– Два года назад зимой я попала в одну очень неприятную ситуацию, а совершенно незнакомый паренёк – как ты понимаешь, это был Жигалин – за меня вступился… И за это я ему всю жизнь буду благодарна, – добавила она, выразительно на меня взглянув. А немного помолчав, снова сгребла со столешницы зажигалку, чиркнула ей и уставилась на пламя: – Вот, видишь, это он. Жига-зажигалка. Таких людей мало… Вымирающий вид… Эх, будь я помоложе! – воскликнула внезапно. – Вот… ни за что бы не отпустила! Вгрызлась бы намертво!..

Она подняла глаза и расцвела широкой улыбкой, потому что как раз вернулся тот, о ком шла речь.

– Кого там загрызть собралась? – поинтересовался он, проследовав в тут же распахнутые ему объятия.

– Тебя, Жигалин! – приобняла она его. – Говорю, будь мне лет семнадцать…

– Упаси хоспади! – выдохнул он смешным высоким голосом, не меняясь в лице.

– Ну, как она? – спросил я, имея в виду Юлю.

– Всё хорошо, спит, – устало отозвался Рома.

А потом подвинул табуретку и сел рядом со мной за обыкновенный кухонный стол.

– Короче, Лен… – забарабанил он по нему пальцами. – Нам нужны паспорта.

Как раз в это самое мгновение я отхлебнул большой глоток колы, которой тоже угостила нас хозяйка, но, услышав, что несёт Жига, здорово поперхнулся – пузырьки ударили в нос, я закашлялся. В итоге пропустил следующую его реплику, но всё ещё надеялся, что мне показалось.

– Ты же не расплатишься, Жигалин! – как-то нервно усмехнулась женщина, но, напоровшись на его убедительный взгляд, озадачилась: – Чёрт, Ромк, это не так легко, как ты думаешь…

– Я не думаю, – оборвал он, продолжая смотреть выжидающе.

Тогда она зависла. Минуты три над нами гудела странная пауза. Будто бы все забыли о существовании друг друга, и каждый задумался о своём. Хозяйка курила, выдыхая дым в уже заметно закопчённый потолок, Жигалин машинально отстукивал какой-то ритм по столешнице, а я вспоминал дом и разглядывал убранство кухни.

Здесь было уютно. Не шикарно и не бедно. Мебель вся современная, техника тоже. На стене плитка «кирпичиком», как у Рюминых, декоративная штукатурка, много всяких сувениров, на окнах цветы.

В общем, заметно, что женщина-то нормальная, в смысле хозяйственная, и вот даже борщ это подтверждал, но только её странный домашний наряд со всем этим делом совершенно не гармонировал.

И как она не стесняется перед подростками в таком вульгарном виде рассекать?..

Я покосился на резинку чулок, торчащую из-под халатика, и тут же отвёл взгляд подальше. На сей раз он упал на стоящий на зарядке смартфон.

– А можно с вашего телефона в соцсеть зайти? – радостно прервал я молчанку.

– Десять семьсот, – свысока бросила Елена, но не успел я понять, о чём речь, тут же прыснула: – Да шучу я! Конечно, пользуйся. Сам там выйди…

– Да так-то неудобно, давайте лучше вы, – смутился я, подав аппарат хозяйке.

– Бог мой, Жигалин! Где ты таких берёшь? Это ж ещё один исчезающий вид! Вас надо в Красную книгу, мальчики! – забычковав в пепельницу окурок, она на мгновение залипла в экран: – На, держи!

– Спасибо.

Войдя на свою страничку, я обнаружил там кучу месседжей капсом. В основном, от Крапа. Он вопил, что мама уже к нему прибегала, расспрашивала обо мне в подробностях и, кажется, собирается пойти заявление накатать о пропаже. Я попросил передать ей, что ходить никуда не нужно, что со мной всё норм, и я буду давать о себе знать периодически. А потом в очередной раз написал Алёнке и проверил, когда она в последний раз была в сети. Оказалось, что вчера, но прошлые мои послания не открывала. Странно.

Тем временем Жига тоже вышел из сумрака, переполз к Елене за стойку и продолжил начатую тему:

– Сможешь помочь?

– Обещать не могу, Ромк, – серьёзно ответила она. – Но, ты же знаешь, сделаю всё возможное.

Когда я повернулся, они сидели друг напротив друга за в одинаковых позах – облокотившись на столешницу и подпирая кулаками подбородки – и между их лицами оставалось сантиметров семь-десять, не больше. Мне даже как-то неловко стало за Жигу. Ладно, Елена эта, она никому ничем не обязана… Ну, наверное… Но у этого-то девушка за стеной…

– Что ты удумал, ангел мой? – пробубнила «тётя», ласково убрав упрямый завиток с его лба.

Он ещё пару секунд молча пялился ей прямо в глаза, а потом, всё с той же миной, начал плести какую-то пургу, и я не сразу распознал, что это типа песня, а понял только тогда, когда Жига, наконец, откинулся назад и расцвёл привычной широкой улыбкой, продолжая речитатив и строя уморительные гримасы.

«Люди проживают в поместье, прожигают наследство, доживают в подъезде…»*

– Жигааалин, ты же с гитарой! – обрадовалась Елена. – И ты до сих пор мне не спел?

Остаток вечера мы провели, перепевая репертуар Мары, «Бумбокса», «Люмена» и «Анимации», но по просьбе хозяйки добрались даже до Розенбаума и «ДДТ». И только потом я вспомнил, что снова не посмотрел, как называется Алёнкино учебное заведение.

Разошлись далеко за полночь. Елена постелила нам в одной комнате: мне на диване, а Жигалину зачем-то принесла раскладушку, хотя он изначально объявил, что ляжет с Юлькой.

Самый кайф был помыться. По-человечески, под горячим душем, с мылом и зубной щёткой. Шли только третьи сутки, как я сбежал из дома, а таких банальных вещей уже ужасно не хватало. Всё-таки, как человек зависим…

Спасибо хозяйке, она нам с Ромкой даже по чистой футболке и две пары шорт выдала. Мы, конечно, жутко поугорали, особенно над Жигой, чьи длинные ноги в коротких женских шортах выглядели просто мега-комично, но всё равно были очень благодарны, тем более, что всю нашу одежду Лена сунула постирать.

До того, как Жига зарулил к Юле, я успел перехватить его, высунувшись из-за двери и подманив его жестом.

– Чего? – шепнул он.

– Спросить хочу…

Он вошёл, в этих своих дурацких адидасовских шортах, так что смотреть на него без истерики было просто нельзя, однако я справился с собой и кое-как проглотил подступившую порцию смеха.

– Насчёт той просьбы… – я почему-то не знал, как лучше начать. – Ну, про паспорта… Зачем вам это?

– Не вам, а нам, – внезапно воодушевился Рома. Присел на раскладушку, упершись локтями в колени, стал крутить на запястье подаренный Юлькой браслет. И заговорил бойко:

– Хочешь, поехали с нами? Здесь, в Москве, нефик делать. А у меня под  Саратовом бабуля живёт. У неё там дом свой, куры, поросята… Там, короче, не соскучишься у неё…

Я смотрел на его повеселевшую физиономию, и никак не мог определить – не шутит ли он?

– А бабуля… Это такая же, как тётя, да?

– Да нет! – поморщился он. – Бабуля настоящая, родная бабушка моя.

– А если она родителям твоим позвонит?

– Не позвонит. Они не общаются вообще. Короче, – выдохнул он, видя, что я сомневаюсь. – Это мать моего родного отца.

– А у тебя батя…

– Отчим. Батя погиб сто лет назад. Антенну на крыше делал и сорвался.

– А где твой паспорт, кстати? – вспомнил я.

– А твой где? – перевёл он стрелки.

– Дома где-то… наверное…

– Ну а я свой посеял. Да и вообще, кто из дома с паспортом сбегает…

И Жигалин поднялся, давая понять, что на этом всё:

– В общем, думай. Пока Юлька не поправится, мы здесь.

– Погоди! – остановил я. – Слушай, а откуда у этой Лены такие связи? И вообще, чем она по жизни-то занимается? Где семья её?

– Тебе не всё ли равно? – беззлобно бросил Жига. И вдруг сделался нереально серьёзным, даже глаза его, обычно очень добрые и смешливые, перестали улыбаться. – Она человек хороший, это главное. Любой может вляпаться, даже ты. Если тебе так важно – она бывшая проститутка. Надеюсь, твою психику это не ранит.

Конец фразы он проговорил с какой-то досадой, что ли, или разочарованием, в голосе, и я едва успел его задержать:

– Да погоди, куда ты опять? Да всё равно мне, кто она. Просто понять хочу. А что за случай, когда ты за неё впрягся?