– И каким образом всего лишь жулик связан с гибелью вашего… – архивариус посмотрел на лист бумаги, лежавший перед ним, и сказал: – Вашего Смагина Юрия Петровича.

– Никаким.

– И тем не менее он тоже попал под ваше репортерское око?

Это уже была откровенная ирония.

– Проехали, – сказал Никита.

– Ну как знаете.

– Но если что подвернется любопытное про Лагоева, то, пожалуйста, примите к сведению и дайте мне знать, – передумав, сказал Никита.

Он решил нагрузить архивариуса по полной.

– Хорошо, – любезно согласился тот.

В образовавшейся паузе архивариус откинулся в кресле и забарабанил пальцами по столу.

– Заходите ко мне через денек, а лучше два, – сказал он. – Надеюсь вас чем-нибудь порадовать.

– Благодарю заранее, – сказал Никита, вставая со стула.

Рукопожатие на прощание было кратким, но учтивым.

В фойе у лестницы его встретила Светлана.

– Быстро вы управились.

– И слава богу, – сказал Никита.

– Пойдем ко мне.

– Ты не будешь обедать?

– Перебьюсь. Потом перекушу.

У Светланы был отдельный кабинет. Небольшой, зато в полном ее распоряжении. И вид из окна был чудесный – на сквер с фонтаном.

Живи и радуйся жизни, позавидовал Никита.

– Как тебе наш Владимир Михайлович?

– Витиевато говорит. Я бы так не смог.

– И не надо. Он вообще человек весьма своеобразный. Чистюля и педант. Во время обеда с ним за стол никто не садится. Чувствуешь себя неуютно от его манер. Особенно когда он начинает протирать салфеткой ножи, ложки и вилки. Невольно чувствуешь себя замарашкой.

– Лучше бы он этого не делал. Но в целом, что касается манер за столом, то у всех нас действительно есть пробел. Но ты не комплексуй.

– И не думаю, – ответила несгибаемая Светлана. – Лучше расскажи мне, о чем вы договорились.

– Зайду к нему через пару дней за результатом.

– Вот и отлично! – воскликнула Светлана.

Никита подозрительно посмотрел на нее.

– Ты случайно не настроила уважаемого Владимира Михайловича на то, чтобы отговорить меня от моих потуг разобраться в этом деле? – спросил он.

– Как ты мог подумать такое!

Никита промолчал.

– Извини, у меня еще куча дел, – вдруг засуетилась Светлана.

– Понял. Ухожу, ухожу.

На улице Никита облегченно вздохнул. Но гнетущее чувство досады не проходило.

Да, все они правы – и Светка, и Серега, и архивариус – занимается он не своим делом. Строит из себя частного сыщика.

Но разве попрешь против своей природы?

Стиснув зубы, Никита позвонил Сергею.

– Хмель, я же просил тебя не отрывать меня от работы ближайшие несколько дней, – у Сергея был голос человека, смирившегося с неизбежным.

– Серега, у меня к тебе один вопрос: где покойник?

– А где ему быть? В морге.

– Но прошли все христианские сроки. Не пора ли закопать его или сжечь?

– Сжечь не по-христиански, – заметил Сергей.

– Не будем вдаваться в религиозную подоплеку прощания с мертвецом. Как вы конкретно думаете с ним обойтись?

– Сейчас решается этот вопрос.

– Консультируетесь с покойником?

– Начали с вдовы.

– И что она?

– Наотрез отказалась брать на себя расходы, связанные с похоронами, и вообще в них участвовать.

«Ее можно понять ввиду несостоявшейся счастливой семейной жизни», – подумал Никита.

– А родственники что галдят?

– Их у него не оказалось.

Бедный сиротинушка с красноречивыми наколками.

– Когда думаете хоронить?

– В эту пятницу.

Замечательно. Бандита хоронят в пятницу 13-го числа. Лучше не придумаешь. Не станет ли он преемником Крюгера с улицы Вязов?

– Надеюсь, вдова в курсе. Вдруг надумает проститься.

– Какая она к черту вдова! – взорвался Сергей. – Обычная сожительница.

– Фу, как грубо. Между прочим, ты говоришь о пожилой женщине.

– А как мне еще о ней говорить?

– Мог бы сказать «гражданская жена».

– Ага, напрочь лишенная гражданской сознательности.

– Ты имеешь в виду, что хоронить его придется за госсчет, и вам предстоит расхлебывать все процедурные сложности?

– Именно, – процедил Сергей.

– Видишь ли, Серега, гражданская сознательность – естественный атрибут для работников правоохранительных органов – совсем не обязательна для рядового обывателя, которого только что обули, лишив его мечты об уютной семейной жизни. Тем не менее я вам сочувствую.

– Заткни свое сочувствие знаешь куда?

– Знаю, – ответил Никита и отключил мобильник.

Нельзя злоупотреблять терпением друга. Так можно его потерять.

Он отправился в редакцию «Вестника».

Все сложилось наилучшим образом. Горыныча в редакции не было, и как результат на следующий день в газете появилось объявление:

«13-го числа сего месяца в 16.00 состоится гражданская панихида по нашему земляку и активному члену коммунального сообщества в деревне Кочки г-ну Смагину Юрию Петровичу, скоропостижно скончавшемуся при загадочных обстоятельствах в придорожной канаве.

Приглашаются все заинтересованные лица».

Прежде чем поставить свою подпись, разрешавшую выпуск очередного номера газеты, ответственный редактор Лидия Ивановна Смирнова переговорила с Никитой с глазу на глаз в кабинете Горыныча.

– Никитушка, слава богу, Горыныч собирается в отпуск и поехал за билетами. Сам видишь, я его замещаю.

– С чем вас и поздравляю. И куда он решил податься в бега?

– В Анталию.

– Говорят, славное местечко. Я там ни разу не был.

– Какие ваши годы. Еще успеете.

– Хотелось бы пораньше. А то годы имеют тенденцию лететь незаметно и быстро, как птицы.

– И с каждым годом все быстрее, – подтвердила Лидия Ивановна. – Кстати, я в Анталии тоже не была.

– А не махнуть ли нам туда вместе, а, Лидия Ивановна?

Ответственный редактор рассмеялась.

– Меня муж не отпустит. Тем более с вами.

– Вот так всегда. Стоит задумать что-либо хорошее, как тут же возникает форс-мажор.

– Да. Обычная история. Ну да ладно. Хватит об этом. Вернемся к теме.

– Значит, к Горынычу, – вздохнул Никита.

– Ты напрасно о нем так плохо думаешь. Работа у него такая.

– Ну да. Экстремальная.

– Между прочим, сегодня он снял с тебя табу.

– То есть негласный запрет меня печатать?

Лидия Ивановна кивнула головой.

– С чего это вдруг?

– Проникся к твоему, как он считает, бедственному положению.

– Ну это явное преувеличение, – недовольным тоном сказал Никита.

– Знаю. Светлана тебе не даст утонуть или зачахнуть.

Боже мой! В этом городе все знают всё о всех. Только не хотят знать, кто убил Смагина.

– Тем не менее согласись, что это достаточно благородный жест с его стороны.

Никита выдержал паузу и сказал:

– Оценил благородство Горыныча.

– Но…

– Конечно, без «но» не обошлось.

Лидия Ивановна положила перед ним лист бумаги с пронумерованными сверху вниз фамилиями. В общей сложности их было пять.

– Об этих людей, Никита, вам лучше не писать. Не теряйте время. Я все равно не пропущу ваш материал. В мои годы поздно становиться внештатным редактором.

– А если я напишу о них хорошее?

– Все хорошее у вас, Никита, получается с подковыркой или с двойным дном. Лучше нам с вами не рисковать и без того шатким положением в газете. И самой газеты.

Первым в списке стоял Лагоев.

– Остальные, надо полагать, тоже скрытые или возможные доноры нашего таблойда?

Лидия Ивановна кивнула головой. Никита пробежал глазами список и облегченно вздохнул.

– Смагина в нем нет, и скажем прямо, при любом раскладе в его нынешнем состоянии он вряд ли смог бы оказать газете денежное вспомоществование.

– Именно поэтому я пропустила ваше весьма сомнительное объявление. Надеюсь, Никита, вы знаете, что делаете. Естественно, гонорар вы за него не получите, но и платить за объявление вам не придется. Как сотруднику газеты. Жду от вас интересного материала, – сказала Лидия Ивановна и протянула руку.