– Василий Силантьевич!

Я решил что умер и попал в ад. Я серьезно думал так секунды три – слишком уж страшно было все меня окружавшее: мрачный полусумрак, несчастные, испуганные лица узников, невыносимая вонючая духота, решетки, куда ни кинь взгляд – но лицо Григория Двинских избавило меня от подавляющей безнадежности, его я в аду увидеть не ожидал. Однако чувство облегчения тоже длилось не дольше секунды. Я был жив – но что с Анной?

– Как вы… Где Анна? – спросил я у него.

– Наверное, в доме Вульфов. Готовится к свадьбе, – ответил Григорий, и в голосе его было отчаяние. – Может быть, выходит замуж прямо сейчас.

– А вы как здесь оказались? – я потрогал нещадно саднивший затылок.

– Мы не прошли и двух улиц. На нас накинулись какие-то молодчики, Анну затолкали в автомобиль, а меня привезли сюда.

– Сюда – это куда? Где мы? – я снова окинул взглядом тесное и вонючее узилище.

– Наверное, на заводе, – ответил Двинских. – Точно я не знаю. Мы долго ехали, а на голове у меня был мешок.

– Мы на оружейном заводе, – подал голос немолодой, сильно бородатый мужик в рваной рубахе. – На том, что в пятидесяти верстах от Невьянска.

– А ты почему здесь? – спросил я его. – Как все эти люди сюда попали?

– Мы здесь потому, что господа изволят хотеть кушать! – трясущимся, срывающимся в истерику голосом произнес долговязый рыжий человек, одетый на городской манер, и тут же получил зуботычину от другого, широкого в плечах, косматого, как медведь, с маленькими, глубоко посаженными глазками.

– Заткнись! – просипел тот, сдабривая свои слова отборным матом. – Иначе я сам тебя прибью!

– Тише, тише, – по темному, напоминающему склад старья помещению, освещенному лишь узкими, мутными оконцами под самым потолком, шли оба Вульфа. Старший деловито шагал по деревянному настилу к каким-то железным козлам стоявшим у стены, младший плелся в арьергарде.

– Кто будет шуметь, пойдет первым, – тон Августа Вульфа был все тем же, спокойно-холодным, как будто ситуация, в которой мы все сейчас находились, была самой обычной. – А, Василий Силантьевич, и вы … – Август Карлович скользнул взглядом по Григорию Двинских, – запамятовал ваше имя. Что ж, думаю, вы не рады сейчас, что противились мне? А я ведь вас, Василий Силантьевич, предупреждал. Дважды. Или вы думаете, тогда, на перроне, я не смог вас убить? Я просто не хотел. Но вы не вняли моим предупреждениям, и теперь уже ничего не поделаешь, сидите теперь с мужичьем.

И, отвернувшись, он продолжил свой путь. Подойдя к козлам, он вытащил узкий, блестящий нож, и принялся деловито его натачивать. Антон Вульф, тем временем подошел к железной клетке, в которой мы все находились, – нас там было человек двадцать, – отпер ее, и, толкнув стоявших спереди людей – все они, как один, повалились наземь, – схватил за ноги первого попавшегося, и легко, как куклу, кинул его через все помещение.

Человек приземлился точно на козлы с отвратительным хрустом, тело его задергалось, но он был еще жив. А оба брата уже вовсю орудовали над ним ножами, кровь побежала ручейком в подставленное ведро, и, чтобы процесс этот шел быстрее, оба Вульфа с высоты своего роста трясли несчастного, буквально его выжимая. Люди в камере стояли неподвижно и молча, кто-то не отрывал взгляда от происходившего, кто-то наоборот отвернулся и прятал лицо, немолодой, бородатый мужик подле меня молился, беззвучно шевеля губами, рыжий сдавленно рыдал, упав на пол.

– Следующий, – произнес старший из братьев, утирая нож холстиной.

Младший кинул мертвое тело на пол и вернулся к клетке. Все жуткое действо повторилось, а затем еще и еще раз, и каждый раз мы все постепенно умирали вместе с очередной жертвой. Я был готов к самому худшему, но вампиры остановились на пятом. После этого старший из братьев принялся таскать полную тару в угловое помещение, из которого потянуло холодом – видимо, там был ледник. А младший принялся закидывать трупы на бывшую тут же тележку.

– Прибери тут, грязь невыносимая, – бросил старший из вампиров, утирая руки надушенным платком. – И постарайся хоть раз похоронить всех до рассвета. Я в цех, – и, не глядя ни на кого, он вышел.

В темноте склада остались только пленники и Антон Вульф. Он принялся оттирать вонючие козлы, но делал это без особого энтузиазма.

– Антон Карлович, хотите, я вам помогу? – крикнул я, вплотную подходя к решеткам.

– Молчи, – Антон Вульф даже не обернулся.

– Вдвоем быстрее будет.

– А почему ваш брат вам не помогает? – спросил Двинских, и нервическая насмешка, прозвучавшая в его голосе, пришлась очень кстати. Вульф замер, руки его перестали ерзать по ржавым козлам. – Вы ведь своему брату не слуга, – добавил Двинских дрожащим голосом.

Вульф обернулся. Выражение его дряблого лица невозможно было понять. В какой-то момент я даже испугался, что он убьет Двинских прямо сейчас, и тот, вероятно, подумал так же, потому что попятился, одновременно сжимая руки в кулаки, но Вульф просто стоял. Взгляд его уже рассеялся, он не смотрел ни на кого конкретно.

– Вам надо отдохнуть, – сказал я ему, – дела подождут.

Вульф оборотил ко мне свой мутный взгляд – и моя спина покрылась испариной, но в следующий момент он снова уже надраивал свое рабочее место, и больше мы разговорить этого вампира не пытались.

– У вас есть что-нибудь железное? Что-нибудь вроде проволоки? – быстрым шепотом спросил меня Двинских.

– А вы умеете вскрывать замки? – поинтересовался я у него.

– Нет, – сказал Двинских, – но надо попробовать.

– У меня все вытащили, даже ремень с пряжкой. Также, полагаю, как и у вас?

Двинских дернул головой и в очередной раз обвел взглядом  нашу тюрьму – глазу зацепиться было не за что. Клетка с пленными стояла в самом центре пустого склада, решетки ее были сделаны из ржавых, но толстых и надежных прутьев, дверные петли, тяжелые, мощные, были запаяны наглухо.

– Бежать задумали? – сплюнув, спросил косматый мужик с маленькими глазками, – не выйдет. Нет отсюда хода.

Мы почти сутки уже были в заточении, хотелось есть и пить, но даже просто сесть в этой густонаселенной клетушке было непросто.

– Когда Антон Вульф откроет клетку, я притаюсь у стены, так, чтобы он не смог меня толкнуть, и пока он будет хватать жертву, я выбегу…– начал было Двинских.

– И Вульф размозжит вам голову, – я в упор посмотрел на него. – Оставьте, все это глупость.

– Но надо же что-то делать! Братцы! – крикнул Двинских мужикам, – давайте вместе все  нападем, как только дверь откроется, нас же много!

Братцы зашевелились, переглядываясь.

– Ты силу его видел? – отрывисто произнес косматый мужик, – он всех прибьет, и не заметит. Сиди спокойно. Не копошись.

– А какая разница, прибьет или нет,  все равно ведь умрем! – огрызнулся Двинских.

– Хватит, – потащил я его за полы пиджака, – успокойтесь.

– Но что-то же надо делать! – громко выкрикнул Двинских,и голос его гулко отразился под сводами склада.

– Пока сидим. Ждем.

Вульфы появились только под вечер, когда во рту у меня уже окончательно пересохло. Одеты они оба были торжественно: в черных фраках, цилиндрах и кипенно белых жилетах, словно светившихся в непроглядном мраке этого узилища.

– Быстрее, – старший Вульф принялся деловито сбрасывать с себя одежду, до тех пор, пока не остался в одном исподнем, поверх которого он одел длинный кожаный фартук, – Да поторопись же ты! – прикрикнул он на младшего брата, очень долго возившегося с пуговицами колом стоявшей крахмальной манишки, – у нас времени очень мало!

– Господа, не дадите ли нам воды? – произнес я громко, – очень пить хочется, не пил со вчерашнего утра.

Нож со звоном выпал из рук Вульфа старшего. Я не сразу понял, что произошло, но Антон вдруг попятился от своего брата.

– Это как понимать? – спросил старший, и тихий голос его прозвучал как щелчок кнута, – Ты их не поил даже? Ты их всех испортил, ты это понимаешь? Какая в них теперь кровь! А я все запасы отправил вчера поездом, чтобы ты мог в Парижах своих с молодой женой погулять! – и он с размаху закатил младшему брату оплеуху, – даже этого тебе нельзя доверить! – он обернулся и, проведя пальцем по козлам, завопил, – а тут грязь! Я ведь велел мыть! Почему я должен пить с ржавые опилки? Тебе недостаточно, что пьем мы с их грязных, навозом вымазанных рук?