Адмирал заставил себя успокоится:

— Капитан Арудж жив! Пара ожогов!

— Адмирал! Я безмерно счастлив, и смею напомнить, что мы подписали соглашение. Правда, в пылу схватки я был вынужден забрать жемчуг, — Джордано достал мешочек и высыпал жемчужины перед адмиралом. — Я надеюсь, вы позволите нам завершить сделку!

Хасан поднял самую большую жемчужину, покрутил в пальцах и посмотрел на просвет. После долгой паузы произнес:

— Позволю. Вы свободны, господа.

На третий день, набрав всего двадцать человек команды и рассчитавшись по счетам, Джордано и Симон вышли в море.

Вот тогда Джордано и ощутил, что творится нечто неладное. Вернее первый звоночек прозвенел накануне за ужином.

Рассказывая Симону о похождениях прошедшего дня и выслушивая его ответный отчет о подготовке к отплытию, он вдруг понял, что напряженно прислушивается к зову приятеля, и помимо воли всплывали глаза убитого бессмертного. Тогда он решил, что перевозбудился за день и поспешно простился, сославшись на то, что ему еще нужно просмотреть чертежи судна. Поднявшись к себе и раскрыв бумаги, он успокоился и даже забыл о случившемся.

И вот они одни на корабле. До Сицилии, где Джордано собирался пополнить экипаж, несколько дней пути, если не спадет ветер, и они не лягут в дрейф из-за отсутствия гребцов. Даже их каюты расположены рядом.

К ночи он был совершенно измотан. Он сбежал на нос, сидел, прижавшись к бушприту. Это было страшнее ломки. Тогда, после побега, выброшенный на берег, он должен был лишь перетерпеть. Теперь соблазн был рядом, смотрел на него доверчивыми глазами, что-то говорил, отзывался зовом с почти любой точки корабля. И Джордано почти физически чувствовал, как сила вливается в его тело.

Он очнулся от вновь раздирающей его силы зова, когда над горизонтом поднялся Кит. Увидел, что к нему приближается Симон со шпагой в руке.

«Хоть бы не промахнулся», — совершенно спокойно подумал Джордано. Но, подойдя, Симон протянул ему шпагу эфесом вперед, опустился на колени и склонил голову.

Глядя на друга дикими глазами, Джордано застонал, замахнулся и всадил клинок себе в живот…

До Сицилии они благополучно добрались вместе через неделю.

Симон погиб через пять лет, уговорив Джордано оставить его в охваченном холерой порту, от руки залетного гастролера. Убивать он так и не научился.

Стараясь приглушить собственные эмоции, Джордано следил за Николаем, прислушиваясь к его зову. Занятый мрачными мыслями он не заметил подошедшего Хана. Так что на несильный толчок в бок последовала несколько неадекватная реакция: Хан отлетел в сугроб, а неудержавшийся на ногах Джордано последовал за ним.

— Ты меня чуть вниз не свалил! Идиот, и шутки у тебя идиотские, — Джордано поднялся и протянул руку провалившемуся в снег Фархату.

Тот в ответ потянулся к руке Джордано, а потом резким рывком повалил его в снег рядом с собой.

— Да что ты резвишься как выпущенный на волю щенок! — Джордано попытался вылезти из сугроба.

— А ты зачем меня сюда вел?

— Ты вроде собирался охотиться, а не в снегу валяться.

— Ну, одно другому пока не мешает.

Не поднимаясь, Фархат потянулся в снегу как кошка, раскинул руки и закрыл глаза.

— Скажешь, как станет мешать, — Джордано с помощью Николая выкарабкался из снега.

— Идем, перетащим все к воде. Может там какая коряга все же есть.

Николай увидел, что Фархат приоткрыл глаза, но так и не встал.

Они с учителем перетащили мешки и оружие на берег запруды перед водопадом, где камни прогревались на солнце и даже уже обсохли. Джордано покрутился по берегу, но так и не нашел никакого дерева для костра.

— Черт! Придется, все холодное есть.

Джордано достал из вещмешка Фархата мясо и хлеб.

Когда бутерброды были нарезаны, рядом опустился Фархат.

— Приземленный ты человек, профессор! Чуть что и сразу за еду, — он достал фляжку и протянул Джордано. Тот усмехнулся:

— Нам спирт, вообще-то, для других целей выдавали.

— Что-то ты сегодня ворчишь? Согреться надо!

— Не надо было в сугробе кувыркаться, до сих пор по спине течет, — Джордано зябко повел плечами, сделал глоток и протянул фляжку Николаю.

— Это ж сколько контактов нужно протереть, чтобы твой баллон по целевому назначению выплюхать?

Николай отхлебнул из фляжки и, оценивающе взглянув на Фархата в расстегнутом куцеватом джордановом ватнике, откусывающего бутерброд, произнес:

— Оказывается, это вас не хватало.

— Точно, парень! Профессура, она сроду не знает, как полезными вещами распорядиться.

Фархат забрал у Николая фляжку, отхлебнул и спрятал за пазуху.

Джордано, продолжавший следить за учеником, немного успокоился. Фон его зова заметно ослаб, да и настроение, кажется, изменилось.

— И где обещанные туры? — поинтересовался капитан, дожевывая последний кусок мяса.

— Ты, кажется, никуда не спешил.

— Так вы ж еду затеяли. Собак перед охотой, между прочим, не кормят.

— Я не собака. И когда замерзаю, хочу есть.

— Это известно, что в голодном состоянии ты готов съесть окружающих.

Николай в ответ на это замечание капитана улыбнулся.

Джордано покосился на ученика:

— Так, еще один обглоданный мной экземпляр. Стадо вон на том склоне обычно пасется, — он указал направление на скалу, расположенную еще вверх и правее от плато, на которое они взобрались.

— Тогда кончайте перекус и вперед.

Фархат поднялся, сходил напиться воды, потом застегнул ватник, надел вещмешок и, закинув на плечо карабин, стоял, ждал собирающихся напарников.

— А если напрямую пойдем, то звери нас заметят? — спросил Николай, закидывая на спину вещмешок.

Фархат скривился.

— Напрямую идти нельзя. Снег еще мягкий. Утонем.

С минуту они оглядывали окрестности. По кромке плато, где ветер выдул снег, можно было пройти к подножью ближайшей скалы. Осенью там была проходимая тропа к указанному Джордано склону.

— Там, над скалой, смотрите, какой слой снега висит. Если туда сунуться — свалится.

Джордано и Фархат посмотрели в указанном Николаем направлении.

— А меня однажды с товарищем на Алтае засыпало, — будто про себя произнес Фархат, разглядывая готовую сорваться лавину. — Удовольствие было ниже среднего.

— И как вы спаслись?

Фархат усмехнулся:

— А я, когда выбрался из завала, дружка откопал и всю обратную дорогу им питался.

Глаза Николая расширились, и он уставился на бессмертного, пытаясь понять, как относится к сказанному. Физиономия Хана превратилась в непроницаемую маску.

— Ты что несешь!?

Фархат перевел глаза на Джордано:

— Что несу? Разве такого не могло быть?

— Отчего же. В тайге такое случается.

— Но это… — в голосе Николая было почти отчаяние. Он переводил взгляд с одного бессмертного на другого.

— Успокойся, мальчишка! — Фархат вздохнул и грустно улыбнулся. — Человечину я в своей жизни не жрал. Не могу почему-то. Но не думай, что от этого у меня сейчас крылышки прорежутся.

Джордано облегченно перевел дух:

— Ладно, все, закончили! Идем напрямую. Только учтите, у нас не больше двух часов в запасе.

Фархат взглянул на солнце.

— Я так понял, что по этому пути мы возвращаться не будем?

— Вечером мы тут не спустимся.

До подножья скалы они добрались сравнительно быстро. Оказалось, что под свежим снегом лежал слой плотного хорошо выдерживающего нагрузку наста. Но дальше опять начались проблемы: лед и скальные выступы. В дело опять пошли кошки, крючья и страховка.

Не доходя десяток метров до последнего уступа, прикрывающего турий склон, Джордано велел остановиться.

— Все. Дальше идем тихо. Иначе звери уйдут.

Фархат отстегнул от пояса веревку, спрятал ледоруб и осторожно, по кошачьи, полез вверх по уступу. Джордано и Николай последовали за ним. Они остановились у вершины и осторожно высунулись, оглядывая открывшийся скальный участок, покрытый кое-где пучками бурой зимней травы.