— Это сделал ты?

Дим натянул на губы улыбку.

— Что вы еще могли мне сказать? Однако разочарую вас, сэй. Это не я. Он сотворил это сам с помощью неких неизвестных.

— Ты можешь не паясничать? — раздраженно спросил Лауренте. — Объясни нормально.

— Его убил собственный же яд. А кто подсыпал эту отраву ему в вино — неизвестно.

Глава рода прошелся по комнате, провел рукой по волосам.

— Перед самой смертью он пил вино, которым угостили его вы.

Лауренте остановился напротив сына.

— Всегда считал, что напиток, простоявший более десяти аров — кислятиной и пойлом. Но чтобы Шенес хранившийся почти тридцать аров превратился в отраву! Завтра же прикажу подчистить погреба.

Дим нахмурился.

— Шенес — белый виноград.

— Рад, что ты еще помнишь, — сухо откомментировал отец его замечание, — это лучший виноград, выращиваемый на наших землях и вино из него одно из самых дорогих в Астрэйелле. А Бриндан всегда был ценителем таких напитков, поэтому и выбрал именно его.

— Он пил красное, — слегка сбитый с толку проговорил Дим.

— Теперь и я видимо разочаровал тебя, — Лауренте обошел одно из кресел и со вздохом опустился в него, — все же нам придется поговорить, сын.

Димостэнис встал напротив, не спеша принимать приглашение отца.

— Не так давно у Бриндана и Талала был непростой разговор, — начал глава Дома.

— И что случилось между ними? — безнадежно спросил Дим, понимая, что у него нет никаких рычагов, чтобы заставить собеседника отвечать на его вопросы.

— Талал узнал, что Бриндан прикрыл тебя, когда ты получил рану, забравшись в имение Дайонте.

Дим, не отрываясь, смотрел на главу своего рода. С чего бы тому становиться таким разговорчивым? Еще один союзник? Что от него надо Лауренте Иланди?

— С чего вдруг Дайонте узнал об этом?

— Твое необъяснимое доверие к Олайе Дайонте, как целителю. Ее безоговорочное подчинение твоему желанию. Увидев вас во дворце возле покоев императора, Талал сложил недостающие ему элементы мозаики. Он понял, кто помог тебе в ту ночь в его имении, кто вытащил тебя из подземелья, кто врачевал твою рану. У него оставался лишь один вопрос: зачем было Бриндану прикрывать тебя.

— И?

— Целитель ничего не ответил. Лишь оповестил, что он больше не в Совете и уезжает. Что его больше ничего не волнует. Он даже забрал своего сына из классов, не дождавшись пока тот закончит очередной ар обучения.

— Мальчишка обвинил меня в убийстве отца и вызвал на дуэль, — оповестил отца Дим.

— Что с ним? — чуть подался вперед Лауренте.

— Я приехал к Пантерри поговорить. Когда я первый уезжал из его имения, он был жив, когда я вернулся, он был уже мертв. Когда я второй раз уезжал, его наследник был жив. Я решил не выявлять закономерность и не стал возвращаться второй раз. Но вино на столе еще стояло.

Глава Дома Иланди сжал кулаки, стараясь держать эмоции внутри себя.

— Зачем ты ездил к Бриндану? О чем вы говорили? — спросил он почти спокойно.

— О разном, — пожал плечами Димостэнис. — О ядах и противоядиях. О его желании уйти и почему он хочет сделать это. Впрочем, вы, сэй, знаете все не хуже меня.

Глава семьи встал, приблизившись к сыну.

— Дим, я прошу тебя, верни то, что взял у Талала.

— Да не брал я ничего из дома Дайонте! — совершенно искренне возмутился Димостэнис. — Эта книжонка чуть меня к Вратам Зелоса не отправила!

— Какая книжонка? — спросил сбитый с толку Лауренте.

— Кодекс этот!

— О, Боги! — простонал глава Дома. — Я не о кодексе. Ты бы и не смог его взять. Он закрыт пятью формулами, завязанными на крови. Это убьет любого, кто не предъявит печати.

— Печати?..

— Тебе просто повезло, — отрезал Лауренте, — ты использовал свое серебро.

— То есть я больше не неудачник, не неумеха, не калека, а Серебряный, — забросил удочку Дим.

— Сейчас речь не об этом.

— А когда будет об этом?

Иланди старший выдохнул.

— Хорошо я расскажу тебе, что ты хочешь, — он сделал паузу, — но ты должен вернуть книгу учета.

Димостэнис горько усмехнулся.

— Ты знаешь, как я хочу знать правду. Я столько аров ждал, когда ты сочтешь нужным рассказать мне.

— Да.

— Я ничего не брал из Дома Дайонте, — четко отделяя слова друг от друга, проговорил Дим.

Отец какое-то время изучал его, словно в первый раз видел. Потом отвернулся.

— Мерзавец! — взревел Лауренте, швырнув импульс силы в ничем неповинное кресло. — Какой же негодяй! Он всех заставил поверить, что эта книга у тебя!

Димостэнис наконец вспомнил, о чем шла речь. О тех самых томах, которые он на самом деле видел в библиотеке Дайонте. Эти книги были связаны с приютами.

— Что только Талал не придумывал с тех самых пор, когда увидел твою ауру: приставить к тебе наблюдателей, запереть в отдаленном поместье, даже старался убедить Совет в необходимости ошейника бессилия. Однако твой дар был настолько нестабилен, что никто не видел в нем угрозы. Это одна из причин, почему я никогда не помогал тебе развиваться как Серебряному. Именно поэтому я так хотел, чтобы ты остался в имении и не ехал в Эфранор. Пока ты был далеко, Дайонте соблюдал договоренности. Потом все полетело в Бездну, казалось, ты только и делаешь, что дразнишь советников. Талал из кожи вон лез, чтобы доказать свою правоту. Каждый твой шаг, как монета в его копилку ненависти. Он уже склонил Олафури на свою сторону и почти уговорил Элсмиретте. Однако ни я, ни Бриндан не поддерживали его.

Димостэнис был поражен признаниями отца. Даже не смыслом, который они в себе несли. Ненависть Дайонте и Олафури была ему хорошо известна, так же как тихая неприязнь Элсмиретте и нейтралитет Пантерри. Он был удивлен, что глава рода первый раз с ним по-настоящему искренен.

— Ценная вещь эта книга, — Дим попытался улыбнуться, — дороже жизни.

— Дайонте объединились с Олафури. Элсмиретте выжидают, на чьей стороне окажется сила. Бриндан решил уйти, о чем объявил несколько дней назад. Я ввел осадное положение, так как в любой момент между нашими родами может вспыхнуть война. Ты влез туда, куда тебе не следовало. Ты разрушил то, что создавалось арами. Десятками, сотнями аров!

— Видимо, сейчас вы как никогда сожалеете о том, что не дали мне умереть чуть более двадцати аров назад.

— Мы все о чем-то сожалеем, — горько произнес Иланди — старший. — Однако не всегда имеем возможность исправить свои ошибки.

— Нельзя сказать, что не пытались.

Лауренте вздохнул.

— Неужели ты и вправду думаешь, что я подослал своего человека убить тебя?

— Ваша версия?

— Проникновение в твой дом организовал я, вернее попытку. Так же, как и на штаб. Тебя не должно было быть там. Я считал, что, найдя эту книгу, смогу все остановить. Но, видимо, все именно так и бывает, когда в мир приходит Изменяющий. Все понеслось в Бездну со страшной силой. Похищение Элени, яд, свод, который ты где-то раздобыл.

Лауренте с отчаянием покачал головой.

— Я приставил к тебе своего человека, чтобы он смог защитить тебя. Он должен был охранять тебя.

Иланди — младший неверяще смотрел на главу Дома.

— Я всегда старался уберечь тебя, пусть даже ты никогда не был согласен с моими методами.

Впервые за долгое время Дим видел перед собой того, кого он потерял в двенадцать аров — отца. Неужели между ними еще может быть доверие и взаимопонимание.

— У твоего оруженосца была татуировка, — медленно проговорил он, словно боясь спугнуть то, что заново возрождалось, — точно такая была у тех, кто пришел в мой штаб и дом и у тех, кто напал на меня на пустыре, угостив ядом. Бриндан тоже говорил об этом знаке и о приютах, где он является неофициальным символом. Книги учета, они связаны с этими приютами?

— Это не твое дело, Димостэнис! — резко ответил Лауренте. — Не лезь туда. Даже я не смогу защитить тебя!

Димостэнис скривил губы, кляня себя за наивность. Перед ним стоял глава рода, советник. Доверие долго не живет в таких условиях. Новорожденный умер, не прожив и полсэта.