— В смысле? — спросили хором мы с Науэлем.

— Ну, это такая старая шутка, — ответил кардинал, — про заранее известный ответ на неизвестный вопрос.

— Вот и я о том же, — возмутился Науэль. — Всё, что Оликс делают, базируется на теории цикличности, но они не предоставили ничего, чтобы доказать её правильность. При этом они умны, рациональны и целеустремлённы — что, пусть и косвенно, но убеждает меня в том, что доказательство этой теории у них есть. Но они нам его почему-то не предоставляют. Хотя очевидно доброжелательны и открыты.

— Для того чтобы отправиться в путь к богу, вовсе не нужны доказательства, — сказал кардинал, обняв нас с Науэлем за плечи. — Разве не так, дорогие мои коллеги?

— Бинго, — мрачно ответил Науэль.

* * *

Потолкавшись среди окружавших столы делегатов с полной сидра кружкой, я удалился в юрту, икая и слегка пошатываясь, словно неожиданно захмелел. Войдя внутрь, подошёл к туалетному столику, чтоб освежиться. Но не рассчитал силы, разлив одеколон по столу.

Выждав пару секунд, чтобы средство подействовало, я осторожно открыл дверцы шкафчика, где меня уже ждали пять сотен мух, вылупившиеся из пронесённых мной яиц. Выстроившись ровными рядами, они были полностью готовы к работе — они поглотили большую часть питательных веществ из стаканов и перебирали лапками от нетерпения.

Ну, по крайней мере, мне так показалось.

Я тут же приказал Санджи включить мигалку. Встроенная в мой глаз крошечная линза сразу начала светить ультрафиолетом на замерших в ожидании команд искусственных насекомых. Да-да, мои крохотные помощники были не чем иным, как продвинутым продуктом генной инженерии — помимо собственно части насекомых, их восьмибуквенная ДНК содержала инструкции по выращиванию нейропроцессора, заменяющего им мозг.

Мой ультрафиолетовый импульс активировал их, вызвав полную загрузку управляющей программы, которая заняла около секунды. В ответ мушки активировали свои излучатели, слившись в единый рой.

Я просмотрел передаваемый ими отчёт: из яиц вылупилось больше 90 процентов, количество дефектных особей меньше 2 процентов, запасы энергии 99.9 процентов. По факту, у меня имелся полностью готовый к работе инструмент, способный обнаруживать квантовую запутанность, неизбежно сопровождающую создание порталов.

По отдельности, каждый элемент роя мог обнаружить запутанность на очень коротком расстоянии — всего два метра. С учётом коллективной работы этот показатель увеличивался на пару порядков.

Дело оставалось за малым — доставить рой в область, где, как мы подозревали, располагались порталы в гипотетическую четвёртую биокамеру. Работы на пятнадцать минут — войти и выйти.

В следующую пару минут я разобрал свой чемодан. Снятые мной ручки и декоративные накладки казались кучкой безобидных стержней и колец — но собранные в правильной последовательности, они превратились в монтажные инструменты — плоскогубцы, гаечный ключ, отвёртка…

Сняв, при помощи их, панель со стороны ванны, я принялся отвинчивать шурупы, крепящие крышку люка под ней. Как и вся остальная ванная комната, эта панель была изготовлена людьми — что объясняло наличие земных шурупов — крайне низкого качества, с проржавевшими головками.

Справившись с ним за несколько минут, заполненных кряхтением и стонами, я снял крышку. Зияющее передо мной отверстие, скажем прямо, было невелико. Пробираться через него, несмотря на всю мою гибкость, будет непросто. А также больно и довольно унизительно.

Полностью раздевшись, я вытащил из багажа свой спортивный костюм. Как и любой другой фанатик фитнеса, я не жалел денег на снаряжение — спортивный костюм, состоящий из нескольких слоёв умной ткани, был лишь немногим проще лёгкого скафандра.

Сейчас мне нужен нижний слой — облегающий тело, словно тонкий гидрокостюм. Вместе с капюшоном, перчатками, умными «солнцезащитными очками» и фильтрующей маской, костюм полностью скрывал поверхность моего тела. Натянув комбинезон, я дал команду Санджи активировать систему маскировки.

Через долю секунды поверхность ткани вспушилась мириадами углеродных нанотрубок, став абсолютно чёрной. Слово «абсолютно» здесь означает, что комбинезон приблизился по характеристикам к недостижимому в реальности физическому абсолюту — «абсолютно чёрному телу». На практике это означало, что ткань поглощала обширный участок электромагнитного спектра, существенно затрудняя наблюдение с помощью радара или лазерного сканирования.

Тепловое излучение также принималось в расчёт — расположенные внутри комбинезона ленты тепловой батареи обхватывали руки, ноги, позвоночник, шею и череп, собирая и поглощая выделяемое человеческим телом тепло в эндотермической химической реакции. Их ресурса должно было хватить как минимум на десять часов, на протяжении которых поверхность костюма была термически нейтральной.

Без лишней скромности могу сказать, что в этом костюме-невидимке я походил на ожившее ничто, дыру во Вселенной в форме человека.

Надев умные «солнцезащитные очки» и затянув капюшон, я сделал глубокий выдох. Скользнул рыбкой в отверстие, подняв правую руку вверх и перекосив плечи. На несколько мучительных секунд мне показалось, что земные агенты, замерявшие отверстие во время прошлых миссий, ошиблись на пару сантиметров, но потом у меня пролезла голова.

Дальше всё пошло как по маслу. Протиснувшись сквозь люк, я повис на руках и спрыгнул в санитарный тоннель. Ведомые Санджи, за мной в люк влетели все пять сотен моих крошечных мушек-помощников.

Санитарным этот тоннель назывался потому, что был забит изготовленным людьми оборудованием, стерилизующим поступающие из расположенных вверху юрт стоки из душевых кабин и туалетов. Твёрдая фракция отходов паковалась в пакетики с целью утилизации в космосе, а вода поступала обратно, в основной экологический круговорот «Спасения Жизни».

Эту трубу я и искал.

Пол отсека был выложен массивными, похожими на крышки гробов, каменными плитами. Найдя нужную плиту, я постучал по ней костяшками пальцев. Внешне она выглядела неповреждённой, но я знал, что мои предшественники, агенты, которых мы посылали раньше, успели распилить её на несколько фрагментов со скошенными углами.

Я нашёл нужную трещину и вставил в неё лезвие своего универсального инструмента, вытягивая спрятанную петлю. Ухватившись за неё, с силой потянул плиту на себя. Несмотря на всю свою немыслимую тяжесть, плита поддалась, открывая ведущий вниз провал.

Вытащив её, я спрыгнул в высеченный в скале служебный тоннель. Оказавшись внизу, осмелился ненадолго включить фонарик и осветить стены, по которым вились гибкие белёсые кишки труб. Сквозь полупрозрачную оболочку некоторых из них можно было видеть ленивый ток передвигающейся толчками жидкости, в других были проложены практически неотличимые от земных силовые электрические провода, перемежающиеся пучками чего-то похожего на оптоволокно.

Я выключил фонарик. Полученных данных было достаточно, чтобы Санджи рассчитал виртуальную модель тоннеля, выбрав для меня оптимальный путь среди хитросплетения труб, подсветив золотым сиянием участки, на которых я опасно приближался к узлам, контролирующим, по одной из теорий, бесперебойную работу находящихся в тоннеле систем.

Перед тем как начать движение, я разделил свой рой мушек на две части. Одна, небольшая часть, должна была следовать за мной с целью предупредить о крайне маловероятном случае появления хозяев, занимающихся техническим обслуживанием тоннеля. Остальные с лёгким жужжанием выдвинулись вперёд, обдав меня слабым дуновением ветра сотен крылышек.

Я отправился вслед за ними, легко лавируя между склизкими трубами. Идущий вперёд тоннель изгибался и вилял — то спускаясь вниз, то взлетая вверх почти отвесным склоном. В этом случае мне приходилось вставать на четвереньки, активируя усыпанные крошечными шипами пластины на локтях и коленях.