Как и обычно, летние месяцы отец Вениамин проводил в паломнических поездках, но и не забывал навещать свою малую родину. В августе 1914 года он принял участие в торжествах по случаю обретения мощей и прославления святителя Питирима Тамбовского. Здесь будущий святитель Вениамин удостоился чести начать торжественное всенощное богослужение в Спасо-Преображенском соборе города Тамбова, где покоились мощи святителя Питирима.
В это время уже разгорелась Первая мировая война и в городах было заметно патриотическое движение. Однако, по воспоминаниям и впечатлениям самого владыки, «в мирных сельских крестьянских массах (рабочих я мало знал) воодушевления не было, просто шли на смерть исполнять долг по защите Родины». Он писал: «Ничего особенного за эти три года войны, что я мог бы внести в свои записки, не помню. Разве лишь могу вспомнить известную дурную речь члена Думы Милюкова, брошенную им в лицо царице с разными обвинениями: “Глупость это или измена?!” <…> подобные речи думцев лишь разжигали революцию и ослабляли энергию сопротивления немцам. Впоследствии таким ораторам самим пришлось испить чашу изгнания, а некоторым – отдать и жизнь».
Продолжая свое служение в Твери, архимандрит Вениамин ходатайствует перед обер-прокурором Саблером об открытии семинарского храма и уже в 1916 году с помощью собранных воспитанниками через подписные листы средств, начинает его роспись. Он так вспоминает об этом: «При моем ректорстве (1913–1917 гг.) перестраивалась и расширялась в Тверской семинарии домашняя церковь на 1000, а с прилежащими классами и на 1200 человек, вместо прежних 100–200. Сколько трудов я положил туда! и с увлечением… После чудесно расписали ее в васнецовско-нестеровском стиле. И… говорили, что будто потом в подвалах здания была «чека». А теперь, после немцев, остались ли даже стены от этого желтого красивого огромного четырехэтажного здания, с прекрасным храмом внутри?» Здание сохранилось и ныне в нем располагается Тверское суворовское военное училище.
Далее владыка пишет: «После постройки храма мне захотелось украсить его святыней. В XVIII столетии ректором этой семинарии был святой Тихон (Соколов), впоследствии епископ Воронежский и Задонский. Мне и пришло желание привезти частицу от его святых мощей в Тверскую семинарию. За ней пришлось мне проезжать маленькой дорогой по нескольким центральным губерниям: Тверской, Московской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской. И чего только я не наслышался в вагонах второго класса, то есть среди ”общества”… Критика царя среди ”публики” шла совершенно открыто. В частности, это ставилось и в связи с именем Распутина. Я поражался подобной вольностью. А когда воротился с мощами и их встречали на станции с крестным ходом, я сказал речь на тему: ”Братья! Страна наша стоит на пороховом погребе!” – и расплакался. После передавали мне, что один из преподавателей Священного Писания, острослов-толстячок, говорил иронически другим:
– Наш ректор-то расчувствовался как!
Он не верил в грядущую революцию, а я уже узрел ее лик своими глазами».
Во время летних каникул архимандрит Вениамин организовал учащихся семинарии оказывать помощь в сельскохозяйственных работах нуждающимся семьям ушедших на войну крестьян. Причем, вместе с воспитанниками желание принять участие в этих работах выражали и некоторые из преподавателей семинарии. В городе развертывались лазареты с тысячами раненых. Были они и в здании Тверской семинарии.
Ввиду удорожания продуктов в 1916 году отец Вениамин хлопочет об открытии столовой, «где бы воспитанники за плату, не превышающую обычного расхода на стол на квартирах, могли бы получать обеды и ужины». Он возобновляет для выпускников семинарии «прощальный чай», устраиваемый после молебна в актовом зале семинарии. По свидетельству очевидца, на воспитанников это редкое торжество производило сильное впечатление. Каждый раз, напутствуя выпускников, архимандрит Вениамин, неизменно говорил о будущем пути своих воспитанников. В 1914 году слово ректора было сказано на текст Апостола, читаемого на благодарственном молебне: «яко чада света ходите» (Еф. 5, 8). В нем он говорил о глубоком значении этих выразительных и назидательных слов апостола Павла, об истинном свете (свете Христова учения) и ложном (различных современных учениях), о пастырстве и пастырях, как носителях истинного света, об историческом значении пастырства в русской Церкви и современных его задачах. «При этом оратор, – сообщалось в «Тверских епархиальных ведомостях», – в горячих и искренних словах выразил пожелание, чтобы оканчивающие курс не избегали пастырства, на которое они призваны по своему положению и образованию и которое по своим целям и смыслу является самым высоким и светлым служением на земле. Человек, удостоившийся благодати священнического служения, по словам о. ректора, должен почитать себя самым счастливым из всех, ибо это служение – истинное и самое высокое счастье, выпадающее на долю немногих избранных». Но никакие усилия не могли остановить надвигавшейся катастрофы.
Денег повсеместно не хватало. Сказывалось удорожание продуктов. Даже на собственную духовную семинарию епархиальный съезд Тверского духовенства не мог отпускать достаточно средств. Весной 1917-го года ввиду этого пришлось на две недели раньше окончить учебные занятия и распустить семинаристов по домам.
Февральская революция застала архимандрита Вениамина в Твери. 17 марта в кафедральном соборе за всенощной в преддверии Крестопоклонной седмицы Великого Поста он совершал вынос креста. А в конце всенощной в своем слове призвал верующих к спокойствию и к признанию новой власти. «Эта власть, – говорил архимандрит Вениамин, – явилась вполне законно, ибо Сам Государь счел своим долгом для блага Родины отречься от престола в пользу брата – Михаила Александровича, а последний, сознавая особую тяжесть переживаемого времени, отказался в пользу Временного Правительства, составившегося из членов Государственной Думы до Учредительного Собрания, которое и установит образ правления Россией. Единственной властью сейчас является Временное правительство, которому и следует повиноваться. Сам Господь велел воздавать кесарю кесарево (Мф. 22, 21), а апостолы учили признавать существующую власть (Рим. 13, 1–5)». В заключение он призвал верующих поклониться св. Кресту, чтобы распятый на нем Христос молитвами Богородицы и российских защитников – святых угодников Божиих – помог всем жить и делать все только для блага дорогой Родины. Впоследствии владыка писал: «Произошло событие, небывалое в истории России: не только низвергли царя и богатых, но и веру в Бога!». По его искреннему убеждению, тому, чему суждено свершиться Промыслом Божиим, невозможно противостоять, и нужно было принять случившееся. «Есть Бог, Который всем правит. И всякий делает свое дело», – писал он.
Несмотря на то, что отец Вениамин все же официально не присягал Временному правительству, его монархические чувства значительно угасли. Еще в Тамбовском духовном училище Иван Федченков заплакал, узнав о смерти царя Александра III, а затем, спустя десять лет, будучи уже иеромонахом, писал письмо к царю Николаю II с подписью в конце «преданный до смерти». И вот, спустя еще десять лет, что-то вдруг изменилось, «что-то порвалось…». «И для меня, – писал он, – большая психологическая загадка: как же так быстро исчезло столь горячее и, казалось, глубокое благоговейное почитание царя?» Это чувство начало ослабевать уже до революции, но после нее исчезло безвозвратно. И все же владыка писал: «С удалением царя и у меня получилось такое впечатление, будто бы из-под ног моих вынули пол и мне не на что было опереться. Еще я ясно узрел, что дальше грозят ужасные последствия».
Ввиду обострения туберкулеза, архимандрит Вениамин с 15 апреля 1917 года был в отпуске, который продлил до 5 августа. И почти все лето провел на излечении в Крыму, в севастопольском Георгиевском монастыре. Но и в этот период он не оставлял своих забот о Тверской семинарии. 17 июля 1917 года на педагогическом собрании был заслушан его доклад о поездке в Петроград в Учебный комитет и хозяйственное управление при Св. Синоде с прошением о получении дополнительных ассигнований для Тверской семинарии. Ответ был неудовлетворительный. Ввиду этого собрание постановило начать занятия в Тверской семинарии только со 2 октября.
