Если честно – в первый момент мне захотелось отнять у него топор, к слову, мешающий ему как следует придерживать подругу за бёдра, и настучать его обухом прямо по дурацкой красной шапке на его бедовой башке.

У меня отказывали ноги, я сегодня намотал уже километров сорок, и половину точно – по его милости – а он, как ни в чём не бывало, разводит тут костерочек и, похоже, абсолютно не парится по поводу нашего отсутствия!

Они не сразу разлепились, пришлось ждать. Сначала, когда я приблизился, Рома спустил девушку с себя, но они так и не прекратили целоваться. И только из-за того, что в мангале что-то громко треснуло, она, наконец, оторвалась от его губ и позволила парню заняться делом.

– Где ты был? – тут же выплюнул я, стараясь держаться и не показать, насколько эта его выходка меня задела.

– А вы меня искать ходили? – с притворным удивлением выдал он, округляя глаза. – Я вот, решил мангальчик замутить, а то утром уходить, а мы даже дымом не пропахли.

– Ромка, мы тебя потеряли! – снова запричитала Юля, обняв его крепче. – Я так испугалась! Мы тебя искали!

– Тут же прямо за забором дрова, – припечатал я, пытливо вглядываясь в его беспечную физиономию.

Я понять не мог, он прикидывается, или как?.. За идиотов нас держит? Ладно Юлька, в её розовых очках, похоже, такие толстые лупы, что она и не видит ничего, ну а я?.. Я же не болван совсем, понимаю, что он чешет! Где он вообще шатался всё это время?

– А, да? Я забыл, – продолжал невозмутимо гнать Жигалин. – Ну и ладно, на следующий раз останутся. Эй, ну что ты, ребёнок? – ласково обратился он к Юльке, которая всё ещё на нём висела.

Я стоял поодаль и кипел. Кипел и наблюдал за этой странной парочкой. Со стороны они действительно смотрелись неплохо. Жигалин был высокий, намного выше Юльки, и на полголовы выше меня, худощавый, не особо спортивный. У него были крупные черты лица, подвижная мимика, выразительные глаза, и вечно какое-то пофигистичное, по-другому не скажешь, их выражение. Как будто бы он когда-то давно словил тот самый дзен и ко всему в этой жизни относится свысока, в хорошем смысле слова, типа суета сует, ребята, не парьтесь.

 А Юлька. Юлька была красивой – теперь я мог это точно сказать – красивой, утончённой, чуткой. В силу возраста, наверное, слишком доверчивой и наивной, но лично мне это в девушках нравится. Я подумал, что на месте Жигалина был бы счастлив, что мне досталась такая, но осёкся, вспомнив про Алёнку.

Если честно, я по ней заскучал. Вспомнил, как летними вечерами мы гуляли в парке, держались за руку, болтали о всякой чепухе… Как она смеялась… Как поправляла воротник моей футболки-поло, а я смотрел на её губы и думал, как же мне её поцеловать… Между нами не было таких страстей, как между Жигой и Юлей… Я снова кинул на них взгляд – они смешно танцевали, виляя задницами, Рома заставлял свою Джульетту кружиться и что-то начитывал ей прямо в улыбку… Да, мы не танцевали, и почти не целовались, но зато понимали и чувствовали друг друга, и этого мне ужасно не хватало теперь.

Я пошёл в дом. Решил лечь спать, наконец. Но, отчего-то вспомнив родителей, точнее маму, задумался – а может обратно? Как было бы хорошо сейчас плюхнуться в собственную тёплую, пахнущую кондиционером для белья, постель, закутаться хорошенько, посмотреть цветные сны и… Всего через недельку проснуться по будильнику. Отправиться в школу, потом вернуться, когда мамка на работе или в больнице, получить от отца за побег… И вообще, за всё, и даже больше… Не, не хочу, и в школу тоже как-то не тянет. Скоро каникулы кончатся, а Алёнка всё равно не приехала, и я буду торчать дома с батей, потому что ничего не изменится, и он продолжит бухать…

Я не знал, куда мне приземлиться – в комнате была только одна кровать. Разулся, стянул куртку, уже думал свернуться калачиком на ковре, но тут взгляд мой упал на кресло-качалку. В надежде, что Жигалин не будет сильно бухтеть, я забрался туда с ногами, хотя было не слишком удобно, долго искал положение, в котором можно расслабиться, вертелся и так и не успел отрубиться прежде, чем влюблённые тоже вернулись.

– Тсс! Максим спит, – громко прошептала Юля.

И я действительно притворился спящим, всё равно сил на дальнейшие посиделки у меня не осталось.

Заскрипели половицы, послышались какие-то шорохи, а потом лязг пружин и снова шёпот.

– Мы что, будем спать с тобой на одной кровати?

– Я могу на полу поспать, если чч-ё.

– Дурак, иди ко мне…

Щёлкнул свет, и я натянул до самой макушки свою холодную, пахнущую сыростью куртку.

– Вставай, Макс, вставай!

Я очнулся от громких криков у себя над ухом. Это, конечно, оказался Жигалин. Он скакал надо мной, склонившись к моему лицу, теребя меня за руки, орал и смеялся.

– Жига, ты придурок, чего вопишь? – недовольно заскрипел я, приоткрыв один глаз, и попытался распрямиться.

Это было нелегко, так как спал я в каком-то нечеловеческом положении.

В отличие от меня, Рома казался выспавшимся и бодрым. Он поржал, потом попёрся поправлять кровать, а до меня, наконец, дошло, что жутко холодно.

– Почему такой дубак? – выжал я сквозь стучащие зубы.

– В душе не чаю. Похоже, электричество кончилось.

– А Юля где? – я, наконец, заставил себя подняться и, тут же вдевшись в куртку, воткнул ладони в подмышки.

– Причепуриваться пошла.

Жигалин почему-то не мёрз. На нём даже его красной шапочки не было. Только расстёгнутая клетчатая рубашка и рваные джинсы. Разглядев, что стоит он на холодном полу босиком, я как-то инстинктивно поджал пальцы ног и поёжился.

– Есть хочешь? – обернулся он, аккуратно заворачивая большое ватное одеяло.

– Спрашиваешь, – буркнул я. – Я уже третий день…

– Я тут кое-что нашёл, – перебил он, одарив меня коронной улыбкой.

И потащился убирать одеяло в шкаф. Потом выудил из-под кровати свои носки, натянул их, не прекращая строить всякие рожи и кривляться, и попёрся на кухню, а я стоял, как дурак, молча и с некоторым недоумением.

Вернулась Юля. Я слышал из-за стенки их беседу.

– Ух ты, что это, ты приготовил?

– Собирайся, собирайся, ребёнок, сейчас набьём кишку и сваливаем!

– Какой я тебе ребёнок!

– Самый лучший!

Раздался чмок.

И потом Жига снова влетел в комнату, держа в руках кастрюлю, из которой валил пар, и глядя на меня с каким-то радостным безумством, поставил её на пол. От умопомрачительного запаха сытной пищи у меня заныл желудок. Следом вошла Юля.

– Макароны? – простонал я. – Дай же их сюда!..

Это был, наверное, самый вкусный завтрак из всех, что мне довелось пробовать в жизни. Мы втроём наворачивали горячие разваренные макароны алюминиевыми ложками прямо из кастрюли, сидя на полу вокруг неё же, смеясь над дурачествами Жиги, давясь и кидаясь выпавшими изо рта друг в друга, и в эти мгновения я был абсолютно счастлив и, наверное, впервые не думал о том, что ждёт меня впереди.

**

– Пора, – выдохнул Рома, оглядев комнату, будто бы прощается с ней навсегда, забросил на спину гитару, и мы все вместе вышли из домика.

На улице оказалось свежо и хмуро. Воздух метался, как неприкаянный, в небе медленно плыла мрачная дымка, сквозь которую вяло пробивался рассеянный утренний свет.

Однако было не холодно. Вероятно, плотный завтрак так разогрел мою кровь, что я поначалу даже куртку не стал застёгивать.

Жигалин запер двери, закинул руку на Юльку, и мы выдвинулись.

Пока шли, я раза три зачем-то спросил время, но Жига лишь пожал плечами, а Юлька сказала, что счастливые часов не наблюдают.

– У кого-нибудь есть деньги? – снова пристал я к воркующей парочке, как только в очередной раз надоело идти молчать.

– Тебе зачем? – бросил Рома.

– Ну, допустим на электроне мы бесплатно доедем, но, когда будем в Москве, там же турникеты, потом метро. Я взаймы, ты не думай, обязательно отдам, как только см…