Из колючих кустов у подножья холма вынырнул русый мальчик. Оглядевшись по сторонам, он ринулся к пологому склону, по которому легче всего можно было взобраться наверх. На полпути к цели ему пришлось резко упасть в высокую траву и замереть – прямо по курсу сбегал с холма Гуваш.

“Карман…Но где же Батько?”, – спрашивал себя Джим.

Когда верхушка капюшона главаря скрылась в лесной темноте, мальчик медленно поднялся сначала на руки, а затем быстро подпрыгнул и побежал на холм. На вершине замаячило дерево, затем опущенная голова дядьки Доброхожего – радости ребенка не было предела. Джим подбежал к нему и без лишних слов обнял обеими руками, обхватив широкое тело.

– Джим, малой, ты чего тут забыл? – растянул Доброхожий.

Джим еще несколько мгновений ластился в его объятиях, а после отпрянул и заглянул в преисполненное мудростью лицо.

– Я хотел тебе кое-что показать, – прощебетал мальчик. – Я стащил это у мечника в шинке.

Джим отошел на шаг, чтобы вынуть из ободранного пояса голый клинок, ярко бликавший в лучах небесных светил. Доброхожий подставил руки, чтобы Джим вложил в них изящный металлический меч. Старик приподнял острие кверху, оценил зазубрину на конце, провел пальцем по лезвию, повращал его, высвечивая тонкие черные полоски, и отметил.

– Фаранд… надо же, мне казалось, этого металла не существует!

– А что он делает?

Доброхожий снова провел пальцем по лезвию теперь в обратную сторону и увидел, как на его подушечке выделилась заметная капля крови.

– Этот меч – самый острый меч на свете, Джим.

Он, не отворачиваясь, боком взглянул на крошечного мальчика, который был ему чуть ниже пояса.

– Но для тебя он слишком велик.

Взъерошенная челка Джима свесилась к полу, сам он сгорбился, как деревенская бабка. Доброхожий снова смерил его глазами, опустился на колени и прижал к себе.

– Но я знаю место, где нам его сделают легче.

– Правда?

Доброхожий отстранился от мальчика, развернул его лицом к обрыву и широкой ладонью указал на бледную сопку.

– Вон там, за тем пригорком.

Из-за черно-синей травы поднялись взбаламученные темные косы какого-то существа. Когда из-за бугорка показались покатые глаза Ёзефа, все прояснилось. Он осторожно подкрадывался к застывшей парочке, стараясь не спугнуть их.

Затея с треском провалилась, когда Доброхожий обернулся и заглянул ему в глаза. Тогда Ёзеф громко пыхнул и мотнул рукой в воздухе, тем самым выражая недовольство проваленной конспирации.

– Ёзеф, давай, поднимайся к нам.

Патлатый появился во весь рост, быстренько подошел к Доброхожему и ненадолго приобнял его, а потом спросил.

– Че эта вы тут любезничайте вдвоем?

– Я приглашал Джима отправиться в один увлекательный поход, к месту, в котором мы сможем облегчить этот клинок из фаранда. Пойдешь с нами?

Ёзеф глянул на Джима, а тот с надеждой обратился к нему.

– Да…пойду, а это далеко отседова? – спросил Ёзеф.

– Вон за тем пригорком, – Доброхожий указал рукой на еле заметную светлую выпуклость на теле ночной земли.

– Прямо сейчас? – надеялся Джим.

Доброхожий бросил презрительный взгляд на лесной участок, ведущий к стоянке бандитов – на то место, куда недавно направился Гуваш, чтобы рассказать планы Алых Клинков на документ Высокого Стола. Надежда Доброхожего снова разыгралась, когда его навестили Ёзеф и Джим.

– Давайте пойдем туда следующей ночью, – Доброхожий отпустил Джима, – Сегодня нам предстоит обсудить сложный вопрос с Клинками, и я должен внести веское слово.

– Только обещай! – попросил Джим.

Доброхожий посмотрел на округлые глаза Ёзефа, потом на маленького Джима, немного помолчал и сказал “обещаю”.

Сгустки сумрачного сияния пронизывали кроны непроглядных деревьев. Где-то в глуши шел Мартин Мурза. Он возвращался назад в бивуак после проделанной работы, аккуратно проваливаясь лодыжками в травянистый ковер. Вот-вот ему предстояло пересечь лесной тракт, ведущий куда-то в сторону холмов. Перейти нужно было быстро, чтобы не выделяться на фоне поднявшихся звезд.

Когда бровка дороги оказалась у него перед носом, странная дрожь пробежала по земле. Мартин осмотрелся вокруг, отложил арбалет с мешком, а затем наклонился и приложил ухо к земле. Еле слышимые толчки отголоском неизвестных далей донеслись до него. Мальчик резко поднялся, схватил вещи и грохнулся в узкий песчаный желоб ровно в тот момент, когда на дороге появился всадник.

Мартин затаил дыхание, не издавал ни малейшего звука. Лошадь замедлила ход – ездок что-то услышал. Животное встало посреди дороги и стало громко фыркать. Их с Мартином отделяли жалкие десять футов. Мальчик зажмурился, когда лошадь вдруг поцокала копытом. Ему было очень страшно – всадник оставался на месте и не слезал с коня. Когда любопытство чуть-чуть пересилило волю к жизни, он приоткрыл свой изумрудный запуганный глаз и обомлел. Рыцарь, то ли в черном, то ли в очень темно-синем сюрко восседал на высоком коне, сверкая своими белокурыми волосами на свете ночных светил. Глаза его рыскали прямо в той небольшой зоне, в которой прямо сейчас лежал Мартин. На безмятежном лице его не откладывалась эмоция.

Внезапно, их взгляды пересеклись. Ужас пленил лесного бродягу, он снова зажмурил глаза и чувствовал, как наружу вырывается его сердце. Стояла гробовая тишина, изредка прерываемая вздохами лошади.

Каждая секунда, казалось, длилась целую вечность. Надежды уже не оставалось – Мартин пошевелил рукой и нащупал древко своего арбалета. Его еще нужно было успеть натянуть, чтобы сделать выстрел. Ребенок рассчитывал, хватит ли у него времени произвести это прежде, чем что-нибудь острое вонзится в его голову. В ушах раздавался нездоровый звон. Он рукой схватил лямку арбалета и беззвучно подтянул к себе, нащупав грубую деревянную ножку.

Внезапно, на его счастье, конь начал движение и поскакал дальше по тракту. Мартин слышал удаляющийся от него топот копыт, но вставать не решался. Только дождавшись, когда звуки прекратятся, он медленно приподнял голову, вновь огляделся, убедившись, что никого в этих потемках нет, встал, выглянул на дорогу и, что есть мочи, дал деру, сверкая подошвами своих вентепосов.

Над прогалиной в черной сосновой роще растянулся ковер из рыбьей кожи. Он крепился канатами за четыре близ стоящих дерева и походил на морского ската, прокатанного до толщины листа. На нём удобно расположился темнокожий человек в балахоне. Свет звёзд обходил мрачное урочище, будто боялся соприкоснуться с владельцем этого ложе. Владелец в свою очередь тоже не желал освещаться и показывать свой лик, так что лицо на его смуглом теле сливалось с непроглядной лесной темнотой. Лесной гость неподвижно сидел среди сосен, чуть приоткрыв волоокие глаза. Частицы, похожие на развеянный с неба тальк, оседали на поверхность деревьев, земли, травы, ковра и рунных одеяний застывшего человека. Даже когда резвым холодным ветерком пылинку заносило на сетчатку неподвижного глаза, сидевший не двигался и оставался в медитативной позе. Покой продолжался до тех пор, пока из глубин леса не донесся звериный визг.

Темнокожий странник оживился. Его рука медленно приподнялась в завесе падающих хлопьев. Гробовым голосом из его уст раздалось.

– Махаран!

Падающие частицы замерли в воздухе, а затем возобновили движение, но уже в ином направлении. Даже осевшая на различные поверхности пыль снова поднялась и стала подстраиваться под изменившиеся условия. Хоровод белого песка продолжался недолго, перед темнокожим мужчиной выстраивалась магическая карта округи. В легких просветах различались лесные тропы, места валежника, кочки и рвы. А также импульсивно движущиеся точки, которые, по всей видимости, отображали активность лесной фауны.

Сидевший скинул нахлобученный капюшон, обнажив ветру лысую голову с татуировкой водоворота, пригнулся и стал щуриться. Вновь поднял черную ладонь и сделал пальцами движение, сомкнув их в одной точке. Висевшие в воздухе частицы задрожали и перестроились. После хаотичного бега пыль образовала очередную трудно характеризуемую карту. Непонятные контурные линии, штрихи и продольные полосы выстроились перед глазами чернокожего мага. Он указал на область с изгибистым контуром, провел черту до нижнего предела, рассчитывая траекторию побега какого-то животного, а затем переместил положение карты на широкую дорогу. Две полосы, уходящие наверх, мирно существовали на картине из пылинок, пока снизу не образовалась вибрирующая туча. Она слегка дергалась и при этом последовательно двигалась по дороге к верхнему краю карты. Лесной маг помедлил в раздумьях, а после встал на рыбий ковер. Он вынул колбу, произнес "амнарах", открыл пробку, и упорядоченная пыль со свистом улетучилась внутрь. Без промедления он вытащил из-под балахона черный жезл с коротким ножичком на рукоятке, обрубил канаты, скомандовал под нос заклинание, заставив парусину под его ногами висеть в воздухе, а затем схватился двумя руками за навершие жезла, отклонил его и быстро унесся в черную гущу на летающем полотне.