— Я-то думал, что Стеллар — старый безмозглый ишак! А он и не думал лишать своих наследников права единоличного правления, он ввел Совет как временную меру, а потом те должны были сложить свои полномочия и уйти.

— Он считал, что доверяет судьбу династии в верные руки.

Император презрительно фыркнул.

— Когда дело касается власти, нет ни верности, ни преданности. Все забывается и уходит на второй план.

Димостэнис скривил губы, но не стал оспаривать это сомнительное для него заявление.

— Ты — молодец! — Аурино остановился напротив главного советника, глядя в глаза. — Спасибо. Ты это сделал, как и обещал! Правда, это не отменяет того, что ты к тому же еще и порядочный паршивец! Ты не мог сказать мне об этом раньше?

— Простого спасибо было бы достаточно, — язвительно заметил Дим.

Император махнул рукой.

— Ты прав! Победителей не судят. Проигравшие могут проваливать ко всем чертям в Бездну!

Дим обошел кабинет, нашел самое отдаленное кресло и устроился в нем, подальше от разгоряченного правителя. Эмоции, исходящие от того, зашкаливали и начинали душить. Радость, восторг, растерянность, застарелая ненависть, обиды, ликование, злое торжество. Шквал. Буря. Ураган чувств, захлестывающие сознание, будто это были его личные переживания.

— Это навряд ли, — Дим тряхнул головой, отгоняя наваждение. — Что ты собираешься делать дальше?

— Я понимаю, что легко они не сдадутся. Однако ты не просто нанес удар, ты нашел очень верное место и время. Новость словно вихрь разлетится по всему государству. Я прикажу перевести старый свод законов и растиражировать его в больших количествах, так чтобы он был доступен каждому. А во время празднования становления династии я официально объявлю, что упраздняю Совет Пяти. Слезно поблагодарю за ары службы и даже предложу какие-нибудь должности при дворе.

— У них есть мощная сила — армия. Ты думал об этом?

— Я так долго мечтал и представлял себе этот момент, что уже не раз продумывал последствия. Даже если предположить, что они захотят силой отобрать у меня трон, им сначала надо будет найти того, кого они посадят на освободившееся место. Без императора они впятером не уживутся. Им сначала надо будет передушить друг друга.

— Ты сегодня устроил хорошую порку Дайонте, когда не испепелил за его дерзкую попытку напасть на тебя, — вспомнил Дим то, что произошло на совете.

— На свод, — поправил его император, — хотя конечно я мог истолковать это как покушение на свою особу и ответить. Но мы мудры и всепрощающи.

— Твоя аура даже не дрогнула, когда столкнулась с его плетением. Однако даже до меня докатилась отдача от энергетического выплеска.

Аурино усмехнулся.

— Мой далекий предок, основатель династии был сильным одаренным. Не зря он сплотил вокруг себя всех шактов и дал отпор смертным, которые до этого пытались уничтожить нас. Он провел их через все войны и победил. Он был силен, и люди верили в него и сделали своим правителем. Сотни аров потомки Эллетери сидят на троне, и не нашлось еще никого, кто был бы сильнее.

Слова императора ввинчивались в уши, сжимали голову железным обручем, пронизывая насквозь. Хотелось вскочить на ноги, припасть на одно колено и вновь присягнуть на верность. Дим сжал пальцы на подлокотниках, словно боясь, что непослушное тело так и сделает. С трудом дотянулся до своего хьярта и выставил щит.

По губам Аурино пробежала улыбка.

— Что это было? — Димостэнис недоуменно поднял глаза на своего правителя.

— Одна из сторон дара Эллетери. На праздничном шествии я продемонстрирую ее своим подданным. Напомню, кто стоял у истоков и почему я имею на это право. Только я!

— В смысле на праздничном шествии? — настороженно спросил главный советник.

— Пора возобновлять традиции. Я проеду по Эфранору, как это делали все мои предшественники. Я — император и мой народ должен знать меня.

Димостэнис вскочил на ноги. Остатки плетения соскочили с него, проясняя сознание.

— Какое к дьяволам шествие?! Ты не можешь сделать это!

— Это почему же? — в голосе правителя Астрэйелля послышались угрожающие нотки.

— Да потому что в городе появился яд, которым, как ты сам знаешь, были убиты твои родители. Банда неизвестных, владеющих этим оружием не поймана и цели нападения на одаренных пока не ясны. Один деятель сколачивает партию смертных, которые горят желанием отделаться от всех шактов и создать свое государство и правящая верхушка лишь преграда на пути к их мечтаниям. На Востоке баламутит народ Мюрджен. Этого мало?

— Ты только что расписался в некомпетентности службы, возглавляемой тобой и своей личной? — холодно поинтересовался император.

Димостэнису словно влепили пощечину. Он даже чуть повернул голову, как будто физически ощутил эту оплеуху.

— Мы служим вашему величеству и делаем все, что в наших силах, — сдержанно произнес он.

— Вы считаете, сэй, что я столько аров мечтал избавиться от опеки Совета для того, чтобы вновь выслушивать что я могу, а что нет? — император обошел вокруг застывшего главного советника.

— Считаю нет, ваше величество.

— Есть черта, которую я никому не позволю переступить. Даже вам, Димостэнис Иланди.

— Да, ваше величество.

— Я больше никогда и никому не позволю мне что-либо запрещать или разрешать, указывать мне, что я должен делать. Я — император! Любая моя воля должна быть исполнена, а не оспорена. Мои подданные должны мне служить, а не управлять мной. Вы поняли, главный советник?

— Понял, ваше величество.

— Тогда идите и несите свою службу, — правитель Астрэйелля кивком головы указал на дверь.

Димостэнис приложил правую руку к хьярту и склонил голову.

— Подготовку шествия и охрану, я возлагаю на вас, сэй, и вашу службу. Если конечно вы и дальше готовы брать на себя эти полномочия.

— Это как вам будет угодно, ваше величество.

— Мне угодно, чтобы ты по-прежнему был рядом, — сухо произнес Аурино, — но только не в роли моего нового опекуна.

— Я никогда не претендовал на это, ваше величество.

— Аудиенция окончена, — правитель отвернулся.

Вечерний ветерок слегка остудил пылающие щеки. Димостэнис вышел за ворота дворца и бросил вверх серебристый импульс. В первый раз за все ары своего проживания в городе, он позволил себе подобное. Сейчас ему было плевать на все приличия. Лишь бы убраться отсюда поскорее, пока он не наделал глупостей.

Как обычно Хорун не заставил себя долго ждать. Хлопанье крыльев, довольное урчание и одуряющее чувство полета. В душе все смешалось огненным комом. Выше! Натянуть поводья. Оставить внизу отягощающую слабость и недоумение несправедливости. Выше! Он должен быть там. В серебре уходящей звезды. Там он будет своим. Больше никому не надо будет ничего доказывать.

Царство голубых цветов было пустынно. Наверное, стоило найти Олайю во дворце и договориться о встрече, но оставаться там было выше его сил. Он обошел озеро и по узкой тропинке вышел к водопаду. Больше эта мощь не страшила и падение воды не звало за собой в бездну. Димостэнис сел на самый край обрыва, наблюдая за слаженным полетом капель, слушая их звонкую песнь. Здесь стихия не была разделена на нити, здесь она расстилалась целым холстом и одаренный четко ощущал это. Сейчас он вдруг осознал, что может взять эту силу, какая она есть — целой и неделимой, но пока не знал, как это сделать.

Дим достал из кармана подвеску из серебра в форме лилии, положил на ладонь, еще раз пробежавшись глазами по драгоценным камням, капельками росы, застывшими на серебристых лепестках. Перевернул. На обратной стороне были выгравированы его инициалы и герб.

Мужчина прикусил нижнюю губу, сжал ладонь, пряча в ней украшение. Дарить символ союза тому, кто не является официальным избранником оскорбительно, к тому же запрещено. Однако он решил, раз Олайя ответила на его предложение, то он может преподнести ей подобный подарок. Осталось лишь дождаться ее.

Димостэнис закрыл глаза и потянулся к каплям, к тихому шелесту, когда они сливались друг с другом, их звучному переливу. Частичка воды, живущая в нем, слилась со своими веселыми подружками и потащила его сущность в мир стихии.