Барон открыл это совещание следующим предложением.
– Я, как командующий, вижу выход в выполнении поставленной задачи, а именно – продолжении похода до Перинских холмов, разведке местности и обустройстве лагеря. Предлагаю действовать без изменений.
– Да, я согласен с бароном Гретером, – поддержал Витольд.
Ворн, до этого прислонившийся к обрубку дерева, подпирающему потолок, высказал иную точку зрения.
– Барон Гретер, ваше решение выглядит разумным, не включая во внимание все известные нам факты. Не забывайте про сбежавшего часового Кайна, который направился на встречу с черными магами… К Перинским холмам. Мне кажется, нам успели подготовить западню.
– Верно. Но, допустим так, – Гретер снова стал расхаживать по шатру, – если там подготовлена западня, какой ущерб она может нанести конному отряду из лучших офицеров? Будет ли там воронье? Пускай так, но численность их должна быть ничтожна, по сравнению с нашей… Черные в давности обнесли до нитки нашу астрономическую обсерваторию, но я сомневаюсь, что они заполучили там что-то угрожающее. Если бы это было так, я бы узнал это одним из первых еще во время войны…
– Во время войны вам часто доводилось слышать словосочетание “монт те сент”, барон Гретер? – через некоторое время спросил Ворн.
– Не припомню… Рыжеволосый говорил, что это какой-то ритуал. Кто-нибудь об этом хоть что-то знает?
– Если бы на месте слова “монт” стояло “морт” из демонических наречий, то я бы расшифровал это как “смертным дать святость” или “повеление смертью” – после раздумий расшифровал Ворн.
– Звучит жутковато, – прокомментировал Витольд.
– Воистину, это стыкуется с их былыми задумками о повелении жизнью и смертью… Властью Стола, неужели через столько лет после поражения им хватает наглости еще раз претворить в жизнь свои поганые планы?
Повисла тишина, все находились в глубоких раздумьях. Мысли возникали настолько часто и в таких в больших количествах, что на висках у троих набухли вены. Витольд старался не тратить попусту мозговую активность, ему хватало придерживаться идеи о продолжении выполнения задания Высокого Стола. Ворн прервал бал молчаливых дум словом.
– Нет, мы не знаем чего ждать от Кайна и его друзей. Даже если удастся отбиться, вас, барон Гретер, могут убить. Если умрете ВЫ, то полк Ульма по прибытии просто напросто разочаруется, узнав о потере диспенсации. Они откажутся переходить под младшее командование и разойдутся по домам. Как итог: переговоры сорваны, самый ценный в стране документ блуждает из рук в руки и имеет все шансы попасть к черным магам.
– Знаете что, любезный Ворн, – взъелся Гретер, – если бы не ваша халатность и блуждание по сельским шинкам, ничего бы этого не случи…
– Товарищи, хватит! – встал между бароном и герольдом Витольд, – Барон Гретер, извините меня за бесчинство, но если бы не Ворн, предатели и шпионы давно бы уже вертели нами, как вздумается.
Барон сморщил немилостивое лицо, но остепенился. Лемарк поджал подбородок, провел высохшей от болезни рукой по залысине и предложил следующее.
– Барон Гретер, после случившегося в кругу солдат мы должны быть уверены, что шпионов в наших рядах достаточно и скрываются они на каждой ступени командования. Но что, если бы мы смогли построить в ряд каждого военнослужащего и выяснить, является он предателем или нет?
– Сэр Лемарк, – дружественно обратился к нему Гретер, – да вы настоящий сказочник! Мне стыдно слышать от вас такую ахинею. Что значит “построить в ряд и выяснить”?
– Я понимаю ваше волнение, барон Гретер, но не стоит опускаться до поношений, – спокойно отреагировал Лемарк, – Мое мнение совпадает с мнением герольда Ворна, и я предлагаю предпринять конкретные шаги… В детстве я увлекался гербализмом и хорошо помню карту вероятного произрастания лечебных трав, среди которых упоминается и легендарный “санкторин”…
– Трава откровения! – возбудился Ворн, – Невероятно, я думал это выдумка.
– Приятно видеть начитанного человека, – обратился к нему Лемарк, – Ее свойства неизвестны, но предания гласят “съевший этой травы обретет желание исповедаться”. В том числе – рассказать о своих злых умыслах.
– Где она растет, можете поведать? – укорительно спросил Гретер.
– У меня хорошая память, барон Гретер, – оставался на вежливых тонах Лемарк, – в книге говорилось о болотах в районе Прядильных лесов.
– Мы сейчас в районе Прядильных лесов! – воскликнул Ворн, – Барон Гретер, у нас есть мизерный шанс повернуть ситуацию вспять. Прошу, давайте переждем пару часов здесь, пока я… мы, с баннеретом Лемарком проверим ближайшие болота на наличие санкторина.
– Я не вызывался идти, сэр Ворн, – придал острастки Лемарк, а затем добавил, – Но, кроме нас, довериться барону Гретеру некому – товарищу адъютанту будет поручено сторожить шатер… Что ж, обстоятельства подначивают.
Барон задумчиво повернул голову в сторону, покрутил шеей, нервно постучал латным сапогом и согласился на данную вылазку. Витольд хотел возразить, чтобы поддержать барона Гретера, но Ворн и Лемарк звучали крайне заманчиво и убедительно. Действительно, магия могла исправить положение увязшего в предателях лагеря.
Через четверть часа снаряженные герольд и баннерет отправились на восток, а барон Гретер, не отважившийся снять доспехи, приказал Витольду сторожить его в своем собственном шатре.
***
Вечером того же дня Доброхожий тайком выхватил Джима с его мечом, нашел Ёзефа под сенью дерева и вместе с ними улизнул из лагеря в миниатюрный поход. Они снова прошли через перелесок, ведущий к холму с молодым дубом, повернули в сторону равнин и направились к недалекой зеленой выпуклости, огибаемой лесным полотном. Где-то за пригорком находилось “то самое место”, которым заворожил мальчишек старый Доброхожий.
Поход занял около часа. Все это время, плетясь в хвосте, Ёзеф уединялся за валом земли или за деревом, чтобы еще раз поразмыслить над настоянием Гуваша. Мысли сбивались в кучу, не успевали пройти обработку памятью из-за окриков Доброхожего, искавшего забывчивого Ёзефа. Парень каждый раз притворялся, будто ходил справлять нужду.
– У тебя ничего не болит, Ёзеф? – спросил на четвертый раз Доброхожий.
– Нет, нет, ничего, Батько, – отвечал он, – к ключу бегал весь день, жара замучила.
Намеченную просеку преграждали заросли шиповника. В здешних местах у этого кустарника росли особо опасные шипы и крайне сладкие ягоды. Ягод препятствующий куст не имел, но колючих порождений было в изобилии. Доброхожий нагнулся и раздвинул широкими ладонями царапающее растение, Джим перешагнул через него, Ёзеф с застенчивостью посмотрел на Доброхожего, собрался и тоже переметнулся на другую сторону. Вместе они оказались в лесной глуши: вокруг высокая трава и широкие диковинные деревья. Джим осматривался и не прекращал удивляться.
– Никогда таких больших деревьев не видел!
– Они как люди, – говорил Доброхожий, – уверены, что в безопасности, и растут себе ввысь да вширь. Но эти все же вдалеке от сородичей. Все еще подвержены страху.
– От каких сородичей? – спросил Ёзеф, – Тут полно деревьев, от кого они вдалеке?
Доброхожий повернулся к нему спокойным лицом и проговорил.
– Скоро увидишь, друг мой, пойдем, немного осталось.
Доброхожий поманил рукой и широкими шагами направился по еле заметной тропинке, вдоль которой тянулись маленькие камешки. Сбоку деревья поднимались наверх по склону, заполненному темными растениями – это подножие того высокого пригорка, просматриваемого с вершины близ лагеря Алых Клинков. Лес как будто следил за путешественниками и одобрительно кивал низенькими деревьями-стражами, появляющимися на пути. На Ёзефа эти деревца производили гнетущее ощущение, как и приглушенные вечерней синью лиственные глубины. Мальчик часто останавливался, чтобы вглядеться в развевающийся на ветру куст. Он был уверен, что видит внутри него чьи-то маленькие и страшно наблюдательные глазки.
В отличие от своего приятеля, Джим весело вышагивал под руку с гигантом Доброхожим, не стесняясь и не боясь ничего. Он с благоговением осматривал окрестности, изредка расспрашивая Доброхожего про странный цветок, который тот видит первый раз в жизни на своем пути. Батько каждый раз отвечал, иногда указывая на то, что Джим переспрашивает его об одном и том же растении. Ёзефу было не так занимательно останавливаться и слушать про какие-то ярко-розовые "хидеи" или черные "пинтрациты", а спросить про следящих из лесу существ так и не решался: боялся чем-либо смутить Доброхожего.
