Мимо пролетел Второй Хоппер. Гоблин смотрел будто в замедленной съёмке, как худая, покрытая хитином лапа с костяным лезвием пробивает грудь мужчины и выходит с другой стороны. Атакуй отродье его в спину, и исход боя был бы предрешён, но теперь оно поплатится за то, что решило добить раненого….

От удара жертву и нападавшего протащило ещё пару метров. Хоппер попытался высвободить руку чтобы нанести последний удар и сбежать от слишком быстрого гоблина, но мужчина, стиснув зубы и хрипя кровью, вцепился в пробившую его грудь конечность.

Замахиваясь на бегу последним оставшимся оружием Карх жалел, что не владеет ни одним боевым приёмом: ни общим, ни конкретно с топорами. Как же он слаб, а ещё пытается кого-то тренировать и чему-то учить… Ещё он боялся, что его старый топор сломается и он останется с пустыми руками, но он боялся не за себя. Он боялся, что ему не хватит одного удара, или одного мгновения, чтобы спасти человека, которого он знает всего несколько часов, с которым он толком то и не общался, но уже рисковал вместе жизнью.

Карх вложил все оставшиеся силы в удар: выносливость от такого просела на четверть, а рука заныла от боли. Топорище разлетелось в щепки, а от кромки лезвия до обуха прошла трещина, но это было уже не важно. Сломанный топор застрял в груди Хоппера, пробив голову твари от макушки до подбородка. Фонтан зелёной крови, не такой едкой как у змееголовых, но такой же мерзкой ударил в небо.

Карх рванул к дому, где остался мешок со свитками. За спиной слышались хрипы и кашель человека — значит он ещё жив. Пока не кончился бой, лечение работает на сто процентов, значит он должен успеть использовать на раненого два последних свитка лечения. В глазах резко потемнело, тело налилось свинцом, а ноги стали ватными, — скорость восстановления выносливости упала в сто раз[2]. Но как такое возможно? Карх смотрел, как ослеплённый Хоппер с обугленной головой и без крыльев пытается ползти, и не понимал, что происходит. Почему бой окончился, почему игра хочет убить их?

Дверной проём всё ещё алел красным, к счастью магическое пламя не перекинулось на весь дом, а медленно угасало. Карх пошатываясь вошёл внутрь. Случайно зацепив рукой косяк, он получил урон, но даже не обратил внимания. Тела змееголовых уже начали источать тошнотворный запах и губительную кислоту. Сумка с оставшимися свитками лежала на нижней ступеньке, как же долго и далеко за ней идти…

С каждой секундой новый шаг давался ему всё легче и легче, последние метры он попытался пробежать, но его начало вести в сторону, а перед глазами расцвели красные круги. Каракурт ещё дышал. Закрыв глаза, мужчина лежал, так и не отпустив врага, проткнувшего ему грудь. Карх не видел здоровье другого игрока и не знал, сколько тот теряет жизней каждое мгновение. Ему показалось, что несколько секунд применения свитка длятся вечность. Больше всего он сейчас боялся не услышать тихого хрипа при очередном вдохе. Бирюзовый свет из разорванной бумаги опустился на человека, и мужчина открыл глаза.

— У меня такие травмы, что этих копеек хватит на пару минут. Лучше себя подлатай. — Лечение (как и свиток лечения) вне боя даёт лишь четверть своего эффекта, поэтому не способно перекрыть действие сильных кровотечений, особенно если их много. Людям, застрявшим в игре это уже хорошо известно.

— О чём ты говоришь? Я ещё никогда не выходил из боя таким здоровым…Эй! Борись! Открывай себе регенерацию, боевую регенерацию, второе дыхание, третий глаз — что хочешь, только не думай сейчас умирать. Борись, солдат! — Карх понял, что слова сейчас мало что значат и начал применять последний свиток.

— Я тебя понимаю, — когда тёплый свет впитался в кожу человека, тот снова открыл глаза и заговорил. — Терять друзей в бою это нормально, вот он был и его нет; рано или поздно к этому привыкаешь…Понимание приходит потом — через день, месяц, год… А вот так, когда уже всё закончилось, у себя на руках…прости, друг…

[1] Девять утра.

[2] В 106 раз. В бою 95,4 вне боя 0,9

Каракурт умирал, и Карх ничего не мог с этим поделать. Душу гоблина медленно наполнял гнев. Но не тот, холодный и острый, который он за многие годы подчинил и сделал своим оружием. Нет, сейчас это был мутный, как болотная вода, склизкий и дряблый гнев от собственного бессилия. Из глубин памяти наружу лезли давно забытые чувства: толи из прошлой жизни, толи из тех времён, когда он только-только делал первые шаги в этом мире.

Не в силах помочь Карх отвернулся и пошёл добить раненного Хоппера. Почему закончился бой, хотя противник ещё жив? Вот он искалеченный ползёт на последнем издыхании… Карх попытался сфокусировать свою ненависть на недобитке, но ничего не получилось.

Гоблин подобрал застрявший между хитиновых чешуек крюк. Прочность просела до двенадцати единиц, а значит если он не найдёт способ как его ремонтировать, через неделю придётся заказывать у Дварфов нечто похожее. Заляпанный чужеродной кровью нож обжигал руку как горячей водой. Не кипяток, но тоже не приятно. Взгляд Карха зацепился за костяной крюк отродья растущий из руки монстра. Недолго думая, он попытался добыть себе новое оружие. Перерезать сухожилие оказалось на порядок проще чем в бою, вот только наградой стал какой-то мусор. Крупный коготь в форме крюка выглядел как тот которым владел Карх, но имел приписку «трофей» и смехотворные боевые характеристики. Отродье перестало двигаться и затихло. Видимо извлечение ножа открыло у твари кровотечение, и она издохла.

Карха бросило в жар и покрыло испариной. Он кинулся стягивать с себя рубашку и рвать её на лоскуты, стараясь сделать из них подобие перевязочной ткани. Взяв самый чисты кусок, он глубоко вздохнул и решительно приложил его к открытой ране чудовища. Пальцы щипало и жгло, но гоблин держал ткань, пока она полностью не пропиталась едкой слизью.

— Аааа, блять! Ты с ума сошёл? — До этого спокойно лежавший маг проявил явные признаки жизни, стоило только пропитанной инопланетной кровью тряпке коснуться его ран. — Дай мне умереть спокойно.

Сложней всего оказалось заставить человека снять стёганку — любые движения причиняли ему боль. Но он уступил уверенности, с которой действовал гоблин, тем более что тот готов был просто распороть её.

Вымоченную в едкой крови тряпку, выполняющую роль дезинфицирующей ткани (уже звучит как бред), пришлось ещё рвать на несколько частей, чтобы обработать все раны. Перевязочного материала не хватило и Карх пустил на ленты нательную одежду мага, тот уже не сильно возражал.

Карх ещё не закончил, а над головой человека появилась его шкала здоровья, и иконка логов начала интенсивно мигать на периферии зрения. Унять любопытство было несложно, однако он боялся спугнуть удачу своей разбушевавшейся надеждой. Пока гоблин бинтовал последние раны, он повторял как мантру, что ничего не кончилось, и его товарищ ещё может умереть. Но разум уже отказывался в это поверить; если хотя бы в этом мире есть боги, они этого не допустят.

— Ого, неплохо. Что ж ты молчал, что так умеешь? А я тут драму с соплями развёл. — Оба игрока изучали логи и разговаривали не глядя друг на друга. — Знаешь каким дураком я себя теперь чувствую?

— Я только что самостоятельно открыл навык «первая помощь». Написано, что он снижает эффект полученных травм, но не лечит. — В голосе Карха слышалась тревога. — Ты как там?

— Дурацкий интерфейс, ничего не понятно. Сила кровотечения и оставшееся время теперь постоянно снижаются — не могу посчитать сколько мне осталось. — Каракурт сфокусировал взгляд на гоблине. — Минут двадцать теперь точно продержусь…может даже выживу. — Человеческое лицо под бородой расплылось в широкой улыбке.

***

Спустя пол часа Каракурт объявил, что кровотечение временно остановлено, хотя в любой момент раны могут открыться снова.

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — Карх пожал плечами и продолжил жевать травинку. По началу его «деятельная» натура из-за переизбытка впечатлений требовала активных действий, и он попыталась вынести мёртвые туши из дома, но, когда пошёл активный процесс разложения — это занятие пришлось бросить. Сейчас он сидел и развлекал раненого разговорами ни о чём. В отличие от Ни́кто, Борода (Карх рассказал, как ему дали кличку Зубастый, а Каракурт — что его прозвали Бородой. Теперь они называли так друг друга и ржали) делал это искренне.