© 2017 edition winterwork

Alle Rechte vorbehalten

© Eva Ingeborg Fleischhauer, 2017

© Пантина Л. Ю., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Политическая энциклопедия», 2020

Современная разведка, традиционно подразделяющаяся на контрразведку и собственно разведку (сбор и анализ информации), в большинстве государств преследует оборонительные цели: своевременное распознавание внешней опасности и предотвращение посягательств на внутреннюю целостность собственного государства. Разведка прусско-германского Главного управления Генерального штаба (Большого генштаба) как военная разведывательная служба была рождена войнами (1866 и 1870–1871 гг.) и в соответствии с направленными на приращение территории целями прусской внешней и военной политики помогала в подготовке войн. В понимании ее последних представителей военного и послевоенного времени ее планы и операции «всегда учитывали возможную войну»[3], и «подготовка к войне» главенствовала «в мирной деятельности Генерального штаба»[4]. В результате эта разведслужба с самого начала ориентировала свои операции на решительно наступательные действия. Прусско-германская контрразведка, работая сперва под нейтральным названием «Информационное бюро», вела борьбу с реальными и потенциальными шпионами, которая заключалась в их обезвреживании (превентивном), в том числе путем проникновения на государственную территорию действительных, выдуманных или вероятных врагов. Сбор информации превратился в «активную добычу информации» с агрессивным подтекстом («наступательную разведку», выражаясь языком аналогичного австро-венгерского учреждения, венского Эвиденцбюро[5] – Evidenzbureau, дословно: бюро сбора данных), которую следовало осуществлять при помощи вербовки и использования платных агентов, добровольных или вынужденных осведомителей и «доверенных людей» (изначально, как правило, трудившихся безвозмездно) преимущественно за границами собственной страны.

Разгромив на западе «вековечного врага» Францию (1870–1871) и опустошив ее казну высочайшей на тот момент в мировой истории контрибуцией в размере 5 млрд франков, прусско-германский Генеральный штаб все больше направлял внимание своей разведслужбы на восток. По мере возрастания политической напряженности в послебисмарковскую эпоху могущественный восточный сосед Германской империи стал первостепенным объектом ее разведывательной деятельности[6]. Параллельно плело свою «агентурную сеть» в Российской империи Эвиденцбюро[7] Габсбургской монархии, вступившей вместе с Германией в Тройственный союз (1882)[8]. В 1885 г. там возник особый Русский отдел, при годовом бюджете в 60 тыс. гульденов способный содержать до сотни конфидентов, в то время как аналогичные царские службы «тогда еще сильно отставали в области шпионажа»[9], – Россия последовала примеру обоих западных соседей в строительстве эффективных структур разведки и контрразведки только после своего поражения в русско-японской войне (1905)[10].

Неуклонное осложнение отношений с Российской империей и тайная борьба разведки Германской империи против зарождающегося партнерства России с Францией побудили прусско-германский Генеральный штаб в 1889 г. повысить статус «Информационного бюро» путем его преобразования в секцию IIIb при Большом генштабе под началом майора Венкера. После Венкера секцией руководили майоры Мюллер (1892–1894), Даме (1894–1900), Брозе (1900–1910), Хайе (1910–1913) и, наконец, Вальтер Николаи (1913–1918)[11]. Название «секция IIIb» являлось отголоском деятельности, направленной когда-то исключительно против Франции: оно восходит к соответствующей секции внутри III (французского) отдела прусского Генерального штаба, которая отвечала за добычу и сбор информации во время франко-прусской войны (1870–1871). Секция IIIb должна была главным образом обеспечивать I (русский), III (французский) и IV (занимавшийся иностранными укреплениями) отделы Генерального штаба первичными разведданными, которые каждый отдел анализировал со своей точки зрения[12]. Собственная (оборонительная) задача представляла собой очень небольшой и постоянно уменьшавшийся по ходу подготовки немцев к войне сегмент поля деятельности секции, который только во время Первой мировой войны в качестве «контрразведки» («абвера») перепоручили специализированному подразделению. Параллельно и в австро-венгерском Эвиденцбюро наступательная разведка брала верх над оборонительной. В Германской империи даже этот сокращавшийся сегмент под влиянием психологических предпосылок (рейхсканцлер граф Каприви в 1893 г. дал им формулировку «народно-психологической потребности в войне с Россией, к которой примкнет Франция»[13]) и растущего вместе с усилением военных приготовлений страха перед «окружением» зачастую превращался в инструмент превентивно наступательного применения.

Ухудшение германо-российских отношений вследствие расторжения «договора перестраховки» с Россией (март 1890 г.) и заключения тайной франко-российской военной конвенции (17 августа 1892 г.) – оборонительного альянса против Тройственного союза Германии, Австро-Венгрии и Италии – подтолкнуло Большой генштаб к активизации деятельности своей разведслужбы против Франции и России. С одной стороны, это выразилось в реорганизации разведки, с другой – в усиленном привлечении иностранных агентов и шпионов. Реорганизация разведки включала в том числе учреждение в 1893 г. разведывательных органов в граничащей с Российской империей Восточной Пруссии (в Гумбиннене, Ярочине, Кемпене, Люблинице, Люке, Зольдау и Торне) под руководством «старослужащих окружных офицеров запаса»[14] и систематическую достройку центрального аппарата шпионажа и контршпионажа. Одновременно австро-венгерский Генеральный штаб создавал разведцентры своего Эвиденцбюро в Галиции, причем наряду с таким важнейшим пунктом, как Краков, сделал центрами разведывательной работы в Российской империи Львов, Черновцы и город-крепость Перемышль.

Если в 1889 г. германская разведка имела в Российской империи всего 75 агентов и «доверенных людей», то в 1890-х гг. вербовка агентов и разведчиков из населения резко возросла. С российской стороны границы рекрутировались соответствующие местные силы, в первую очередь для шпионажа за русскими пограничными крепостями и гарнизонами. С немецкой стороны привлекались в «доверенные лица» чиновники местных учреждений (таможенных и почтовых управлений, ландратов и т. п.). От жандармов немецких пограничных пунктов требовали в целом повышенной наблюдательности и сбора сведений. Результаты опросов путешественников систематизировались. Составлялись списки немцев – резервистов русской армии (российским немцам разрешали отбывать воинскую обязанность в стране происхождения), при въезде их методично допрашивали, а при выезде по возможности инструктировали. Правда, руководство секции IIIb жаловалось на недостаток склонности к сотрудничеству у живущих или служащих в Российской империи немцев. Оно упрекало в бездействии германских военных атташе в России, которые, в отличие от австро-венгерских коллег[15], по-прежнему не считали уместной вербовку военных агентов среди населения страны. Его возмущали также преимущественно отрицательное отношение к разведке работавших в России немецких предпринимателей и фабрикантов, которые защищали своих рабочих и служащих от проникновения «доверенных людей» в их коллектив, и консерватизм Министерства иностранных дел, не желавшего допускать сотрудников секции в свои зарубежные представительства.