Слава Метревели стал, наверное, первым из выдающихся игроков, открытых Бесковым: «Летом 1956 года Константин Бесков, работавший тогда в московском „Торпедо“, приехал в Горький для просмотра игры местного „Торпедо“. После окончания матча он буквально выкрал меня, отвез на вокзал, и вместе со мной поехал в Москву. В поезде он запер меня в купе, чтобы я не ушел. Потом, как мне сказали, Константина Ивановича за это, оказывается, чуть из партии не исключили. Я многим обязан Бескову: он открыл мне путь в большой футбол. Больше года я жил в Москве у него на квартире, пока не получил собственного жилья…»161.
Разглядел Бесков и дарование юного в ту пору Валерия Воронина: «В справочниках ошибочно пишут, что он занимался у Константина Ивановича в ФШМ. На самом деле, Валерия привел к нему отец, служивший вместе с Бесковым в армии…»162. Воронин действительно занимался в ФШМ, но у Виктора Маслова. Впрочем, не мудрено, что знакомство Бескова с Ворониным молва относит именно к периоду работы тренера в Футбольной школе молодежи. Судьба так странно распорядилась, что, даже уйдя из «Торпедо» и работая в ФШМ, Бесков продолжал заочно участвовать в формировании будущего чемпионского состава автозаводцев: «Кроме Шустикова в «Торпедо» к Маслову от Константина Ивановича из школы пришли и Олег Сергеев, и Кирилл Доронин…»163.
Воронин стал не просто одним из главных открытий Бескова того периода. И не только одним из его любимейших игроков. Их роднило что-то большее, вспоминал Эдуард Стрельцов: «Одним из любимцев его, кстати, был Валерий Воронин – Константин Иванович взял его в команду шестнадцатилетним. В одной из статей своих в «Футболе-Хоккее» Валера пишет, что ходил тогда с коком – под Стрельцова. С коком я его что-то не припомню, а вот с таким же ровным пробором, как у Константина Ивановича, очень хорошо помню. Ну, пробор, допустим, – ерунда. Но что-то общее у них есть в складе характера…»164. Несмотря на разницу в возрасте, их свяжет на долгие годы настоящая дружба, рассказывал сын Воронина Михаил: «Они были очень дружны. Бесков не раз бывал у нас дома. А как они с отцом пиво пили – это было целое действо. Отец заранее готовился к приезду, покупал на рынке раков (а Константин Иванович обожал их), а Бесков привозил какое-то особенное, хорошее пиво. Сядут они на кухне и говорят допоздна – говорят о футболе…»165. Был принят Воронин и в доме Бескова, причем, как замечал Александр Нилин, даже не в лучшие свои годы: «Его принимали у Бескова – в доме, куда с улицы и в непотребном виде не придешь, да и вообще запросто не придешь. Дамам – Валерии Николаевне и Любе – он казался интересным собеседником…»166.
Обновление команды, ввод в состав молодежи и стали основной причиной быстрого расставания Бескова с «Торпедо». Сам он вспоминал об этом скупо: «Мы заняли тогда, в 1956 году, четвертое место в первенстве страны (пятое – прим. автора), и это был лишь старт настоящей работы. Но за моей спиной уже плелись интриги: «Не наш, не автозаводский, разгоняет старые кадры…». Действительно, я хотел освежить команду, освободить некоторых игроков, утративших кондиции. К тому же мы лидировали в первом круге, и кое-кто начал досрочно отмечать за столом будущие медали. Это не могло не привести к определенному спаду в игре, которым и воспользовались недовольные мной. Собрались в парткоме автозавода имени Лихачева и вместе с заводским и партийным руководством стали обсуждать положение в команде – без меня, без старшего тренера… В сущности, такое игнорирование было вызовом, поддержанным в парткоме. Иначе партком поставил бы на место тех, кому не нравились дисциплина, большие нагрузки на тренировках и появление в команде талантливых молодых футболистов. Но поскольку заводские вожаки пошли на такой шаг – участвовали в собрании определенной группы футболистов, обсуждали с ними положение и мои действия, не удосужившись хотя бы пригласить старшего тренера на этот разбор, я решил не доказывать ЗИЛу свою правоту, а расстаться с ним – вежливо, но холодно. Подал заявление об освобождении от должности по собственному желанию…»167. А на вопрос, что руководило им в той ситуации (в вопросе прозвучало слово «гордость», хотя напрашивалось, скорее, «гордыня»), ответил: «Скажем спокойнее: чувство собственного достоинства. Не хотел, да так и не научился унижаться. И уже не научусь…»168.
Между тем, дела обстояли куда драматичнее, чем в сухом бесковском изложении. Не видимые снаружи эмоции в команде кипели. Как вспоминал Николай Маношин: «Трагичный был период. В середине пятидесятых как раз сходили мужики, которые во время войны не могли учиться и остались без образования. Пока в футбол играли – в семье благополучие было, хорошо зарабатывали (по сравнению с народом-то). А после футбола – что делать без образования? Поэтому люди всякими способами пытались удержаться в команде. Больше всех доставалось Сашке Медакину. Он более нахальненький, смелый. На сборах в Сочи или Сухуми Бесков давал большие нагрузки – бегали по асфальту, ноги забивались страшно. После кросса в гостиницу поднимаемся, ветераны срывают с Медакина шапку и скидывают вниз – беги обратно. Или еще хуже – в люк канализационный скинут. А зимой играли в хоккей – так ветераны клюшкой били молодым по коленям. Мне повезло, что на моем месте играл Николай Сенюков. Он более благородный, мирный. Бывший разведчик. Сезон кончился, и Бескова сняли. Игроков он не устраивал. Любил длинные разборы, установки – это не всем нравилось. Слишком резко он стал вводить пацанов, нас с Медакиным, Валерку Воронина, Островского в оборону, Метревели. Старики почувствовали, что их задвигают. Взбунтовались. В конце пятидесятых к нам пришел крайний нападающий Валентин Емышев из ЦСКА и рассказал, что когда играл против „Торпедо“, наш защитник Лев Тарасов говорил ему: „Давай, Валька, беги к воротам, мы Бескова сплавляем“…»169.
А что же восходящие торпедовские звезды – Валентин Иванов и Эдуард Стрельцов, которым вроде бы сам бог велел стать опорой доверяющего молодежи тренера? На поле – да, на двоих 25 голов за сезон, две трети всех забитых командой. А вот за пределами поля… Александр Нилин, историю той команды знавший, что называется, из первых рук, безуспешно пытался разобраться в той ситуации: «Спустя годы я с большой – до бестактности – настойчивостью расспрашивал и Бескова, и Валю с Эдиком о сезоне, когда их таланты объединились (точнее, могли бы объединиться) под торпедовским флагом. И слышал весьма уклончивые ответы – чувствовалось, что ни тренеру, ни игрокам особого удовольствия воспоминание о попытках давнишнего сотрудничества не доставляет…»170.
Нилин уверял, что молодые звезды в конфликт вовлечены не были: «…Иванову и Стрельцову, чьим позициям в команде ничего не грозило, наверное, следовало бы поддержать такого перспективного для «Торпедо» тренера. Но эгоизм молодости и занятость в сборной отвлекали лидеров от проблем законфликтовавшего с ветеранами Константина Ивановича…»171. Юрий Фалин, начинавший играть тогда в «Торпедо», а впоследствии выступавший в «Спартаке», вспоминал, однако, что именно их слово оказалось решающим: «Руководство ЗИЛа не знало, что делать, и решило посоветоваться с Ивановым и Стрельцовым. А те, еще сами молодые, пошли на поводу у «стариков». И Бескова сняли…»172.
