— Дружина! Ко мне!

Дружинники стали стягиваться к князю. Из глубины мрачного леса доносился угрожающий гул, который с каждой секундой всё больше и больше превращался в отчётливый боевой клич.

— Они идут, Алистер! — князь выглядел встревоженным.

— Задержи их! Сколько у тебя человек?

Тихомир наспех окинул взглядом свой отряд.

— Восемнадцать!

— Мне нужно немного времени!

— Хорошо! Беги, мы задержим их! Дружина! Стройся!

Алистер не стал прощаться.

Арий развернулся и побежал к просвету между деревьев, в котором чётко углядывался огонь.

Арий выбежал на необычайно большую поляну. В центре горел огромный костёр, к которому сломя голову бежал дикарь, вероятно один из тех, кто только что противостоял славиземцам. Над поляной кружил чёрный ворон.

Паладин побежал трусцой к костру, прохладные капли дождя попадали на вспотевшее лицо, охлаждая перегретую кожу. Приближаясь к центру поляны, он увидел, как высокая черноволосая женщина схватила за шею подбежавшего к ней дикаря и толкнула в высокий костёр. Мужчина дёргался и вопил от боли, он тянулся руками к женщине, но какая–то невидимая сила прижимала его к горящим брёвнам, не давая выйти из огня.

Алистер перешёл на быстрый шаг, тяжело отдыхиваясь после трудного боя и последующей пробежки. Арий остановился в десяти шагах от черноволосой женщины; она отослала в сторону своего ребёнка.

Незнакомка выглядела точь–в–точь как во сне, который снился ему перед входом в лес; и хотя уже прошло столько времени, Алистер сразу вспомнил этот жуткий образ.

Высокая, дородная женщина с белой кожей и чёрными как уголь волосами, выглядела привлекательно, но мертвецки–бледной. Тело женщины покрывало льняное платье светло–серого цвета, оно опускалось до пят, но оставляло открытыми ключицы; вероятнее всего, именно в нём и была принесена жертва. Под платьем, очевидно, не было исподнего белья, ибо мокрая ткань прилипла к изгибам тела, выставляя напоказ такие элементы, как соски на объёмной груди и округлые бёдра. Из–под подола выглядывали грязные босые ноги.

На мгновение Алистер даже подумал, что при других обстоятельствах счёл бы её симпатичной. Гордая, осанистая женщина пронизывала насквозь чёрными глазами лицо паладина; она ничуть не уступала арию в росте.

— А вот ты и пришёл ко мне. — черноволосая холодно начала разговор, когда затихли вопли из костра.

— Я знаю кто ты, Морена.

— А вот я не знаю кто ты, паладин. Но полагаю, что ты и есть источник всех моих проблем.

— Именно. Тебе не суждено ни разрушить Славизем, ни поднять на небо нового Бога.

— Да что ты знаешь, человек? — презрительный тон звучал совсем не так, каким привык его слышать Алистер. — Что тебе известно о Богах? Что известно о мирах, в коих оные живут? Ты глуп, спесив, твой краток ум.

— Я знаю столько, сколько мне нужно, чтобы уничтожить твоё дитя.

Дождь звонко барабанил по его латам, будто призывая к действию. Женщина завела мокрую прядь иссиня–чёрных волос за ухо и взгляд ария уставился на её шею, где располагалась ужасная открытая рана, не источающая ни капли крови.

— А я знаю всё, паладин. И не тебе со мной тягаться. Я — Богиня, что воплотилась в бренном теле, а кто ты́, червь?

— Я арий, сын Даждьбога, внук Сварога, воин Перуна и хранитель Славизема. Я благословлён великим князем и наставлен мудрой женщиной.

— Ты и впрямь так о себе думаешь? — черноволосая рассмеялась, её грудь болталась в такт хохота; она кивнула головой под костёр. — Он тоже многое о себе думал. И статусы, и титулы без конца всё мерял. Мерял–примерял, да и испустил свой дух.

Алистер посмотрел туда, куда указала женщина и увидел мёртвого Всеволода, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту.

— Но что ты арий, то видно сразу. Шальная кровь твоя кипит в моём присутствии, я чувствую. Твой дух силён и верно, но всё равно мне не чета. Говоришь, воин Перуна? Хранитель Славизема? Да ты и знать не знаешь, откуда берут начало твои истоки, полукровка. Я раздавлю тебя как муравья, паладин, не стоит хорохориться.

— Войско Славизема сейчас бьёт твою по́гань в этом лесу и скоро они все будут здесь. Тебе не спрятаться. — фыркнул Алистер, выстраивая линию нападения в диалоге.

— А я и не пряталась, как видишь. Нарочно поручила развести такой костёр, дабы отпрыск Бога не медля́ меня нашёл.

— Ну тогда ты подписала себе смертный приговор. — арий вложил во фразу всю надменность, которую только смог в себе найти.

— Я? Приговор? По́лно тебе, человек! Не думай, что ты семи пядей во лбу, зажал меня в углу. Нет, мне нужен был ты. Птички в ушко нашептали, что какой–то арий рвётся ко мне на поклон. Но раз ты так надеешься на своё сборище, что войском зовёшь, то я помогу тебе о нём забыть.

Алистер заметил, как пространство вокруг начало стремительно темнеть, лес и небо исчезли во мраке, будто тьма накрыла поляну туманным куполом; только ворон продолжал летать под чёрным сводом. Костёр остался единственным источником света.

— Так разговор пойдёт более приватно, да? — ухмыльнулась женщина.

— Ты ведьма!

— Меня ль дерзнул назвать ты ведьмой? Не оскорбляй Богиню, не гневи Богов, человек.

— Я уже слышал эту фразу, женщина. Тебе не следует меня пугать, я закалил свой дух. — Алистер старался сохранять позицию нападающего в разговоре.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. — ухмыльнулась собеседница.

— Ну тогда хватит разговоров!

— А вот тут не торопись, человек. Твоя жизнь и так столь коротка, что мне моргни ‒ и тебя нет. Я жду Кощея, он иглу готовит новую и скоро должен принести.

— Прошлая игла подвела тебя, доставшись в награду другому человеку.

— Ага, так ты и об этом знаешь? — черноволосая вскинула брови. — Экий умный арий! Мне вот было интересно, кто же смог извлечь иглу Кощея из тела жертвы? Ты? Ну уж нет. Ответь мне, паладин, кто на сё способен был?

Алистер коротко посмотрел на летающего в небе ворона, подсвеченного огнём костра, и мигом вернул взгляд на женщину. Только он приготовился отвечать, как собеседница опередила его.

— А–а–а, — женщина вслед за паладином посмотрела на ворона, — так значит, эта сучка всё же бросила мне вызов. Как же неприятно, когда такие существа становятся на моём пути. — тон женщины сменился на брезгливый. — Дочери Ве́леса ‒ глупейшая ошибка мудрейшего из нас. Знала я, что одна такая по лесу бродит, но не думала, что она окажется столь дерзкой и безрассудной. — черноволосая вернула взгляд на Алистера. — А ты зачем ей сдался?

— Она осознала, что за зло ты привнесла в наш мир. — паладин поспешил выстроить линию защиты. — Это она провела меня тем путём, что привёл меня сюда.

— На заклание? — женщина запрокинула голову и громко рассмеялась; паладин увидел, как в открытой ране на шее ходит кадык. — И ты, наивный человек, решил, что она помогает тебе из сердобольных побуждений?

Вопрос женщины нанёс сильный удар по позиции Алистера, она усиливала давление.

— Она знает, что ты опасна для неё также, как и для меня.

— Глупец. Что по–твоему я могла ей сделать, не перейди она мне дорогу? Мне бы не было до неё никакого дела.

— Зато она знала о твоих планах и жизни тысяч людей для неё не пустой звук.

— Да ты прям искришь фанатичной глупостью, паладин. Дочери Велеса слишком мудры и эгоистичны, чтобы просто так стараться для кого–то. У неё есть план, несчастный, и ты стал его частью. Хотя, — женщина небрежно наматывала чёрную прядь на палец, — у меня есть предчувствие, что ты отнюдь не часть, а главный и единственный его исполнитель.

— Почём тебе это знать? — нарочито мерзко скривил лицо паладин.

— По том, что не живут простые люди по три обычных срока, дурачок. Дочерям Велеса открыто множество секретов и дорога к ещё бо́льшим. Но живут лишь для себя, стяжая силы жизни от других, свою преумножая. Я так понимаю, иглу она себе забрала?