Я помню, что так и стояла неподвижно, до боли сцепив руки в замок, не в силах оторвать взгляд от Дана. Он вылез из автомобиля Влада и вольготно опершись на дверцу, о чем-то болтал с женихом. Я оставалась незамеченной, пока Даниил вдруг не обернулся, словно его кто-то окликнул, и посмотрел в мою сторону. Наши глаза встретились…

Я не выдержала. Позорно сбежала на виллу. И сейчас пыталась отвлечься, войдя в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. Где-то рядом разбирал вещи мой муж Валера, но я пока не могла наскрести в себе остаток сил, чтобы выйти к нему, как ни в чем не бывало. Чтобы Валера не заподозрил, кто именно из гостей является причиной моего волнения…

Диана. Сразу после прибытия на виллу…

Раздался резкий, неприятный звук бьющегося стекла и я отпрыгнула в сторону, хлопая глазами, словно не понимая, что произошло. Мой муж отреагировал скорее, чем я сама, виновница происшедшего — зашел в ванную, по которой уже распространялся удушливый аромат орхидей и брезгливо поморщился, отодвигая носком брендовой мокасины особо крупный осколок стекла.

— Что это было, Диана? — Недовольно воззрился он на меня. Я никак не отреагировала на его гримасу, только отвернулась.

— Крем для лица с экстрактом улиток и орхидей. От Живанши.

— Я не сомневался. Ты не только неуклюжа, ты умудряешься разбивать самые дорогие вещи. Помнишь хрустальную вазу в гостинице Токио? Она обошлась мне в крупную сумму. — Я снова промолчала, не желая напоминать благоверному то, что эту вазу я собственноручно кинула в него в припадке гнева, когда он клеил сразу двоих горничных того отеля. Конечно, не попала. Конечно, Валера извинялся и говорил, что я погорячилась и все неправильно поняла. Но мне было плевать. Как и сейчас.

— Я позвоню, тут все приберут.

— Не трудись, я сам позвоню. — Брезгливая гримаса сменилась стандартным равнодушным выражением лица. И Валера быстро вышел из ванной. Я глубоко вдохнула несколько раз, цепляясь за холодный итальянский мрамор ванной комнаты, отделанной слишком роскошно, как для гостевой виллы.

Я улыбнулась, подумав том, что Нелли, моя любимая подруга пригласившая меня на свою свадьбу, как обычно постаралась, и поселила нас с мужем едва ли не в лучшую виллу, чем та, в которой жила сама. Ах, милая Нелли, если бы все было так просто!

Я жила с Валерой в разных дорогих отелях и знала, что его отношение ко мне не зависит от роскоши номера. А ведь когда-то мы были так близки… в основном физически. Но я заставила себя поверить, что духовная близость родится из волшебных соитий по три раза в день.

Я помнила, как шептались после нашей поспешной «тайной» свадьбы на скромном праздничном приеме «бывшие девочки» моего нынешнего мужа. Возможно, смеялись над наивной дурочкой, которая повелась на лощеный фасад внешности и хороший тыл в виде дорогого инвестиционного центра, открытого на деньги богатых родителей и инвесторов Валеры.

Открытой не зря, конечно. Чего не отнимешь у моего мужа — он профессионал своего дела, отлично работает с ценными бумагами. Самой главной статьёй расходов инвестиционного центра был дорогой дизайн помещения и отличный пиар. Я горько усмехнулась, глядя на себя в зеркало.

Я сама стала частью этого пиара… вернее наш брак.

Наш брак был создан по расчету, а не на небесах и что же? Зато у меня уже появилась маленькое годовалое солнышко, дочка Катрина.

Валера сделал мне романтичное предложение руки и сердца. На самом деле я была для него выгодной партией. Ну как же, обеспеченный фотограф, блогер, довольно известный в широких кругах Питера.

Валера просчитал все варианты и выбрал меня. А я просчиталась, решив, что влюбиться до безумия можно и в браке. Ведь я уже много лет бежала от воспоминаний о прошлой любви — Данииле.

Аромат орхидей от разлитого крема становился все более удушающим. Я, не стесняясь, всхлипнула. А кого стесняться? Бессловесную горничную, что замаячила в дверях, в отдалении? Да кому какое дело, до того, что я плачу?

— Дишка? Что такое? — Мне показалось, что я окаменела от первых звуков голоса, который вспомнила бы и через сотню лет. Сейчас я превратилась в соляной столб, понимая, что только он называл ее так — нежно, мягко, с присущими только ему, знакомыми нотками «Дишка»… Только он. Даниил.

Призрак прошлой «великой любви», сейчас стоял за мной, во плоти — я слышала его сбивчивое дыхание, казалось, я ощущала и тот самый, неповторимый запах, присущий только ему. Еловых веток и мяты, такой вот личный коктейль, будораживший ненужные сейчас воспоминания.

— Даниил? — К своему стыду, я так и не сумела взять себя в руки, резко обернувшись. — Что ты здесь делаешь?

«Зачем ты воскрес из мертвых именно сегодня?» — хотелось спросить мне, но я промолчала.

— Я делаю тоже самое, что и ты. — Немного грустно улыбнулся крепкий высокий парень, вернее уже мужчина, которого я не знала. Даниил так изменился!

— Я приехал на свадьбу своего друга Влада.

— Какое счастливое совпадение. И ты прям был не в курсе того, что я приеду тоже? — Не удержалась я от шпильки. Даниил потупился и промолчал. Воцарилось неловкое молчание. Даниил потянул носом и непонимающе заморгал.

— А что тут произошло? Атомный взрыв на парфюмерной фабрике?

— Нет. — Сцепила зубы я. — Это крем для лица, или тела… черт, не помню. Помню, как задела его рукавом блузки и смахнула на пол, а он разбился, и… — я сама не поняла, что произошло. Но по моему лицу снова покатились слезы. Горячие и неудержимые. Даниил метнулся ко мне быстрее, чем я успела сказать «нет». Сказать нет — ему, с непрошенными объятиями. Нет — себе, своему глупому сердцу, что метнулось ему навстречу. Правильно говорят, не бывает «любви» в прошлом времени, если эта любовь была настоящей…

— Ш-ш-ш, Диана, перестань. — Что задело за живое, зацепило сильнее всего, так это его реакция на ее слезы. Не резкие слова, не нетерпимость Валеры. А только понимание и притяжение между нами… Такое, как раньше.

Даниил уткнулся лицом мне в макушку и успокаивающе шептал, что все в порядке, что я вовсе не неуклюжая. Что он сейчас поможет и быстренько все уберет. Сам конечно, а я пускай посижу, отдохну. И все снова будет хорошо.

У Даниила слова не расходились с делом. Не слушая моих возражений, он усадил меня на мягкий пуфик в комнате, а сам взялся за дело, отыскал в ванной швабру и тряпку, налил воды в ведро, принявшись драить пол.

Ядреный порошок для пола перебил запах орхидей, заменив его на классическую «морскую свежесть». Даниил никогда не чурался грязной работы — его семья была такой же небогатой, как и меня.

Я горько улыбнулась воспоминаниям.

У нас тогда, шесть лет назад, были общие шутки, общие воспоминания — про школу, про Америку, страну возможностей. Я помнила, как смеялась до упаду над Даниилом, когда он работая на кухне какого-то калифорнийского ресторана по двенадцать часов, умудрялся не спать, а приходить ко мне, и всегда утаскивал самые вкусные гостинцы.

То пирожные с мягчайшим кремом, то умопомрачительно дорогой сыр и бутылку элитного вина… то пирожки с мясом, вот только с пылу, с жару, и обычное дешевое пиво. Я снова вздохнула, уцепившись пальцами за пуфик, словно боясь сдвинуться с места. А вдруг широкая спина Даниила окажется сном, видением и растает так же быстро, как те воспоминания, что сейчас мелькнули в моей голове?

— Ну, зачем же ты, Даниил, помогаешь… не стоило трудиться. Там должна была прийти горничная. — И снова к моему горлу подкатили слезы. Мне так хотелось сказать Даниилу… да что угодно. От простой благодарности, до правды — до того, что я невыносимо сильно скучала.

И скучаю до сих пор, если быть честной. Скучаю даже ночью, когда он мне снится. Но Даниил никогда не обращал внимания на слова, которые я говорила невпопад. Он и сейчас тепло улыбнулся, подходя ближе, беря мои, неожиданно похолодевшие ладони в свои теплые широкие руки.