И когда гитара, наконец, смолкла, мы ещё долгое время сидели так, в каком-то немом оцепенении или даже затмении, втыкали каждый перед собой.

– Пойду отолью, – нарушил тишину Жигалин и, отложив инструмент, с трудом поднялся из неудобного положения. – Уф, ноги затекли…

Когда он вышел, я обратился к Юле:

– А серьёзно, что вы собираетесь делать дальше? Вас уже, наверное, родители ищут…

– Ну и пусть ищут, – буркнула она, утирая лицо. – Сами виноваты. Разве можно запретить любить? Мы уже не маленькие, чтобы за нас всё решать.

– А давно вы встречаетесь?

– Разве я не говорила? Летом познакомились. Нас родители на дачу притащили. Ну, у них за трёхметровым забором не видно же ничего, я даже не подозревала, что рядом такой красавчик ходит…

– А Рома красавчик? – перебил я.

Однако тут же пожалел, потому что посмотрела она на меня так, будто я пациент палаты номер шесть:

– А по-твоему, нет? – спросила тоном из той же серии.

– Ну, я не знаю, я не разбираюсь, – пожал плечами я. – Вроде бы обычный.

– Ничего ты не понимаешь! – фыркнула она, начав плести из своих длинных светлых волос небрежную косичку. – Он обаятельный, харизматичный… Знаешь такое слово? – и взглянула на меня. Я кивнул. Хотел сказать, что это-то я заметил, но, мечтательно заулыбавшись, она продолжила: – У него энергетика. А это намного важнее, чем статичная кукольная красота… Статичная – знаешь, что означает?

– Да знаю, я не олигофрен, – усмехнулся я, хотя её мнение, по идее, должно было меня расстроить.

– Ну ты извини, просто я сама многих вещей не знала. Мы же с Ромкой много переписывались в соцсети. Я когда что-то новое от него получала, быстренько гуглила… Только ты ему не говори, – осеклась она, обернувшись на двери, и откашлялась. – Ну, короче, вот. Он меня на велике катал… А потом мне родители выговор сделали. Это тоже ему не говори, но мои считают, что Рома бездельник и клоун, и что отчим у него ненормальный, и ещё много чего нехорошего, не буду всё говорить. Они у меня ноутбук конфисковали, представляешь? Вот прям сегодня утром. Сами на днюху подарили, сами же и отняли. А всё потому, что засекли, что мы опять с ним общаемся… – закончив с причёской, она задумчиво закусила губу и скосила глаза в сторону.

Всё то время, пока она рассказывала, я сидел напротив и пытался оценить её внешность её же методами. Нет, я не засматривался, как на девушку – красивей моей Алёнки всё равно никого нет – просто старался разобраться, есть ли в самой Юльке эта пресловутая «харизма».

Юлька определённо была симпатичной девчонкой. Слегка конопатая, с курносым носиком, чуткими зелёными глазами и невероятно открытой белозубой улыбкой. Вероятно, эта улыбка и была её главным оружием. Она часто появлялась как-то резко и как будто бы ослепляла внутренним светом, от которого сразу становилось теплей… К тому же ямочки на щеках только добавляли их обладательнице очарования.

В этом они с Жигалиным были очень похожи – на его искреннюю и лучистую, как у ребёнка, улыбку тоже невозможно было не ответить.

– Максим! – шепнула Юля, тревожно нахмурившись. – Тебе не кажется, что Ромка слишком долго?

– Слушай, ну, может, приспичило ему.

– Посмотри, – настороженно бросила она, прислушиваясь.

– Что посмотреть? – не понял я.

– Ну пожалуйста, сходи посмотри, где он, – она умоляюще сложила руки.

– Да прекрати ты, скоро придёт.

– Нет-нет, что-то слишком долго, – вдруг запаниковала Джульетта. – Я тебя прошу, Максим, пожалуйста, просто выйди и постучись к нему, или я сама пойду, – она ринулась в бой, но я успел поймать её за руку.

– Ладно, сиди, я сейчас.

Как говорится, вечер переставал быть томным. В нашем же случае, ночер…

––

1 «Рома, извини», гр. «Звери»

2 «На что похожи облака», «Шанхай», «Белый Орёл»и др. (дворовая)

Я вышел из домика, на ходу накинув куртку, и покрутился в поисках известного сооружения. Обнаружив его с торца, прямо у забора, приблизился и осторожно поинтересовался:

– Ром, ты здесь?

Никто не отозвался. Тогда я дёрнул ручку – деревянная кабинка оказалась не заперта. Жигалина, понятное дело, в ней не оказалось.

Я снова озадаченно огляделся – ну куда он мог подеваться в такое время? Вокруг стояла мертвецкая тишина. Даже ветер стих, и нигде не лаяли собаки.

На участке было темно. Единственным освещённым местом оставалось крыльцо, а именно тот самый пятачок с пеньком, благодаря которому возле туалета имелись хоть какие-то ориентиры.

Я обошёл домик по кругу, обнаружил даже колодец, в который зачем-то, сквозь мглу и туман, заглянул, однако моего нового знакомого нигде не было видно.

Вот чёрт. Что творится в голове у этого чудака? Если кто-то и мог предугадать его намерения, то точно не я.

Я застегнулся и попёрся искать калитку – решил выйти наружу и посмотреть, может, он там? Пока шёл, пару раз выкрикнул имя – тихо. Зато успела высунуться перепуганная Юля.

– Я так и знала, он пропал! – тут же захлюпала она. – Подожди, я с тобой пойду! – и, набросив на себя какой-то тулуп, пулей выскочила с крыльца.

– Да не надо, я быстро, – хотел возразить я, но девчонка уже оказалась рядом и раньше меня справилась с выдвижным замком.

Мы выглянули на дорогу. Вблизи никаких источников света не нашлось. Всюду чернел непроглядный лес, и девушка окончательно впала в истерику:

– Где он, Максим?! Куда он мог исчезнуть? Здесь же ничего не видно! Пожалуйста, найди его!

Она вцепилась мне в куртку, как ненормальная – еле отодрал от себя.

– Послушай, успокойся, что за паника? Он не маленький, чтобы так за него переживать. Если он пошёл куда-то, значит, скоро вернётся, нам просто нужно подождать немного. Идём в дом!

Я хотел увести её, но не тут-то было. Джульетта такой кипиш подняла, что пришлось сдаться, и, хотя я сам понимал, что это глупо, мы всё-таки выдвинулись на поиски потеряшки.

– Ну, и куда мы пойдём? – бурчал я, едва поспевая за почти бегущей в сторону второй линии участков Юлькой. – Будем за каждый забор заглядывать? А если он вернётся, а нас нет?..

Но та меня и слушать не желала.

– Ромааа! – голосила что есть мочи, складывая ладони рупором.

Я понял, что уговаривать тут бессмысленно. Кажется, влюблённая девчонка полностью потеряла рассудок, и удержать её можно было разве что силой, и то навряд ли… А бросить здесь в одиночестве я уже тоже не мог.

Мы обошли всё садовое товарищество, облазили все закоулки, проорали все связки, но никто, кроме потревоженных собак, на наш зов не откликнулся.

– Может, он встретил кого-то из знакомых? – предположил я.

Юля только шмыгала носом и отрицательно мотала головой.

– Он мог уйти, и не сказать тебе? Такое раньше бывало? – я говорил не столько для того, чтобы узнать ответ, сколько для того, чтобы хоть как-то поддержать, разрядить обстановку.

Юльку было реально жалко. Она не прекращала лить слёзы, размазывая тушь по щекам, иногда причитала что-то себе под нос, иногда кашляла, её всю трясло, и я подумал, что какими бы ни были причины Роминой отлучки – а в том, что он всё-таки вернётся, я почти не сомневался – но по отношению к девушке он поступил бесчеловечно.

Возвращались мы молча. То есть, я уже настолько утомился, что заткнулся и просто следовал за всё ещё рвущейся вперёд Юлькой. А на подходе к нашему участку наконец понял, что до последнего придавало ей ускорение.

Над нашим забором, который я не сразу опознал, вздымался столп белого дыма, и в толще влажной и вязкой, как дёготь, ночи то и дело вспыхивали ярко-красные точки искр. Прислушавшись, я различил стук топора и потрескивание дров, и изнутри меня словно ошпарило – там Жигалин!

Джульетта влетела в калитку раньше меня. А когда вошёл я, взору моему предстала такая картина: мангал, костёр, невредимый Жигалин и с разбегу сиганувшая на него Юлька, которую он жадно и бесстыже пожирает губами.