Офицеры подошли, стали смотреть.

Персидский принц ткнул пальцем в шею манекена.

— Засэчку.

— Правильно. А какую?

Никто не ответил. Военные люди, даже самого высокого происхождения, как известно, туповаты.

— Направленную под углом, снизу вверх. Видите? Это оттого, что госпожа Лабазова была очень высокая женщина ростом один метр семьдесят шесть сантиметров, а я нормального роста: метр пятьдесят восемь.

— Сколько это на аршины и вершки? — спросил Афанасий Степанович. — Впрочем, неважно. Продолжайте, сударь.

— Теперь посмотрите на фотографию трупа из дела. Крупный план раны, вид сбоку. Что мы видим? Разрез безо всякого наклона. То есть удар нанесен человеком такого же высокого роста. Господа, извольте встать в ряд напротив манекена.

Все шестеро, включая августейших особ, послушно выстроились. Маса подумал: я прямо царь царей.

— Оба гусара и капитан никак не могли разрубить жертве горло под таким углом. Росту бы не хватило. Поэтому прошу вас троих сесть.

Лицо Танаки чуть порозовело — но это было единственное проявление сильных эмоций, которые сейчас, должно быть, испытывал сдержанный сын страны Ямато. Он поклонился Масе и отошел к стене. Сиамцы — те глазели на происходящее с жадным любопытством. Уже по одному этому было видно, что они-то точно не при чем.

Остались перс, бухарец и китаец.

— Погодите, погодите! — взволновался Карнович. — Вы только что сами заявили, что преступник был застигнут за кражей драгоценностей. Но зачем они персидскому принцу или сыну несметно богатого эмира, или наследнику мандарина, который управляет огромным краем с населением в пятьдесят миллионов человек? Это нонсенс!

— У меня телеграмма, — сказал на это Маса.

— Какая телеграмма?

— Та, которую господин Фандорин получил на телеграфном пункте Варшавского вокзала в ответ на телеграмму, которую отправил часом ранее.

— Куда отправил? Кому?

— В Пекин. Своему знакомому, который служит в российском посольстве. Как известно, после недавнего восстания боксеров императрица Цы Си производит чистку среди высшего чиновничества. Господин Фандорин спросил, не был ли в последнее время смещен кто-нибудь из вице-королей. В ответе говорится, что неделю назад цзунду провинции Юнгуан получил высочайший приказ выпить яду, а все его владения был конфискованы. Это ведь ваш батюшка, подпоручик Мусинь. — Маса повернулся к долговязому китайцу, который схватился за тугой ворот кителя. —  Вот почему вам понадобились драгоценности, не правда ли, ваше сиятельство? Вы, верно, собирались сбежать с ними в Европу?

Подпоручик Мусинь развернулся и бросился к выходу. Все до такой степени оторопели, что никто и не подумал кинуться вдогонку.

— Видите, от испуга этот человек теряется и делает глупости, — сказал Маса. — Убивать Звезду Востока было глупо. Кто бы поверил куртизанке? Еще глупее он поступил сейчас. Мог бы поотпираться, улики ведь косвенные. Но Фандорин-сан знал, что у преступника не выдержат нервы.

Все застыли в потрясении. В тишине прозвучал голос капитана Танаки, глуховатый от волнения:

— Благодарю вас, Сибата-сан. Вы спасли мою жизнь и честь, а главное — честь Японии.

Маса поклонился в ответ и побежал догонять китайское сиятельство.

Конец митиюки

— За четверть века столько всего произошло. Мы оба изменились, — перешел на японский Гиити Танака. — Но я не забыл ваше поразительное расследование, спасшее мою жизнь и честь Японии. И когда понял, что Масахиро Сибата, о котором упомянул Баба, это вы, захотелось вас увидеть. Не только в память о том случае. Жизнь отучила меня от сентиментальности. Я сразу подумал, что такого человека, как вы, нам, как это у русских называется, Бог послал.

Барон перекрестился по-православному и засмеялся, когда Маса захлопал глазами на крестное знамение, столь удивительное в исполнении японского политика.

— Нет, христианскому богу я больше не молюсь. Тогда мне это было нужно, чтобы понять Россию. Японцу лучше жить со своими, японскими богами.

Хозяин и гость сели в кресла и заговорили так, будто их связывало многолетнее приятельство. Глава могущественной партии, вероятный глава следующего правительства, был доверителен и серьезен.

— Какой путь прошла наша Япония с тех пор, когда я служил в Новочеркасском государя Александра Третьего полку... На меня там смотрели, как на представителя дикарской страны. Поражались, что я правильно держу нож с вилкой и могу худо-бедно изъясняться по-французски. Словно я был какой-то дрессированной мартышкой. Чего мне стоило завоевать уважение товарищей по офицерскому собранию! Пришлось преодолевать предубеждения и предрассудки, презрение к «желтой расе». Когда я рассказывал про нашу великую, древнюю культуру, меня слушали снисходительно. Спрашивали: «А свой Пушкин у вас есть? А Чайковский?..» И вот сегодня мы — великая держава. Это завоевано большой кровью, огромным напряжением, тяжелыми жертвами. Впереди сияет грандиозная цель: объединить вокруг Японии всю восточную Азию. Задача эта трудна, но достижима. Достаточно лишь взять под свой контроль огромный беспорядочный Китай. Это пойдет на благо и самим китайцам, и всему миру.

Переход от воспоминаний о минувших днях к изложению политической программы произошел так быстро, что Маса понял: это неспроста. Сейчас большой человек объяснит, зачем ему бог послал Масахиро Сибату. Собственно, Маса уже догадывался.

— Ключ к Китаю — Маньчжурия, а ключ к Маньчжурии — атаман Семёнов, да? — сказал он, чтобы сберечь занятому человеку время.

Танака воззрился на него в изумлении.

— Вы не только выдающийся детектив, Сибата-сан. Вы еще и обладаете острым политическим умом. Тем более нам с вами повезло. Майор Баба — усердный, самоотверженный офицер. Но, как вы несомненно заметили, звезд с неба не хватает. А вокруг Семёнова ведется очень большая и сложная игра.

«Ты даже не представляешь себе, до какой степени сложная», подумал Маса.

— Для успеха нашей азиатской стратегии необходимо, чтобы Москва не ставила нам палки в колеса, —  снова употребил барон русскую фразу. — Для этого мы используем и кнут, и пряник. Пряник — обещание кредитов и уступки в переговорах о концессиях. А кнут —  страшный Семёнов, которого мы в любой момент можем спустить с цепи. Однако очень важно понимать, насколько этот кнут надежен. И то, что вы попали в ближнее окружение Семёнова, имеет для нас огромную ценность. Я знаю вашу проницательность и верю в ваш патриотизм. Будьте моими глазами и ушами. Зорко присматривайте за русским медведем.

Маса удрученно вздохнул. На японский взгляд это выглядело как осознание высокой ответственности.

— Благодарю, — низко поклонился скромному сыщику государственный муж. — А теперь оставим дела и поговорим об интересном. Расскажите о ваших приключениях. Ведь ваша профессия намного увлекательнее моей. И знаете что? Давайте вместе пообедаем. Мне приятнее разделить трапезу с вами, чем с секретарями и советниками. Поскольку мы оба русофилы, я велел доставить еду из ресторана «Балалайка».

Он позвонил в колокольчик. Слуга вкатил столик, на котором были расставлены кушанья, по которым Маса сильно соскучился. Тут были печеные пирожки, маринованные грибочки, горшок с пельменями, вазочка черной икры, запотевший графин водки.

Барон завел на патефоне пластинку Шаляпина. Под песню «Вниз по матушке по Волге» выпили за Россию, с которой у обоих было связано много дорогих воспоминаний. Потом за Японию. Потом за Масу. Он рассказал барону пару небольших историй из петербургской жизни. Танака был замечательный слушатель: когда надо —  ужасался, когда надо — смеялся.

На прощанье он сказал:

— Я очень благодарен судьбе за такой подарок. Запишите номер моего личного телефона. Звоните в любое время — и по делу, и просто так. Нам всегда найдется, о чем поговорить.