– Это серьезное обвинение против человека с репутацией Фэниса, – самым серьезным образом ответил епископ. – На каком основании вы заподозрили, что Фэнис был шантажистом?

– За последние два года его счет пополнялся крупными и нерегулярными поступлениями – они были осуществлены наличными, происхождение которых никак не проследить.

Епископ тщательно обдумал эти сведения.

– В этом что-то есть, но это еще не все. Почему вы решили, что счет пополнялся из-за шантажа?

– Из-за его разговора с химиком. Он наткнулся на этот порошок явно случайно, но у него появились подозрения. Впоследствии они подтвердились. Но он так и не сообщил в полицию, хотя и обещал это сделать. Таким образом, он, должно быть, использовал эту ситуацию в каких-то незаконных целях – например, для шантажа.

– Весьма логичное рассуждение.

– Спасибо, Ваша Светлость.

– К сожалению, у него есть один недостаток, который делает его ошибочным.

– Да? – инспектор был немного уязвлен уверенностью священника.

– Вы говорите, что он занимался шантажом два года. Вы сказали, что он принес порошок на анализ незадолго до смерти. И тогда он впервые узнал, что это был кокаин. Выходит, что между этими событиями не было никакой связи. Таким образом, насколько мы знаем, наркотики не имеют никакого отношения к шантажу. В итоге под сомнение можно поставить даже предположение о том, что деньги появились вследствие шантажа.

– Верите или нет, но я полностью упустил это из виду! – покраснел инспектор. – Полностью! Батюшки! У вас на редкость светлый ум.

Епископ отрицательно взмахнул расческой, которой до этого причесывал свою седую, но пышную шевелюру. Затем он с недоверием посмотрел на полицейского. Но на бесстрастном лице Крейтона не было ни тени издевки.

– Силлогизм[14] все еще стоит на вооружении у теологии, – заметил епископ. – А недостаток вашей дедукции был очевиден.

– И это возвращает нас к исходной точке, не так ли? – уныло вздохнул инспектор Крейтон. – И все усложняется.

– Да, – епископ решил, что настало подходящее время для мягкого упрека. – Тем более что я чувствую: вы на неверном пути. Инспектор, как бы то ни было, но мисс Сакбот в этом не участвовала.

– Конечно, Ваша Светлость. Я уверен, никто так не думает, – обиженно ответил полицейский.

– Я не настолько глуп, насколько выгляжу, – нетерпеливо заметил епископ. – Для человека со среднестатистическим умом очевидно, что вы не просто подозреваете мисс Сакбот, но вы подозреваете ее и только ее.

– Все очень сложно, – мягко ответил замешкавшийся инспектор. – Понимаете, я не могу отбросить тот факт, что мисс Сакбот была единственным человеком, который был с Фэнисом после того, как его передали из рук тех троих, и до тех пор, пока он не оказался под вашим присмотром.

– Разве этот пункт не говорит в ее пользу? – проницательно поднажал епископ. – В конце концов, никакой убийца не станет убивать, если можно доказать, что такая возможность есть только у него. Не так ли?

– Я не настолько уверен. Другие обстоятельства, при которых произошло убийство, наводят на мысль, что кто-то отчаянно хотел избавиться от Фэниса. А отчаянные люди не думают об алиби.

– Мы до сих пор не догадываемся о том, что вызвало эту нужду, – напомнил священник. – Судя по свидетельству человека из ВВС, нет даже вероятности того, что Фэнис заметил причину аварии.

– Что бы там ни говорили эксперты, а я этого не исключаю, – раздраженно ответил Крейтон. – Иначе все это дело становится совершенно необъяснимым.

– Я чувствую это при любом раскладе. Также здесь есть еще один момент, который вы упустили. До этого момента вы установили пять возможных убийц, – епископ поднял пухлую руку и растопырил пальцы. – Первый, второй и третий – Рэнделл, Вэйн и Несс (но если это так, то они должны быть сообщниками); четвертый – мисс Сакбот; пятый – я.

– Ох, Ваша Светлость! – запротестовал инспектор.

– Пятый – я, – настоял епископ. – Будем логичны, несмотря ни на что. Но вы забыли еще одну возможность. Она пришла мне в голову, когда я снова задумался над этим делом, хотя, признаю, мог бы заняться чем-то иным.

– И что же это за возможность, можно спросить? – инспектор очень насторожился.

– Человек или люди, успевшие подоспеть ко времени между крушением аэроплана и прибытием спасательной машины.

– В точку! Должен сказать, что и не подумал об этом. Ваша Светлость, а вам в голову приходят мысли. Но было не так много времени, не так ли?

Епископ снова присмотрелся к инспектору: нет ли в его словах сарказма, – но снова он увидел лишь невозмутимое лицо Крейтона.

– Вполне достаточно. Допустим, что запланировавший убийство наблюдал за тем, как все произойдет с дальнего конца аэродрома. Фэнис упал. Убийца спешит удостовериться, что все прошло, как надо. Он видит признаки сознания у жертвы. Затем он убивает Фэниса и убегает. Или прячется. Возможно, убийца наблюдал за нами в тот момент, когда мы вытаскивали Фэниса из самолета! – епископ дал волю воображению.

– Мне нравится эта теория, Ваша Светлость, – кивнул инспектор. – Но, понимаете ли, она возвращает нас к той же самой проблеме. Какая же это махинация смогла свалить абсолютно исправный самолет к ногам убийцы, да так, что эксперт из ВВС ничего не обнаружил?

– Оставляю это вам, – епископ Мэрриотт жестом отклонил возражение. – Но, как видите, мисс Сакбот не является единственным подозреваемым. Уверяю вас, инспектор, что ни одна девушка, которая может сделать переворот через крыло в мертвой петле так же аккуратно, как мисс Сакбот, не может быть виновна в таком преступлении. А я, несчастный грешник, не могу даже приземлиться.

– У каждого своя профессия, Ваша Светлость. Нет никаких сомнений, она бы наделала ошибок, если бы взялась составлять проповедь или упражняться в силлогизме, не так ли?

– Возможно, возможно. Но, конечно, у нее получалось бы не так плохо, как у меня получается летать.

Однако инспектор проявил упорство и не позволил епископу сменить тему.

– Ваша Светлость, вы все еще не поделились своим мнением. Вы думаете, что за те несколько минут кто-то убил Фэниса?

– Сложно сказать, – мягко улыбнулся епископ. – Что вы думаете о Бастейбле?

– Бастейбле? – на мгновение инспектор был озадачен неожиданным вопросом. – Ох, он очень трудолюбив, и его все уважают. Он много лет был полицейским хирургом. Местным он нравится.

– Да, он, определенно, достойный человек. Но, Крейтон, я боюсь, что он немного глуповат и работает небрежно. Врачи часто настолько загружены, что допускают подобное. Конечно, это не мое дело, да и я должен охотно терпеть людей всякого рода, как советовал апостол,[15] но будь я на вашем месте, мне бы следовало проконсультироваться еще где-нибудь по поводу пули из раны в голове Фэниса, если, конечно, еще не слишком поздно. Разве для этого нет какой-либо организации?

– В министерстве внутренних дел?

– Да. Там. Если бы вы подключили их к работе с Бастейблом… но это может быть трудно сделать так, чтобы не задеть его чувства. Может, вы бы смогли поднять какой-то новый вопрос, для которого вам нужна медицинская консультация? Конечно, не говорите о том, что это мое предложение.

– Значит, вот, что вы думаете, Ваша Светлость? Ну, полагаю, что смогу это легко организовать. Хм, очень интересно. Спасибо.

– Не за что. Я едва представляю, почему я это предложил, – ответил епископ Мэрриотт. – Ну, думаю, можно выходить. Опасность встретить Крамблс, должно быть, прошла. Инспектор, мне так не нравится эта женщина! Пусть это и идет в разрез с христианским милосердием! Ой, я опаздываю на уроки навигации. А навигация – очень интересная тема, инспектор. Но очень сложная!

Брей был представлен месье Жюлю Дюрану из парижской Сюрте. Прозаичное имя Дюрана ассоциировалось с некоторыми из самых неистовых романтических процессов в французской криминологии, и Брей счел за честь, когда Дюран самостоятельно отправился на встречу с британским confrere[16] и показал ему свой небольшой, но симпатичный кабинет.