Но ничего, обошлось.

Через некоторое время ход уперся в стенку. Теперь нужно было подниматься вверх. Славный Санситиро предусмотрел для этого удобную лесенку из железных скоб.

Над головой у Тацумасы размеренно двигались тапочки с бесшумными кожаными подошвами — это поднимался Данкити. Вот что-то заскрежетало, потянуло сквозняком. Должно быть, ученик открыл потайной люк в полу хранилища.

Тацумаса остановился, чтобы подождать доктора, которому подъем давался с трудом. Торопиться было незачем, пускай Данкити всё там наверху приготовит.

Когда мастер вылез из дыры, таща за подмышки потного сенсея Саяму, в помещении было уже светло. Расторопный ученик достал из мешка дополнительные бумажные фонари, раскрыл их, зажег и расставил по четырем углам.

— Та-ак, что тут у нас? — пробормотал Тацумаса, оглядываясь.

Вон железная дверь, ведущая в спальню посланника. Повсюду ящики, сундуки, коробки, какие-то непонятные предметы на полках. Ага! Столик на несуразно длинных ножках, на нем стеклянная лампа, рядом дурацкое варварское сиденье, с которого очень легко свалиться (называется «стул»). И на столике две толстые книжки в кожаных переплетах.

— Прошу вас, взгляните, что это. Данкити, посвети сенсею.

Саяма поправил очки, бережно взял первый том.

— Я предупреждал, что знаю только голландский, а с языком игирисудзинов не знаком, — предупредил он.

— Это дикое наречие во всем губернаторском управлении знает только один человек. Не мог же я взять с собой на дело чиновника, чтобы власти узнали все мои секреты? Очень прошу вас, сенсей. Постарайтесь. Вы ведь умеете разбирать их катакану.

— Да, азбука у них у всех одинаковая. — Пошевелив толстыми губами, Саяма прочел: — «Диари». Понятия не имею, что это значит. — Полистал. — Судя по тому, что всюду стоят даты, это дневник. Ах, вот почитать бы!

Тацумаса отобрал первую книжку, дал вторую.

— А это что?

— ...Полагаю то, что вам нужно. На первой странице (у них читают слева направо) написано «Instruction». Несомненно это то же, что по-голландски называется Instructive, сиречь «подробное наставление». — Пошуршал страницами. — Сколько я могу судить, здесь длинный перечень товаров, цифры, множество всяких пунктов и подпунктов.

— Отлично. Данкити, давай!

Мастер сел на пол и, обмахиваясь веером, стал смотреть, как ученик исполняет тонкую работу: достает из мешка свиток бумаги, пропитанной особым раствором, и прикладывает ее к секретной книжке, страничка за страничкой. Такая бумага, называемая «обмокательной», чуть-чуть растворяет засохшие чернила, тушь или краску, делая точную копию текста или изображения. Свиток постепенно покрывался варварскими каракулями.

Убедившись, что Данкити всё делает правильно, мастер встал и присоединился к доктору, который жадно разглядывал иностранные дары.

— Смотрите, смотрите! — азартно говорил он. — Вот она, новейшая фотографическая камера, которую посланник собирается преподнести его величеству! Как она прекрасна! Вы ведь слышали про сясиндзюцу, механическое воспроизведение действительности?

Тацумаса пожал плечами. Он не очень жаловал новое. Зачем оно, если и в старом столько пространства для усовершенствований?

— Ах, это ружье с винтовой нарезкой внутри ствола. Оно может поражать цель на тысячу шагов! А это что? О-о-о!

Вытащил из коробки какую-то трубу.

— Прошу вас, сенсей, ничего не трогайте, — попросил Тацумаса. — Мы не должны оставить следов нашего присутствия. Это тоже какое-нибудь оружие?

— Нет, — благоговейно прошептал Саяма. — Это «тэрэскопу». Устройство, чтобы смотреть в ночное небо. В трубу его видно, как на ладони!

— А зачем? Разве звезды и луна красивее вблизи, чем издали!

— Да ну вас! — отмахнулся невежливый сенсей. Он заглядывал в следующую коробку. Простонал: — А-а-а! Это же «микуроскопу»! Я всегда о нем мечтал! Можно я подержу его в руках?

— Нельзя.

Тацумаса с недоумением разглядывал безобразный сервиз: чашки и маленькие плоские тарелочки, совершенно одинаковые (какое отсутствие фантазии!). Они были из белого металла — должно быть серебра, только тускловатого. Рядом стопкой лежали бруски того же материала.

— А это что за дрянь?

Доктор благоговейно погладил брусок.

— Вы ничего не понимаете. Это совершенно новый металл «арю-мини-уму». Рукотворный! Он очень легок, прочен и пластичен! Изготавливать его очень дорого и сложно, рецепт содержится в тайне! Арю-мини-уму бесценен! Он намного дороже золота и даже платины!

— А да. Я читал в протоколе, который прислал Касидзава, что торговый представитель варваров будет рассказывать про это его величеству. Как будто мало уже существующих металлов...

Сенсей не слушал. Он схватил большую книгу с множеством картинок.

— О-о, альбом с изображениями всемирной выставки, которая состоялась в их столице Рондон! Взгляните, это знаменитый Хрустальный Дворец! Он построен из стекла и железа! Какое чудо!

— Положите на место. У вас потные руки. Останется след. Данкити, долго еще?

— Скоро закончу, учитель.

— Сюда, сюда! — махал рукой Саяма, присев на корточки над какой-то диковинной композицией из разноцветных коробочек и решетчатых полосок, разложенных по полу. — Смотрите, макет «тэцудо», железной дороги! Вот это машина, которую двигает пар. Она тащит за собой вереницу повозок! Я читал, что торговый представитель Дзэ-Фэру-Сон будет предлагать его величеству построить у нас в Японии такую дорогу. Представляете?

Всё это очень умно и хитро, подумал Тацумаса. С одной стороны, варвары преподнесут подарки правителю другой страны — обычная в дипломатии вещь. Но дарят они не бессмысленные драгоценности, а образцы своих товаров. И подобраны эти вещи с явным расчетом на то, что его величество сёгун Иэмоти, пятнадцатилетний юноша, живо заинтересуется новинками. Касидзава рассказывал, что купец Дзэ-Фэру-Сон имеет от правительства лицензию на торговлю с Японией. Работая на свою державу, он работает и на собственную прибыль. Чему у варваров можно было бы поучиться — предприимчивости. К сожалению, это качество плохо сочетается с нравственностью и твердыми жизненными правилами. Суетливая изобретательность подрывает традиции.

От рассуждений мастера отвлек Данкити. Он закончил копировать документ и теперь тоже пялился на чужеземные сокровища.

— Учитель, ведь варвары — это зло? — спросил ученик. — Значит, они плохие люди. Тогда почему бы нам их не обокрасть? Тут не будет противоречия ни одному из правил Китодо.

— Потому что это подорвет престиж Японии, — нахмурившись, ответил мастер. — Странно, что тебе нужно объяснять подобные вещи.

Но молодого невежду поддержал почтенный доктор.

— Давайте возьмем хотя бы микроскоп! — взмолился он. — Он так необходим для моих изысканий! Я буду вашим погробным должником!

— Я попрошу господина Касидзаву, чтобы потом, когда его величество наиграется в эту игрушку, ее отдали вам в награду за вашу бесценную помощь, — пообещал Тацумаса. — Мы уйдем, ничего здесь не тронув.

— Как уйдем?! — возмутился Саяма. — А кто обещал мне экскурсию?

— Экскурсия будет. Данкити, бери свиток и ступай к остальным. Ждите нас. Мы с сенсеем немного прогуляемся.

Железная дверь была заперта на хитрый замок, и снаружи догадаться о сочетании цифр было невозможно, но строитель Санситиро сказал, что изнутри механизм открывается особым рычажком — на случай, если человек по неосторожности сам себя запер.

Тяжелая створка распахнулась с довольно громким лязгом, но можно было не опасаться, что в доме кто-то проснется. Одна из служанок, работавшая на господина Касидзаву, вечером повсюду заменила обычные свечи на сонные. Надышавшись дурманного воздуха, варвары дрыхли так, что их не разбудил бы и бог грома Райдзин.

По правде говоря, мастеру и самому было любопытно посмотреть на чужестранцев и их жилище.

Посланник Ору-Коку похрапывал, лежа на деревянном помосте со столбами. На голове у него был колпак, в стакане с водой стояли зубы — ужасное зрелище. Тацумаса и не предполагал, что у варваров они съемные.