— Паскуда!.. — и, едва-едва дослушав, снова набросился на боксера с кулаками.

АСЯ

А цирк набирал обороты.

Клянусь, с подобным сумасбродством я не сталкивалась даже на стажировке у Беловой.

Едва ли полицейские разняли сцепившихся бунтарей, в участок с разгона влетела миниатюрная блондинка. Ее ровному карамельному загару позавидовали бы лучшие модели купальных костюмов. Как и миловидному лицу без единого изъяна. Ни прыщиков, ни прочих высыпаний. К тому же обладательница пышных кудрей до талии (и явно завитки натуральные, без салонного вмешательства и хим-завивки) хвасталась красотой при отсутствии макияжа.

Запыхаясь и поправляя кожаные ремешки сандалий, она крикнула: «Я здесь! Без меня ничего не говори, Волков!», высоко подняв руку: таким образом заявляя о своем присутствии. Несмотря на рост дюймовочки, девушку невозможно было пропустить мимо внимания.

Она — адвокат Ярослава?

Ни за что бы не додумалась, что эта девушка специализировалась на защите бестолковых боксеров. Ее внешний вид, мягко говоря, ни на толику не ассоциировался со скучными адвокатскими костюмами. Напротив, блондинка явилась сюда в коротком летнем платье длиной до середины бедра.

Тонкую шею опоясывала красная завязка верха купальника. Такое чувство, будто она примчалась в участок прямиком с пляжа.

— Да-а… здравствуйте, — следователь язык проходил, пялясь на дюймовочку с откровенным восхищением.

Подхватив прочнее большую тряпичную сумку, девушка нацепила на лицо воинственное выражение и двинулась прямиком к нам.

— Что-то ты быстро, Маш, — с явной издевкой обратился к ней Волков. Вытер с уголка рта капельку крови и слизал ее с пальца. — Я бы с удовольствием подождал тебя подольше.

— Не язви, — шикнула на него блондинка. Протянула руку оперуполномоченному Максимову. — Добрый день. Меня зовут Мария, и я представляю интересы Волкова Ярослава Андреевича.

Затем обернулась к Борису, но ему руку пожимать не стала.

— Вы напали на моего клиента?

Некрасов задрал подбородок.

— Я.

Мария взирала на него с небольшой высоты своего роста с нескрываемым манкированием. Выдержала на нем испытывающий взгляд и вновь повернулась к Ярославу, скрестив руки на груди.

— Ты хочешь, чтобы я отсудила у него, — небрежно кивнула на Барса, — все вплоть до последних трусов? Или мне быть помягче? Вы знакомы?

— Эй, полторашка! — естественно Некрасов вознегодовал от откровенного пренебрежения его исключительной персоной.

— Я разговариваю со своим клиентом, — отчеканила Мария, бросив на моего бывшего босса беглый, но колкий взгляд. — Не вмешивайтесь.

Волков сморщил лицо, будто от мигрени, зажмурил глаза и стиснул указательным и большим пальцами переносицу, на которой запекся сгусток крови.

— Тормози, Маша. Ты здесь, потому что я — ответчик, а не истец.

— В каком смысле? — приятный голос девушки преобразился. Она заговорила с таким холодом и сталью, словно резала собеседника без скальпеля. — Что ты натворил, Ярослав?

— Обидел хорошую девушку, — с сожалением ответил брюнет и стыдливо посмотрел на меня, но не дольше секунды.

Его адвокат вонзилась в меня кукольными глазами сапфирового оттенка, словно ястребиными когтями в полевую мышь.

— Простите, не заметила вас, — смягчившимся тоном сказала Маша и подошла ко мне, чтобы пожать руку.

— Здравствуйте, — я оценила ее крепкую хватку.

— Какие претензии у вас имеются к моему подопечному?

— Господи, Маш, избавь нас всех от этой никому не нужной формальности, — проворчал за ее спиной Волков, размахивая кистью.

Блондинка дернула головой, зыркнув на него испепеляюще через плечо. Словно прибить на месте хотела.

— Я приставал к Асе. Против ее воли. Точка.

— И ты ответишь за это по полной программе, кретин, — рыкнул на него Барс.

Опять двадцать пять.

— Пожалуйста, хватит, — я адресовала усталую просьбу своему рьяному защитнику.

— Не смей останавливать меня, Малиновская! — москвич подсочил со стула, как будто только что сел на него и приземлился ягодицами на дюжину кнопок. — И не говори, что домогательство сойдет ему с рук. Не разбрасывайся добротой, потому что люди имеют свойство нагло пользовать этим в дальнейшем. Простишь такое отношение однажды — и будешь обречена и всю жизнь носить звание потерпевшей.

К своему удивлению, я начала смеяться. Нет. Причина была. Она заключалась в ироничном контрасте его нынешних громких заявлений и отвратительных поступков в прошлом.

— Похоже, я упустила свой поезд, — я угрюмо взболтнула ему слетевшую с языка мысль. — Нужно было засадить Багирова, Зимина и тебя. А я струсила.

Барс пошатнулся, будто я зарядила в него чем-то увесистым. Опустил уголки рта, вытянул лицо, отчего морщинки на его лбу разгладились.

Боже, снова он за старое! Смотрел на меня щенячьими глазками, изображая святую невинность.

— Я не подам на тебя, Ярослав, — сделала броское и непоколебимое заявление. — Но если ты еще раз приблизишься хоть на шаг без моего одобрения, посмеешь дотронуться или совершить любое другое действие тактильного характера, я немедленно поменяю свое решение. Я не буду снисходительной.

Обещаю. Самой себе.

Волков обратил на меня взор, полный благодарности и раскаяния.

— Спасибо, Ася. И прости. Правда. Я козел.

— Ты козел, — согласилась я.

— Арсения. Не смей отступать.

Я скривилась от строгого распоряжения столичного мажора и послала другим присутствующим беглую прощальную улыбку.

— До свидания.

— Ася! — Барс попытался поймать меня за руку, но аляповато мазнул растопыренными пальцами по воздуху.

Тяжелым от влажности и душным воздухом снаружи участка было куда приятнее дышать, чем наполнять легкие едкостью конфликта. Я вышла к дороге и выставила перед собой руку, надеясь как можно быстрее поймать такси. К счастью, отдел полиции располагался на оживленной улице, проблем с поимкой транспорта не возникло.

Я открыла заднюю автомобильную дверь, но рука со знакомой развилкой вен на тыльной стороне ладони захлопнула ее с грохотом. Я услышала, как таксист выругался и тронулся с места.

— Снова сбегаешь? — недовольно прогремел над ухом Некрасов.

— Не думаю, что ты имеешь право обвинять меня.

Борис с психом всплеснул рукой и прошипел ругательство. Сделал оборот вокруг своей оси, обращая негодование к безоблачно-голубому небу.

— До конца дней рода человеческого будешь корить меня за прошлое? Я никогда не скрывал того, что хотел тебя. Да и брось, белочка! Ты тоже хотела. Меня. Нас. А за то, что сотворил Эмиль, я его на куски порвать хотел. Поверь мне. Каждый из нас сполна расплачивается за ошибки прошлого. И отвечая на твои слова, — Борис приблизился ко мне вплотную. — Да. Тебе следовало быть яростной и безжалостной с нами. Ты должна была бороться за свою честь. И только сейчас я понимаю это, как никогда раньше. Когда эта ублюдочная рожа… — он исказил лицо в гримасе отвращения и указал пальцем на одноэтажное здание полицейского участка, — зажимала тебя против воли, и рядом не было никого, чтобы помочь.

Я отвернулась, спрятав за упавшей на лицо завесой рыжих волос доказательство того, что Некрасов вновь и удачно играл на струнах моей души. По щеке скользила кривая дорожка влаги.

— Я буду защищать тебя, — Барс взял меня за подбородок и приблизил к своему встревоженному лицу. — Я буду рядом. Только позволь. Скажи, что хочешь этого. Или оттолкни меня. Только знай, что на этот раз я отстану, — прислонился лбом к моему, зашептал низко и сипловато, распространив мурашки по моему телу. — Ты прогонишь меня в последний раз, — склонился так близко к моим губам, оставив прослойку воздуха, но не уничтожил ее, не перешел границу, не поцеловал. — Скажи, чего ты хочешь.

БАРС

Я не был удивлен, когда Ася дала заднюю.