Я быстро оделся, и бегом вышел из раздевалки. Оставалось ждать последствий, сухим выйти из воды не удастся, благодаря нашему шерифу.

Следующий час был очень веселым. В класс, упорно сопящий над воркшитами по математике, заглянул шериф Поплавский, нашел меня глазами… Ну, началось! Шериф подошел к моей парте.

— Томас Хоуп, прошу следовать за мной!

Я, ни слова ни отвечая, молча собрал свои вещи под тревожными взглядами одноклассников и особенно Холли. Шериф положил мне руку на плечо.

На улице уже была картина маслом — две «скорые», и четыре тела в них, а вокруг толпа перепуганных учителей и учеников.

Шериф открыл заднюю дверцу своей машины.

— Садись! — он подстраховал мою голову, чтобы я не ударился, затем захлопнул клетку обезьянника на колесах.

Первый раз в жизни я попал в полицейский участок. Меня отвели в допросную с зеркалом на одной стене, и оставили одного. Хотя какой там одного — за зеркалом явно был вуайерист-вертухай, наблюдавший за мной. Через полчаса дверь открылась, и влетела перепуганная мать, подбежавшая ко мне, и обнявшая со слезами на глазах. За ней вошел Поплавски. Сел за стол, поправил под мощной кавалерийской отъеденной задницей стул.

— Ну что, Томас, я тебя предупреждал!

— Вы о чем?

— Опять ты натворил дел.

— Каких дел? В чем дело, шериф?

— Жестокое избиение четырех одиннадцатиклассников с причинением тяжких телесных повреждений. Все с переломами и травмами в реанимации.

— Не понимаю, о чем вы, — пожал плечами я. — В первый раз слышу.

Никогда ни в чем ни признавайтесь, если вас даже приперли к стенке. Даже если добрый дядя следователь советует облегчить вашу участь, и клянется, и божится, что все будет для вас хорошо — идите в голимое отрицалово. Их работа — вас засадить, и действительно, все сказанное вами может быть использовано против вас, и будет, если у вас хватит ума признаться.

— Ну как же, Томас, вот показания…

Быстро же ты засуетился, дядя! Не шей мне дело, шериф.

— Я не понимаю, о чем вы, — я с трудом пересилил пожелание шерифу засунуть их себе в ухо, ну или не только. — В чем вы пытаетесь меня обвинить? Я арестован? Если да, то где мой адвокат? И вы при моем необоснованном задержании нарушили правило Миранды, об этом я тоже намерен подать жалобу мэру. Пойдем отсюда, мам. Шериф не может предъявить основание для ареста.

— Никуда ты не пойдешь! — заорал побагровевший шериф, шлепая ладонью по столу.

— Предъявляйте обвинения, вызывайте адвоката. Без адвоката — ни слова. Ну? Нет? Тогда я свободен, — я взялся за ручку двери. — Да, кстати, сегодня же обвинение в превышении служебных полномочий и процессуальных нарушениях будет на столе у мэра. Шериф — кажется, это выборная должность?

Я пропустил вперед маму, и захлопнул дверь с такой силой, что посыпалась штукатурка в этой собачьей будке.

— Так оно и было?

— Да, — вздохнул я, ерзая на диване в гостиной. От маминого допроса было никуда не деться. И тут я честно рассказал, как на духу, как получилось.

— Они могут выдвинуть обвинения по многим статьям против тебя.

— Они ничего не могут. Свидетелей нет, записей камер, которые у них все равно считаются косвенными доказательствами согласно «Правилам доказательств», тоже нет. И потом, подумай, как это будет выглядеть — щуплый восьмиклассник отлупил четырех лосяр-одиннадцатиклассников, собравшихся его замочить и взятых с оружием на месте неудавшегося с их стороны преступления — это они сами себе приговор подпишут. Если дойдет до суда, кому поверит судья? И если дойдет до суда, я распишу, как меня собирались убивать вчетвером, хотя они этого делать может и не собирались.

— Как ты смог их избить?

Эх вывози, кривая! Буду вдохновенно врать, главное, чтобы правдоподобно было. Я скрестил за спиной пальцы и подпустил в голос Дар убеждения.

— Я уже давно тренирую магию самообороны, тихонько, ото всех в тайне. И она не из тех, о которых нужно знать посторонним, это из разряда сомнительных практик.

— И от меня? — оскорбленно спросила мать.

— Да, — просто ответил я. — Зачем мне лишние расспросы? Так что там есть вхождение в Сжатое время. Поэтому, когда я вошел в ускорение, я просто и без затей приемами, которые видел в фильмах, их обезвредил.

— Ты их чуть не убил!

— А тут было два варианта — либо тот, который получился, либо твои рыдания на могилке или у постели овоща в коме.

— Я, как мать, не могу, конечно, это одобрить, но…

— Сами виноваты, — дополнил я. — В конце концов всего два нокаута, две переломанные ноги и травма гортани — легко отделались.

На самом деле, легко. И желательно, чтобы больше таких эксцессов не было. Ну вот почему у меня прямо-таки талант притягивать всевозможные неприятности? Аж на язык просится анекдот про мужика, которому бог не помогает — «ну не люблю я тебя, не люблю!».

Быстренько сделав домашку, влез в интернет — надо покопаться, и найти что-нибудь стоящее… Стоп! А чего это я ерундой страдаю? У меня же…

Я толкнул дверь магической лавки, услышав знакомое позвякиванье колокольчиков. Где там хозяйка?

— Здравствуйте, миссис Джонсон!

— Здравствуй, Том. По какому делу пришел? — ведьма оперлась о прилавок так, что ее морок вывалил соблазнительные окружности на витрину.

— Да вот, хотел спросить. А у вас книги по, скажем так, нестандартной магии есть? — прозрачно намекнул я ведьме.

— Нестандартной? Это что ты имеешь ввиду? — подозрительно прищурилась ведьма.

— Пограничной и черной, — сказал я.

— Интерес шерифа?

— Да отстаньте же вы все от меня, — в полушутку, чтобы не было слишком резко, сказал я. — Я не шериф. Или по крайней мере шериф не вашего городка. У вас свой есть.

— Есть, — согласилась ведьма. — Она женщина строгая и сильная ведьма.

— Она? — я удивился. — Да еще и ведьма?

— Белая. Не все ведьмы черные, в отличие от поверий.

— И кто же она?

— А ты не знаешь? — удивилась теперь миссис Джонсон.

— Мне-то откуда?

— А Холли не говорила?

— При чем тут она?

— Это ее мама.

Упс, немая сцена.

— Да ладно, выдала я тебе секрет Полишинеля, все равно бы рано или поздно узнал. Клан Белой Девы, ее предки сюда еще на «Мэйфлауэре» прибыли.

— Далековато от Плимута, — заметил я.

— Так и клан теперь большой, по всему САСШ. Так что Холли — потомственная с родословной в десятом колене.

— Понятно теперь, почему у нее «А»… — буркнул я.

— Оставь ты свои школьные классификации, — усмехнулась ведьма. — Она только учится, раскрывает потенциал. А вот лет через пять там уже не «А» будет, а выше, намного. Может, и тебя переплюнет.

— Не спорю, — сказал я.

— Значит, книги такие хотел?

— Да. Хоть глянуть.

— Не погладят меня за это по головке, ой не погладят… — запричитала миссис Джонсон. — Вообще-то на это разрешение шерифа надо, чтобы он счел возможным допустить неофита к этим книгам, не применит ли он полученные знания во зло и сможет ли справиться сам…

— Не буду вас уверять в том, что этого не будет, тем более вы меня еще не знаете достаточно хорошо, с моей стороны это будет глупо выглядеть. Я просто вас прошу. Если откажете — ничего страшного, я найду эти знания в другом месте, и больше никогда к этой теме не вернусь. А по поводу того, смогу ли я справиться… — я создал на ладони черный шарик, боевое заклинание Кощной Потворы. В моем мире мне это не удавалось, не хватало силы, а здесь ее…

Ведьма икнула, глаза у нее стали по блюдцу.

— Ты же сам владеешь черной магией…

— Да баловство все это, — я дунул на шарик, осыпавшийся невесомой пылью. — Поэтому и хочу взглянуть, как это делается в вашей школе магии. Обещаю, что без веской причины я не буду использовать то, что узнаю от вас, а во зло я магию не использую, только для защиты и самозащиты.