Вскоре Барс довел себя до финиша, излив теплую жидкость на поверхность моей спины. Бурно выстреливал спермой, пропуская шипящие звуки сквозь стиснутые зубы.

Быстро восстановив дыхание, Борис плюхнулся на кровать рядом. Я прижалась щекой к влажной от пота простыне и поймала на себе удовлетворенно-озорной взгляд Некрасова.

— Нам нужно чаще летать на параплане, — изрек умозаключение и перевернулся на бок, по-собственнически накрыв ладонью мое плечо. Откинул с него прилипшие медно-огненные пряди и подул на мокрую шею. — Отдохни немного, и мы продолжим.

Я вопросительно изогнула бровь.

— Что? — фыркнул Борис. — Я хранил себя для тебя три гребаных месяца. Возьми за это ответственность.

АСЯ

На обратном пути в Адлер Барс не отпускал моей руки, лишь изредка возвращал ладонь на руль, но в основном управлялся одной. А к моим губам пристала глупая улыбка. Я смущалась как школьница после первого поцелуя, когда случайно встречала его взгляд, блуждавший по моему профилю.

Сложно смотреть на мужчину, к которому питала неприязнь, через старую призму непримиримости, учитывая, что в постели он самый настоящий бог. После того, что мы вытворяли в гостиничном номере, сладкая боль в мышцах будет долго служить напоминанием об этом.

Барс сломал кровать. Хотя, фактически в момент, когда раздался треск дерева, я была сверху, прыгала на Некрасове, позабыв о стыде, а он совершал встречные толчки, упершись пятками в матрас, и подстрекал меня грязными словечками. Но поступил, как истинный джентльмен, взяв вину и оплату за порчу имущества на себя.

Меня бросало в лихорадочный жар, когда я начинала вспоминать, где побывали его пальцы. Впивалась зубами в нижнюю губу, потому что всплывавшие на поверхность памяти образы минувшей бессонной ночи пускали короткие, но щекочущие электрические импульсы по телу, делая мое дыхание поверхностным.

— Хочешь поехать ко мне? — предложил Борис.

Я открыла глаза, расслабив плотно сжатые вместе ноги, и взглянула в окно. Мы проезжали хорошо знакомые мне улочки.

Под гостеприимством он, конечно же, подразумевал продолжение ночи.

— Пяти раундов тебе было мало? — не без довольной улыбки поинтересовалась я.

Выступаю с официальным заявлением, что никто и никогда не трахал меня так, как столичный негодяй Барс Некрасов. Однако называть его негодяем уже не тенденциозно. С тем, что накануне длилось с нами несколько часов, не сравнится и постыдная близость с адвокатским трио.

— Нет предела отличному сексу, Асенька, — хвастливо отозвался Борис.

Я не собиралась спорить. Но…

— Мне нужен перерыв. Точнее моему телу, — издала тихий смешок, смущенно встряхнув копной распущенных, слегка растрепанных волос.

Барс зачарованно проследил за колыханием моих локонов с отблеском медного и не удержался, накрутив яркую прядь на палец.

— Нам не обязательно трахаться до потери пульса.

Совместный досуг?

— Или я тороплю события? — он изобразил на лице удивление и сокрушенно вздохнул. — Тебе от меня только секс был нужен, да?

Я шлепнула его по бедру.

— Шучу-шучу, белочка, — он перехватил мою ладонь и поднес к своим губам. — Если тебе необходимо время, ты его получишь. Просто напоминаю, что у меня серьезные намерения. Внимательно слушаешь, да? Я не отстану, пока не согласишься стать моей девушкой. У меня куча планов на наш конфетно-букетный период. А пока ты размышляешь над тем, как конкретно ответить мне согласием, я предлагаю иногда проводить время друг с другом. Горизонтально, вертикально, сзади? Камасутра много поз предлагает.

— Может, ты лучше притормозишь? Несешься, как локомотив.

Он пожал плечами.

— Перед нашим свиданием ты ставила под сомнение поцелуй со мной, и мы прекрасно знаем, чем этот спор обернулся, — подметил горделиво. — Я выиграл. И одержу победу вновь.

Ладно. Нахальность Барса подкупала мою женскую гордость. Приятно, когда кто-то искренне старается привлечь внимание и порадовать, добиться, завоевать. В предыдущих отношениях ничего подобного я не испытывала. Союз с Курковым сложился во что-то само собой разумеющееся. С ним я не ощущала драйва и накала страстей. Я элементарно не осознавала, что они такое и с чем их едят.

Имя Барс отзывалось в моем теле множеством эмоций. Он в полной мере олицетворял контрастность человеческой натуры. Вспыльчивость, исступленность, легкость и азарт, страстность, спокойствие, безопасность и трепет. Это все о нем. Узнавать его волнительно и интересно.

Что действительно пугало — хорошее вытесняло плохое. Я боялась сближения, ведь оно неизменно повлечет за собой разочарование в будущем. Не могла искоренить данное направление мыслей и позволить себе верить в лучший исход. Так и не разобралась, как конвертировать уверенность предстоящего подвоха во что-то положительное и не обременяющее.

— Твое молчание меня настораживает, — с ноткой беспокойства проговорил Борис. — Снова размышляешь, как бы улизнуть? Заканчивай с этим, Ася. Я здесь. И я, мать твою, хочу, чтобы ты стала моей женщиной. Понимаешь? Или еще раз повторить? Буду повторять, сколько захочешь.

— Я не… — тут же пошла на попятную. — Не знаю, Барс. Все слишком быстро происходит.

— Тем не менее, ты с радостью прыгнула в постель со мной.

Я закрыла глаза, ощутив болезненный укол в сердце.

— Прости, — донеслось со стороны водительского кресла. — Прости, Ася. Я не это имел в виду. Давай не будем ссориться. Все ведь замечательно, да? — Барс, оторвав взгляд от дороги, повернул голову ко мне. Его длинная ладонь соскользнула с руля. Замешкавшись, дотронулся до моего колена; я не спешила ее убирать. — Извини, — повторил тише. Проникновенный, приглушенный бас закрался мурашками под платье. — Все, что мне нужно — шанс. Я никогда и ни перед кем так не расстилался, Малиновская. Сделай мне скидку, умоляю.

Его нервный смех произвел смягчающий эффект.

Шанс…

Я тоже его заслуживала, верно?

Я внимательно посмотрела на Бориса, прислушалась к внутренним ощущениям.

Тишина.

Но не в плохом смысле. Отнюдь.

Эта тишина похожа на спокойный зимний вечер, когда за окнами кружат крупные хлопья снега, нет ветра, а ноги согревает камин; сознание не загружено суетой, в руках книга, или взгляд направлен на транслируемую по ТВ комедию или мелодраму. А рядом сидит человек, и мое плечо прижато к его боку. В лице этого человека, от которого веет теплом и почему-то исходит аромат имбирного рафа, я вижу знакомые черты лица.

Лицо Барса.

Я вдруг сделала громкий вздох, ощутив ошеломляюще резкий удар сердца. Поймала себя на мысли, что хотела бы прочувствовать нарисовавшийся в голове образ. С ним. Сидеть перед камином, смотреть дурацкую драму и находиться в его объятиях.

А встревоженная улыбка, которой он одаривал меня, периодически отворачиваясь к дороге, внезапно заменила лучи солнца. Выражаясь поэтически и смазливо. Но, черт возьми, я внезапно начала задыхаться от прилива сумасшедших, бесконтрольных эмоций.

— Давай попробуем, — сказала я. — Я хочу этого.

Потянулась рукой к его, покоившейся на моем колене, и осторожно положила сверху.

Барс с шумом втянул в себя воздух и без предупреждений свернул на другую улицу.

— Знаешь, что? Мы едем ко мне, и это не обсуждается.

АСЯ

Я не появлялась в своей съемной квартире трое суток.

Это более семидесяти часов различных постельных извращений с перерывами на сон, водные процедуры и еду. Мы с Барсом почти не отлеплялись друг друга. Вместе принимали ванну, ели и засыпали в обнимку. И все происходило так естественно, непринужденно и комфортно, словно мы имели за плечами опыт совместной жизни друг с другом.

— Я еще не задерживался на такой срок в одном помещении с одной женщиной, — откровенничал вечером четвертого дня.

Пару часов назад Борис забрал меня с работы, привез к себе, и мы пили вино, растянувшись на шезлонгах у бассейна. Волков уехал в Штаты, поэтому мое пребывание в «Спартаке» не обременялось назойливостью определенного боксера.