Непальцы за ту неделю, что здесь находились, уже успели в буквальном смысле вгрызться с скалу. И результат их работы меня впечатлил, без шуток.

Чуть дальше на плато обитали приведенные Чумбой-Мархосиасом бурбоны. Костяные мутанты из неожиданно появившегося у меня в подчинении племени находились здесь уже более двух недель и также вполне обжились. Вот только в фортификационном искусстве гуркхи им сколько угодно очков форы могут дать – укорил я себя за то, что не предусмотрел подобного. И потерял неделю времени на укрепление плато.

Из-за интереса к происходящему забыл и об отдыхе, и о казавшихся во время пути насущными проблемах. Но именно сейчас, как уже поднялся наверх, интерес к окружающему в свою очередь затмил зов портала. Я чувствовал его все сильнее; как зуд от заживающий раны, которую очень хочется почесать.

Оказавшись наверху, увидел перед собой вовсе не старые развалины пирамиды – как подспудно ждал, а хорошо сохранившееся сооружение. Возвышающееся в центре плато строение оказалось похожим на пирамиды ацтеков в Латинской Америке. Больше напоминая приземистые угловатые зиккураты, чем привычные и более известные египетские пирамиды. На ровной, будто срезанной вершине строения угадывались развалины здания небольшого храма.

Мне, несмотря на жгучее желание осмотреть и пирамиду, и храм наверху, пришлось задержаться. Потому что к нам, завидев появление, приближались сразу двое. Первым подошел субедар Киран Прассад Риджал, который выполнял обязанности командира отряда гуркхов. Которых было не пятьдесят, а больше: к той полусотне, о которой мы договорились, Саманта по своей инициативе дополнительно отправила привычную пятерку, охранявшую меня в мире Инферно до этого.

С небольшим запозданием после капитана Риджала ко мне подошел Чумба-Мархосиас. И я даже знал, по какому поводу они оба хотят меня видеть – выяснить границы подчинения. Жестом показав им обоим подождать, я отвел Андре в сторону.

– Хефе, из меня командир как из конфеты пуля, – доверительно сообщил я то, что по уму давно нужно было бы обговорить. И кстати не покривил душой. Роль лидера я могу сыграть в любом месте и в любое время, а вот грамотно руководить обороной… Мне просто не хватит опыта и знаний.

Стрелковый инструктор ничего не ответил, лишь поджал губы и кивнул согласно. Подтверждая, что понял о чем речь. По взгляду Андре я прочитал, что подобными указаниями его и Николаев снабдил, так что сюрпризом для него должность командующего обороной не стала.

Сразу после молчаливого согласия, вернее даже невысказанного несогласия Андре, я жестом подозвал гуркха и бурбона подойти ближе. Поздоровавшись с обоими, дал указание переходить в прямое подчинение Андре. Сам же, освободившись от маячивших на горизонте обязанностей, опасных для окружающих (некомпетентный командир дел может натворить куда больше, чем компетентный противник) вернулся всем вниманием к пирамиде зиккурата.

Голод, усталость, желание поспать после ночного перехода – все отошло на второй план. Во время марша Андре лимитировал приемы пищи, заставляя всех находится в тонусе внимания, сейчас же за мной никто не следил. Поэтому я сбросил рюкзак, и достав из него безвкусный брикет сухпайка, направился к пирамиде. На ходу разорвал обертку и принялся жевать брикет на ходу.

Подойдя ближе, уже сопровождаемый лишь Ирой и Адой, наконец оказался у подножия так манившего меня сооружения. Широкая – во всю грань обращенной ко мне пирамиды лестница словно приглашала подняться наверх. Туда, где виднелись остатки небольшого храма. Но едва ступил на первую ступень лестницы, что-то остановило меня от подъема.

Повинуясь наитию, вернее даже тянущему, все более усилившемуся зову, я решил пирамиду обойти. Как оказалось, не зря – с противоположной стороны одна грань у пирамиды отсутствовала, открывая путь к ее внутренностям. Вернее, к ее сердцу – туда, где была установлена арка портала.

Тянуло меня именно сюда. К открываемому чужой кровью порталу.

Проходя внутрь под широкие своды, я так на ходу и жевал безвкусный брикет сухого пайка. Неожиданно это – непережевываемый пластилин, который нужно было тщательно размалывать челюстями, помогло мне избавиться от шума в голове и сосредоточиться.

Очень медленно я подошел ко встроенной в стену глухой широкой арке, осматривая конструкцию. Арка высотой метров пять, не меньше – и по стене внутри нее идут выбитые в камне желоба, создавая разные размеры контура прохода. Так, как будто в арке можно было открыть и калитку, и даже немалого размера ворота, во весь ее размер.

Заметил и своеобразные переключатели. Они словно стрелки на рельсах, были встроены прямо в каменную конструкцию, в выдолбленные в камне желоба. И сейчас настройка портала была установлена на самый широкий проход – на врата. Самые настоящие Врата Тартара, через которые совсем недавно, по меркам местного времени, проходили сотни демонов, атаковавшие нас в усадьбе Юсуповых-Штейнберг.

Что течет по этим желобам, ограничивающим размер ворот, мне даже сильно догадываться не нужно было. Подняв взгляд под своды, я заметил несколько отверстий, сквозь которые просматривался черно-красный багрянец низких облаков.

Сомнений в предназначении отверстий совсем не оставалось, но я – так и пережевывая резиновый брикет сухпайка, двинулся удостовериться. Выйдя из-под сводов пирамиды, обошел ее снова и теперь уже двинулся вверх по лестнице.

На вершине располагался совсем небольшой храм – площадью не более пятидесяти квадратных метров. Крыша у строения отсутствовала, стены частично обрушились, но вот внутри было чисто. Потому что прибрано.

В самом центре расположилась каменная коробка алтаря. То ли закрытый и навсегда запаянный саркофаг, то ли большой жертвенный камень. По краям блестящего антрацитом камня были словно впаяны кандалы, оковы которых сейчас были открыты.

Вся конструкция выглядела недвижимой и монолитной, но глядя на нее внутренним зрением, даже скорее касаясь восприятием, я понимал – стоит пролить на черный камень лишь одну каплю крови, и алтарь оживет. Потому что это самое настоящее место силы. Вот только Место Силы это, порченное кровью.

Обойдя жертвенный камень, я обнаружил рядом с ним виденные еще снизу, из сердца пирамиды, отверстия. Воронкообразные. К ним вели желоба, выбитые в черном камне алтаря – вся кровь, полученная в ходе жертвоприношений, текла вниз, попадая в воронки и дальше выливаясь на арку ворот межпространственного перехода.

Но к воронкам вели и другие желоба, по полу: по остовам частично разрушившихся стен расположилось пять каменных крестов. По количеству стен.

Пять стен. Осмотревшись, я понял, что небольшое здание храма выполнено в форме пентагона – правильного пятиугольника с одинаковыми сторонами. И у каждой стены стоял жертвенный крест. Не прямой, а косой. И предназначение крестов даже без восприятия пролитой чужой крови не явилось бы для меня секретом. Очень уж характерные на каждом луче креста и снизу, и сверху держатели для рук и ног. Под каждым из крестов также в камне пола были сделала выемки для сбора крови. И от них, от каждой, также по полу шел желоб в центр комнаты, к воронкам отверстий.

В ушах, на грани слышимости, раздался неясный, едва различимый шум. Такое у меня было в прошлой жизни, в прошлом мире – когда, если удается попасть в ранний час в античные памятники культуры, оказываешься в них почти один. Сильнее всего я ощущал подобное в Тунисе, в амфитеатре Эль-Джема, и в руинах Геркуланума, наряду с Помпеями погребенным когда-то после извержения Везувия. Обычная игра воображения, но при этом возникает ощущение, что стоит чуть-чуть напрячься и услышишь шум ушедшей эпохи, звуки которой впитали тысячелетние камни.

Я глубоко вздохнул, и медленно выдохнул.

– Ира.

– Мой лорд.

– Выйдите пожалуйста.

Ира и Ада без слов развернулись и быстро вышли из развалин храма, спустившись с пирамиды вниз.

Я остался наедине с алтарем. И понял, что шум минувшей эпохи звучал у меня в ушах совершенно реально. Магия Крови. Я чувствовал связь, и даже некоторое – после ритуала Кровавого союза, сродство с этим местом.