— Неограниченные возможности, — эхом отозвался на его слова Димостэнис.

— Не совсем так. В первую очередь для одаренного — это возможность его хьярта. Шакт не может провести сквозь себя энергии больше, чем сможет выдержать этот орган.

— Ты тоже проводник, — не спросил, сказал Дим, — именно так ты вытащил меня из огня на том пустыре.

Ориф кивнул.

— Я помог прийти в мир пятой стихии. Это то, что сложно забыть.

Иланди зло посмотрел на своего бывшего помощника.

— Пятая стихия — энергия Таллы. Сказки, которые настолько устарели, что их уже даже детям не читают на ночь.

Мюрдженец покачал головой.

— Тогда кого ты видишь каждый раз, когда подходишь к зеркалу?

Ярость вспыхнула, закрутившись в тугую спираль, готовая вырваться наружу.

Ориф видел ее отголоски в серебре глаз, но не отступил.

— Ты гораздо лучше, чем ты хочешь казаться окружающим тебя людям. Ты закрылся в своем панцире и не даешь своему истинному я выйти на свободу. Почему ты даже не пытаешься стать собой? Почему идешь на поводу того, что тебе навязали?!

Дим из последних сил держал в себе серебряные искры. Этот человек, сидящий перед ним, может сейчас дать ему то, чего она так долго желал.

Но… он не доставит такого удовольствия своим врагам. С него хватит унижений за всю его жизнь!

— Ты даже не понимаешь, кто ты! — Ориф поднялся на ноги. — Твой дар — благословение Таллы! Ты можешь менять жизни, события, даже ход истории. Ты должен познать себя! Поэтому я пришел.

Серебряный вихрь взметнулся к потолку. Стол разнесло в щепы, со звоном осыпались стекла. Орифа отбросило к стене и ударило о стену. Иглы вонзились в ауру врага, вдруг вспыхнувшую всеми цветами, переплетенных между собой стихий.

Проводник. Четырехстихийник. Лжец.

Все вокруг считают его лишь послушной марионеткой своих интриг. Даже те, кого он никогда не видел и не знает, втянули его в свои игры, уверенные в том, что он будет идти у них на поводу.

Ветер влетел сквозь пустые глазницы окон. Димостэнис втянул в себя свежий воздух.

Больше всего его приводило в бешенство то, что вся служба имперской безопасности была построена на фальшивых фундаментах. Теперь надо будет разрушать все основы и отстраивать заново. На это уйдет уйма времени и усилий. Сможет ли он хоть когда-нибудь до конца быть уверен в том, что очистился от этой грязи.

Гнев вновь подкатил к самому горлу. Дим перевел глаза на все еще сидящего на полу человека. Как он хотел свернуть шею этому паршивцу!

Хорошая идея.

Дим не стал удерживать вновь растекающуюся ярость.

Предательство заслуживает смерти.

— Пойдем, — он снял плетение с двери и вышел на улицу.

Бросил в небо импульс. Когда Ориф вышел вслед за ним, ярх уже стоял на земле, опустив крыло перед своим наездником.

— Садись, — зло приказал Иланди.

Мюрдженец довольно ловко забрался на летуна и устроился в седловом углублении. Димостэнис сел сзади, взяв в руки поводья. Хорун оттолкнулся всеми лапами и взмыл в ночное небо.

Клит растерянно стоял посреди разгромленного кабинета.

— Что произошло? — спросил он у только что вернувшегося главы службы. — Опять нападение?

Дим неопределенно пожал плечами. Обвел глазами комнату, остановился на своем помощнике.

— Сэй, — тихо произнес тот, глядя на бледное, словно полотно лицо, — все в порядке?

Иланди кивнул головой.

— Теперь да. Осталось лишь вымести мусор, — он говорил скупо, зло, каждое слово будто давалось ему с трудом. — Вымести. Ха! А может мы и вправду чистильщики?! Сделаем себе герб: «метла и тряпки» и поставим на наши знамена. Как ты думаешь?

— Как скажите, сэй.

— Возьми все дела Орифа. Ознакомься. Оставь себе самое важное, остальное отдай своим людям, пускай работают.

Клит остолбенел, не сводя удивленных глаз со своего начальства. Димостэнис не стал ждать, пока тот придет в себя. Ночь длина — успеет выполнить его распоряжение.

— Как же Ориф? — вопрос помощника догнал его у самого выхода.

— А Орифа больше нет, — вдруг неожиданно спокойно проговорил глава службы и вышел в темноту.

Димостэнис остановился у моста, разделяющего среднюю и нижнюю часть города. Здесь было довольно светло. Свет от огневиков, установленных на кованых перилах, освещал пешеходную часть, словно приглашая прогуляться. Дим бездумно сделал шаг вперед. В голове смешались обрывки мыслей, образов, слов, деяний.

Империя, долина, проводники, неизвестные грани дара. Сознание погружалось в бездну запутанного бреда.

… - ты должен дать Серебряному шанс.

— почему ты даже не пытаешься стать собой? Почему идешь на поводу того, что тебе навязали?!

— я помог прийти пятой стихии…

Дим тихо застонал и оперся ладонями о перила моста. В воде отражались дрожащие язычки пламени. Огневики загорались и за рекой, в нижних кварталах. Почему-то (зачем ему это сейчас?) вся яснее и отчетливее в памяти всплывали разговоры со своим когда-то бывшим первым помощником.

… - империя мне не дом. Проведя пять аров в Астрэйелле, я понял, насколько он мне чужд и противен своими законами и правилами, уничтожающими людей.

— что ты знаешь о людях, о жизни?

— ты когда-нибудь просто гулял по улицам, смотрел по сторонам?

— почему в Астрэйелле принято людей без дара называть смертными? А разве мы, одаренные — бессмертны?»

Димостэнис в раздражении ударил раскрытой ладонью по витому ограждению и зашагал в нижние кварталы.

Много сотен аров в империи насаждалась теория неравенства и превосходства одних подданных его величества над другими. Времена, когда сначала неодаренные уничтожали имеющих дар, а потом наоборот, прошли. Уже можно было все забыть и начать заново. Однако этой вражде никогда не давали утихнуть.

Взять хотя бы его. Не то, чтобы он презирал, ненавидел, унижал людей без дара, но и помыслить, что он будет общаться с ними, он тоже никогда не мог. Это было в крови, шло от предков. В их поместье работают обычные смертные. Их большинство. Те ары, когда он управлял семейным хозяйством, он часто помогал, если к нему обращались за помощью, решал и устранял проблемы, устроил даже приемный день, чтобы выслушивать и принимать жалобы. Лишь потому что это было его обязанностью. Потому что так было надо. Он никогда по-настоящему не проникался их проблемами, не участвовал, не сочувствовал, при этом зная, что многие были ему благодарны за то, что он делает. Ведь он даже не представлял, как живут эти люди.

Дим остановился у одного из домов. Что сейчас происходит за этими стенами?

Конечно, нельзя знать, что происходит за каждой закрытой дверью. Однако он знал, что в Верхнем районе в это время знать собирается под сенью дворцового сада, устраиваются поэтические вечера, устраиваются балы. Одной из любимых занятий молодежи, в том числе и самого Аурино — соревнования по полетам на ярхах, которые проходили в пригороде Эфранора. Душными вечерами, особенно, когда при дворе не устраивались приемы, выходили в парки, раскладывали доски, кидали кости, передвигали шашки. В последние ары, это игра стала настоящим наваждением.

Девицы учились музицировать и вышивать на кружевных платочках свои инициалы, чтобы случайно обронить перед страждущими их кавалерами, показав свое расположение. Молодые люди слагали стихи и завоевывали трофеи на турнирах, устраиваемых по поводу и без. Более взрослые дамы соревновались в званых обедах и танцевальных вечерах, которые перекочевывали от одного знатного дома к другому.

А что каждый день, каждый вечер делали жители нижних кварталов?

В окнах стали появляться блеклые отблески каминов, либо факелов. Дим шел дальше. Вот из одного дома вышли трое — мужчина, женщина и ребенок аров десяти. В руках мальчишка держал конструкцию из нескольких палок, тонкой ткани и длинной веревки. Он видел такие в своем имении еще в детстве, так развлекались деревенские дети, запуская фигуру в воздух. Его подобное никогда не интересовало. Зачем? Если можно сесть на ярха и взлететь самому.