Нет, откуда бы ни появился наркотик, он явно давал власть над каким-то человеком. Это могло стать причиной шантажа, что объясняло загадочные доходы Фэниса.

А шантаж стал мотивом для убийства. Очевидно, шантажируемый был очень решительным человеком, поскольку, в конце концов, сам Фэнис начал испытывать страх. Инспектор внимательно перечитал его письмо леди Лауре. Он обратил внимание на то, что Фэнис прямо не говорил о намерении совершить самоубийство. Он лишь писал, что попал в передрягу и собирается покончить со всем этим. Естественно, после его смерти эти слова интерпретировали, как желание совершить суицид. Но так ли это? Может быть, он начал бояться шантажируемого (это и было передрягой)? Поэтому он собирался покончить со всем, сдавшись полиции? Предположим, шантажируемый это заподозрил и запланировал крушение аэроплана, а после добил Фэниса, стремясь любой ценой предотвратить его спасение.

Насколько инспектор мог видеть, в этой теории оставались лишь две неувязки. Человек из ВВС настаивал, что авария была либо несчастным случаем, либо преднамеренным действием со стороны пилота. Но, черт побери, подумал инспектор, этим экспертам никогда нельзя верить!

Вторая неувязка заключалась в том, что единственным человеком, который мог выстелить в Фэниса, была Салли Сакбот. Возможно ли, что, согласно этой теории, она могла оказаться безжалостной убийцей? Инспектор сомневался в этом, хотя то, что сама она была и управляющей клубом, и пилотом, обеспечивало ей наилучшие возможности подстроить крушение.

Однако инспектор был рад тому, что прояснил много противоречивых фактов, и оставшиеся одну-две неувязки можно было спокойно на время отбросить.

Следующий беспокоивший инспектора вопрос: связаны ли с полетами эти кокаиновые дела? Или Фэнис столкнулся с ними случайно, просто как житель города? Инспектору не верилось в это. Какими бы ни были пороки Бастона, а в маленьком городке их хватает, в основном они были незамысловатыми, и наркомания в них не входила. Сам инспектор мало, что знал о данных правонарушениях.

Так, значит, этот порок присущ авиации? Инспектор подумал о том, что пилоты обязаны быть в хорошей форме, что ipso facto[9] исключает прием наркотиков. Но он не был уверен и допускал, что наркотики могли быть в порядке вещей среди авиаторов. Он понимал, что нужно проконсультироваться. Но с кем?

Ход его мыслей был прерван телефонным звонком. Он поднял трубку.

– Это Гонтлетт. Помните, как заходили ко мне насчет смерти бедняги Фэниса? Инспектор, можете как можно быстрее прийти ко мне еще раз? Я нашел кое-что и думаю, вас оно заинтересует. Да, в самом деле. Нет, по телефону я не могу хорошо объяснить. Через полчаса? Хорошо, проходите прямо ко мне в офис.

Вэл Гонтлетт был доволен, как терьер, поймавший крысу. Он провел инспектора на аэродром, где лежал маленький лист фанеры. Возле него караулил механик в красно-желтом комбинезоне «Аэротакси Гонтлетта».

Механик передвинул деревяшку, и инспектор увидел, что она скрывала ямку в земле. Он опустился на колени, чтобы рассмотреть ее. С ее дна вверх вздымался тонкий металлический цилиндр. Инспектор присмотрелся к нему и удивленно присвистнул.

Это было дуло револьвера, и его положение проще всего было объяснить тем, что он упал с большой высоты, врезавшись в почву, словно бомба.

Инспектор очень осторожно вытащил его. Оружие было ржавым, как если бы какое-то время пролежало в земле. Он внимательно осмотрел его и измерил калибр карманным штан­генциркулем. Если только это не было совпадением, то из этого револьвера убили Фэниса.

– Ну, это что-то важное? – нетерпеливо спросил Гонтлетт.

– Да, – кивнул инспектор. – Очень важное, как мне кажется. Очень хорошо, что вы так быстро связались со мной. Могло ли оно долго пролежать здесь никем не замеченным?

– Конечно, да! Только посмотрите, как огромен аэродром! Если бы мой самолет не приземлился как раз на этом месте, Ламб никогда бы его не заметил.

Крейтон кивнул и медленно вернулся к автомобилю. Если окажется, что Фэнис убит именно из этого револьвера, то изменит ли это его теорию? Не обязательно. В конце концов, это неплохой метод избавления от орудия преступления: взять его на самолет и выбросить с высоты.

Однако это еще сильнее указывает на связь между полетами, убийством и наркотиками. Мало того, что убийца имел какое-то отношение к авиации, он наверняка был и пилотом – простому пассажиру было бы слишком рискованно выбрасывать что-либо за борт. Инспектор не разбирался в авиации, и все его познания ограничивались опытом единственного увеселительного полета – в нем он заметил, что в двухместных аэропланах, подобных тем, что использовались в клубе, пассажир сидел впереди, перед пилотом.

Пилотом… перед мысленным взором инспектора вновь нарисовалась Салли Сакбот.

Тем временем «Аэроклуб Бастона» стал местом деятельности, изгладившей из памяти неувязки гибели Фэниса. Причиной того были слова лорда Граннеджа, лорд-лейтенанта Темз­шира – во время завтрака он обратился к своей сестре, графине Крамблс:

– Надеюсь, несчастный случай не повредил клубу, президентом которого я являюсь. Салли Сакбот – маленькая шалунья, и мне жаль, если у нее появились проблемы. Конечно, в том захолустном городке клуб всегда был на грани банкротства.

Сейчас леди Крамблс жила в страстном водовороте организационных дел. На больничном балу успешно прошел благотворительный спектакль, и присутствовавшие потянулись, было, припрятать свои чековые книжки, но тщетно. Мастерство и непонятливость леди Крамблс обладали эффективностью танка, да и, если честно, ее фигура соответствовала очертаниям данной машины, что лишь усиливало эффект от ее воздействия. Хотя у леди Крамблс и не было недостатка в благотворительных целях или времени на организацию мероприятий, но она испытывала трудности в том, как бы придумать новый способ изъять деньги у населения так, чтобы это доставляло хотя бы видимость развлечения. Соответственно, она подпрыгнула от слов лорда Граннеджа.

– Джилли, ты подал мне идею!

– Нет, определенно, нет, – нервно отреагировал ее брат.

– Определенно, да! «Аэроклуб Бастона» должен провести авиашоу!

– Не думаю, что им понравится такая мысль.

– Конечно, не понравится. Но это не важно. Это лишь причина. Для моих аэрофей!

– Для чего? – недоверчиво переспросил лорд Граннедж.

– Для моих аэрофей. Ты ведь слышал о брауни?[10]

– Это такая особо неприятная разновидность девочек-скаутов, так? Всякий раз, когда я оказываюсь на приеме, под конец они подкрадываются ко мне. Должно быть, они самые опытные незваные гости в графстве.

– Гилберт, – сурово одернула его леди Крамблс, – Я патронирую всех брауни в графстве!

– Конечно, это все объясняет!

– Аэрофеи – это воздушный аналог брауни, – продолжила леди Крамблс. – Во время войны они станут сражаться за короля и страну, помогая нашим доблестным летчикам.

– Не думаю, что это удачное название, – ответил лорд.

– Но почему?

– Оно может вводить в заблуждение.

– Я не понимаю тебя. Но поскольку ты почему-то предубежден против этого названия, то попробуем иначе. Может, эйри? – предложила леди Крамблс.

– Так лучше, – подтвердил ее брат.

– Очень хорошо. Для того чтобы начать с эйри, нам нужно немного денег. А что в этой ситуации лучше, чем авиашоу?

– Почему бы тебе не потратить собственные деньги? – не думая, спросил лорд Граннедж.

Леди Крамблс в ужасе уставилась на него. Она уже двадцать лет устраивала благотворительные мероприятия, но только впервые услышала предложение потратить собственные деньги. Ее собственный брат оказался таким бестактным!

– Дорогой Гилберт, – начала она, – у меня есть обязанности перед семьей!

– Семьей? Ты имеешь в виду старого Фрэнки? Полагаю, денег у него столько, что он не знает, куда их девать. Я вижу его консервы повсюду, куда не взгляни!