Активная церковно-административная деятельность ректора продолжала совмещаться с общественно-просветительской и публицистической. Архимандрит Вениамин возглавил Церковное историко-археологическое общество Таврической епархии и в 1913 году обратился к местному духовенству с просьбой способствовать его работе и имеющихся при нем учреждений – церковно-археологического музея, архива и библиотеки. «Общество приступает к своей работе по обследованию, охранению и собиранию памятников местной церковной старины и истории и, вспоминая дни древние, надеется учиться и учить других, воспитывая, по мере сил, интерес, уважение и любовь к местной церковной старине», – писал он.
Конечно, помимо обучения и воспитания учеников духовной школы, ректор семинарии продолжал неустанно совершать церковные богослужения и много проповедовать.
Помимо всего этого, в феврале 1913 года отец Вениамин сообщил читателям «Таврического церковно-общественного вестника» о решении «завести постоянный отдел под заглавием «Запросы жизни», где смог бы отвечать на актуальные и волнующие вопросы современности. Все это вскоре было осуществлено. В том же году архимандрит Вениамин принял участие в организации торжеств по случаю трехсотлетия династии Романовых. Об этом владыка вспоминает так: «Ясно, что идея 1913 года в подпочве своей имела робкое сознание ослабления царской идеологии не только среди интеллигенции, но и в массах. И понятно, что торжества были мало торжественны: отрабатывалась временная повинность. Это я особенно ярко увидел на губернаторском подобном торжестве в городе Симферополе, где я тогда был ректором семинарии.
В зале красивого Дворянского собрания под председательством культурного и доброжелательного губернатора, графа Апраксина, было заседание <…> Нас из “общества” было человек 100–150… Граф говорил горячую (больше внешне) соответственную речь. В заключение громко предложил крикнуть за династию “ура”.
Но что же вышло? Кроме его голоса да нескольких нас, собравшиеся почти не поддержали. Стало очень конфузно… А у меня промелькнула мысль: идея царя тут мертва… А народ и вовсе не праздновал никак.
Не знаю, как проходили торжества в других местах. Но если бы я был в то время на месте царя, то меня охватил бы страх: это было не торжество, а поминки… И следовательно, нужно было делать из них соответствующие государственные выводы. Но отпраздновали, раздали медали и опять “успокоились”».
За службу в Таврической епархии и в связи с празднованием «300-летия дома Романовых» архимандрит Вениамин тоже был награжден орденом св. Анны 2-й степени, но, пожалуй, никогда его и не надевал. А 26 августа 1913 года он был уже назначен ректором Тверской духовной семинарии, то есть переведен из Крыма в центральную Россию.
Этот перевод в Тверь владыка не мог впоследствии для себя однозначно объяснить. Никаких нарушений или небрежения к службе за ним не замечалось. Однако сам он этот перевод связывал с тем, что семинария в Твери тогда была гораздо многочисленней, нежели Таврическая. И тут же упоминал о ходивших слухах, что в его переводе было замешано имя Григория Распутина: неудобно было держать в Крыму, близко к царской даче в Ливадии, его противника, слишком много знавшего. «Еще ранее меня, – писал владыка, – вопреки своему желанию, переведен был из Крыма в Астрахань и известный епископ Феофан – по той же самой причине. По крайней мере, так думали и педагоги».
Чтобы прояснить данное обстоятельство, следует упомянуть о том, что, когда стали выявляться факты, свидетельствующие против Григория Распутина, епископ Феофан (Быстров) попытался нейтрализовать влияние последнего на императрицу Александру Федоровну. Собранные материалы против Распутина епископ передал на хранение тогда еще секретарю архиепископа Сергия иеромонаху Вениамину. Последний снял копии с документов и отвез их в Санкт-Петербург митрополиту Антонию (Вадковскому) для передачи царю. Чуть ранее и сам иеромонах Вениамин встречался с императрицей и имел возможность убедиться в том, как возвышенно она смотрела на Григория Распутина. «Я попытался несколько смягчить и ослабить такой восторг ее, – вспоминал владыка, – но это было совершенно бесполезно». И епископ Феофан, и архимандрит Вениамин неоднократно лично увещевали Распутина изменить образ жизни, но все было напрасно. Открыть глаза на этот вопрос другим лицам, приближенным ко двору, им также не удавалось: «…нас мало слушали, он был сильнее», – вспоминал владыка. Все эти обстоятельства, а также активное противодействие влиянию Распутина, видимо, не осталось без последствий. Сначала отец Вениамин, также, как и епископ Феофан были удалены подальше из Петербурга – в Крым, а затем один направился в Астрахань, а другой – в Тверь. Впрочем, подобные перемещения с места на место для Синодальной эпохи Русской Православной Церкви были обычной практикой. Здесь зачастую политика грубо вмешивалась в дела церковные.
Тем временем, в период своего ректорства архимандрит Вениамин продолжал во время отпусков совершать паломничества по святым местам. Он вспоминал: «Уже не помню, почему и как я, будучи ректором Таврической семинарии, решил к концу летних каникул посетить Оптину. На следующий год или через два я вторично побывал там, будучи ректором Тверской семинарии. Жил недолго – не больше двух недель». Паломничества становились для отца Вениамина школой сосредоточения и молитвы, послушания и смирения. Старцы Оптиной пустыни, Зосимовой пустыни, скитов Троице-Сергиевой Лавры были для него примером не только пастырского служения, но и монашеского делания. Свои впечатления от этих встреч он подробно опишет в книге «Божьи люди», в записках «Промысел Божий в моей жизни» и других своих воспоминаниях и заметках. Все это формировало тот монашеский, религиозный настрой будущего архипастыря, который он пронесет через всю свою жизнь. И главным в этом настрое будет смирение и послушание священноначалию, верность монашеским обетам и Святой Церкви.
На указе о перемещении архимандрита Вениамина в Тверь его правящим епископом Димитрием (Абашидзе), который в августе 1912 года сменил в Крыму епископа Феофана, была положена следующая резолюция: «С глубочайшим сожалением расстаюсь с дорогим о. ректором Вениамином. В продолжении целого года был моим неустанным помощником архимандрит Вениамин. Будучи прекраснейшим священнослужителем-иноком, о. архимандрит Вениамин принимал живое участие в устраивании церковных торжеств. Даровитый, талантливый, проповедник слова Божия о. Вениамин, не зная усталости, оглашал городские храмы Божии и иные собрания православных христиан назидательной, трогательной проповедью, произнося иногда по 3–4 проповеди в день. Стоя с подобающей честью и осязательной пользой во главе многих епархиальных учреждений, о. ректор нашел время и возможность основать и особый религиозно-философский кружок и много, много поработал для его осуществления. Кипучая церковная деятельность о. ректора в г. Симферополе, я уверен, никогда не изгладится из памяти лиц, имевших возможность так или иначе знать его. Талантливое же педагогическое административное служение о. ректора, исполненное энергии, мужества, сердечности, мягкости и снисходительности, надеюсь, навсегда сохранит в сердцах его бывших воспитанников и сослуживцев благодарную молитвенную память о нем. Да поможет ему Господь и на новом месте служения его быть столь же трудолюбивым, плодотворным, непостыдным Христовым воином, каким знал я его в г. Симферополе. Тверская духовная семинария – одно из многолюдных наших духовных учебных заведений, и призван туда от нас о. ректор высшим священноначалием, вне всякого сомнения, как талантливый молодой энергичный педагог-администратор, заслуживающий всякого поощрения. Глубоко почитая о. ректора, не могу молитвенно не пожелать ему и скорого архиерейства ради вящей славы Христовой Церкви».
В сложившейся политической обстановке скорое архиерейство архимандриту Вениамину, казалось бы, не грозило. Тем более, что его земляк и покровитель, первенствующий член Святейшего Синода митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) еще в ноябре 1912 года отошел ко Господу. Но тем важнее пророческие слова епископа Димитрия – в будущем исповедника, схимника и преподобного.
