«Однако, трусоват ты, г-н архивариус», – подумал Никита.

Вслух он сказал:

– Ваши опасения напрасны, Владимир Михайлович. Ничто и никто вам не угрожает. Тем более Лагоев. Он не криминальный авторитет, а заурядный жулик.

– Вот как? Но тем не менее, я полагаю, он каким-то образом может быть связан с гибелью вашего Смагина. Иначе зачем бы вы им интересовались?

Никита рассмеялся.

– Вовсе нет, Владимир Михайлович. Про Лагоева я спросил по другой причине. У меня с ним некоторым образом личные счеты.

– И тем не менее… – уклончиво ответил архивариус. – Я здесь человек новый, и не мне влезать в местные разборки.

– Так вы здесь недавно обосновались?

– Ну, конечно же. Я перебрался в ваш чудный город единственно потому, что у меня было одно желание – тихо, мирно и спокойно скоротать свой век. С тех пор как я переехал сюда, это желание только окрепло. Я нашел то, что искал. Теперь, я надеюсь, вы понимаете меня, – закончил свою мысль архивариус.

Нет, не понимал его Никита. И не мог понять.

Коротать свой век в подвале среди пыльных папок с документами? И это выбор еще не вполне старого человека. Хорошенькое дело! Но по крайней мере это было сказано честно и откровенно. И не ему судить его за это.

– Простите меня, Никита, я не смогу и, правду сказать, не хочу в силу вышесказанного быть вашим доктором Ватсоном, – продолжил Владимир Михайлович. – Вот это и есть мои личные причины, по которым я вынужден отказаться от участия в вашем проекте.

– Забудем о Лагоеве. Он был просто довесок. А что со Смагиным? Он не только не криминальный авторитет, но с ним – ввиду его теперешнего состояния – даже простой бытовой конфликт просто невозможен.

– Ах, Смагин! – заметно повеселев, воскликнул архивариус. – Так с ним всё в порядке. Мне удалось найти его адрес, по которому он последние два десятка лет не проживал вплоть до своей безвременной кончины. Пенсионные отчисления на его имя в фонд не поступали. Это все, чем я могу вам помочь. Надеюсь, на этом возложенные вами и взятые мной на себя обязательства исчерпываются.

– Безусловно, Владимир Михайлович. Безмерно вам благодарен за проделанную вами работу, – торжественно сказал Никита.

– Сейчас я вам дам его адресок, – архивариус потянулся во внутренний карман пиджака.

Никита решил не расстраивать старика и умолчал о том, что адрес Смагина ему известен. Он с подчеркнутой благодарностью принял от него бумажку, на которой каллиграфическим образом было начертано: Адрес Смагина Юрия Петровича: ул. Первомайская, дом 10, квартира 3.

Никита решил сменить тему и, наполнив рюмки, спросил:

– И откуда вы пожаловали в наш город?

Лицо архивариуса тронула чуть грустная улыбка.

– Из культурной столицы России.

– Неужто из самого Питера?

– Из него самого.

Никита недоуменно посмотрел на архивариуса.

– Неужели там, Владимир Михайлович, негде было коротать свой век? При таком колоссальном выборе всевозможных выставок и музеев. Чтобы обойти их, я подозреваю, жизни не хватит.

– Вы предлагаете мне погрузиться в толпу ротозеев? Нет, Никита, это не для меня. Хотя, признаться, я большой поклонник живописи и архитектуры.

– Тогда тем более непонятно, как вы могли променять так называемую Северную столицу на наш уездный город. И, насколько я могу судить, самым решительным образом.

– Видите ли, Никита, с учетом моего возраста я отдаю предпочтение благостной тишине и уединению. И потом, вы же понимаете, за каждым решительным поступком лежат личные мотивы, – уклончиво ответил архивариус.

Никита заподозрил неладное и в очередной раз наполнил рюмки.

– Конфликт с криминалом? – спросил он, когда они их осушили.

Архивариус рассмеялся, запрокинув голову.

– О чем вы говорите, Никита?! Все гораздо проще. Мой сын женился, пошли внуки, и нам стало тесно. А с нашими доходами мы не могли купить квартиру в Питере. Зато у вас – пожалуйста.

Обычная житейская ситуация. Правда, разрешилась она не вполне тривиальным способом.

– А по внукам не скучаете?

– Так я их вижу регулярно. По скайпу.

Вот он прогресс XXI века. Отпала необходимость общаться с внуками. Достаточно увидеть их по скайпу.

– Так выпьем за ваших внуков! И гениальный скайп, который скрашивает разлуку с горячо любимыми внуками.

– С удовольствием присоединяюсь к вашему тосту.

За приятной беседой они осушили бутылку водки и заказали графинчик на посошок. С закуской. Вечер продолжился.

Закончился он тем, что порядком захмелевшего архивариуса Никите пришлось везти домой в такси. В машине он что-то бормотал себе под нос, и Никита не обращал на него внимания до тех пор, пока архивариус не схватил его за колено и не сказал:

– Ах, Никита, Никита, брось ты это дело. О тебе хлопочет такая замечательная девушка. Светлана Александровна.

– И вас она подговорила посоветовать мне это? Отказаться от расследования?

– Ну да! Только тсс… Молчок. Никто об этом не должен знать. И уж тем более она, – сказал архивариус и захрапел.

Эх, Света, Света… Ты обманула меня. Подговорила всё-таки нерадивого архивариуса. И вздумалось же тебе руководить мной. Да еще из засады.

Зачем?

В силу своего характера?

Никита вздохнул и подумал: не дано ему понять женщин.

Дома он сварил крепкий кофе из зерен и уселся за письменный стол.

Через полчаса был готов черновой набросок отчета о проделанной работе за отчетный период с рекомендациями, как улучшить работу ДЭЗов. Отстучав на клавиатуре компьютера, он распечатал его на принтере, подписал и лег спать с приятным чувством исполненного долга и с чистой совестью перед Светкой.

Теперь она увидит, что он не подвел ее и под него можно будет соорудить целый отдел, который станет заниматься контролем над ДЭЗами с позиций качественного улучшения их работы. И все останутся довольны.

На следующее утро Никита бодрым шагом вошел в кабинет Егора Акимовича. Тот стоял под форточкой и курил. Курить в здании управы было категорически запрещено, но что это значит для стреляного воробья, отпетого сантехника из ДЭЗа, наловчившегося сшибать червонцы и прочую мелочовку?

Ровным счетом ничего.

– А… Наша молодая смена, – сказал он, увидев Никиту, и деланно улыбнулся.

Эта улыбка не сулила ничего хорошего.

Егор Акимович отошел от окна и с достоинством занял служебное место за письменным столом, свободным от бумаг, но с компьютером, которым он пользоваться не умел.

– Наслышан, наслышан о твоих подвигах, – с нескрываемым сарказмом сказал он.

«О каких подвигах? – подумал Никита, ничуть не смутившись. – Ну да ладно. О подвигах – так о подвигах. Какая разница, о чем он наслышан».

– О тебе уже легенды ходят, – продолжил начальник. – А всего-то работаешь у нас без году неделя. А репутация уже сложилась. Ты вроде красна солнышка за полярным кругом – мелькнешь зимой над горизонтом – и тебя только и видели.

– А я думал, там зимой полярная ночь, – сказал Никита.

Егор Акимович недовольно хмыкнул и выжидающе посмотрел на Никиту.

Никита вызов принял.

– Занят был по горло. Работа, работа прежде всего.

Егор Акимович опешил от такой наглости и не сразу оправился.

– И чем же ты был занят? – ядовито спросил он наконец.

– Обходил ДЭЗы.

– Небось ботинки стоптал?

– Не скажу. Чего не было, того не было. Единственно потому, что недавно обзавелся новой обувью на толстой подошве. Зато в подтверждение своих слов могу представить вам отчет о проделанной работы. Прошу ознакомиться.

Никита положил на стол получасовой труд.

– У тебя не только ботинки на толстой подошве, – пробурчал начальник, доставая очки.

– А что еще? – поинтересовался Никита.

– Совесть!

На Егора Акимовича, более привыкшего к унитазам, чем к документам в две странички убористого текста, произвели гнетущее впечатление. Ему особенно не понравился заголовок. – Докладная записка, – выделенный жирным курсивом.