— Если ты будешь счастлив — буду счастлива и я, — искренне сообщает королева.

Мягко улыбаясь, она подходит к сыну и нежно обнимает его спину, молча соглашаясь с его выбором.

***

Без каких-либо сборов и лишних разговоров спустя час мы оказываемся на парковке одной из незнакомых мне больниц Копенгагена. Территория госпиталя огорожена черным металлическим забором, на две головы выше моего роста, а на входе нас встречает суровый парень в форме рядового солдата камуфляжного оттенка и, судя по выражению его лица, с ним шутки плохи. Когда его взгляд впервые падает на нас он тут же вскакивает на ноги с немым вопросом на лице, и я нервно поправляю козырек черной бейсболки.

— Мы в сорок пятую палату, тебе уже доложили, — бросает Адриан, равнодушно проходя мимо солдата.

Парень коротко кивает и тут же усаживается на свое прежнее место, пока мы проходим вперед по тусклым длинным коридорам. Полуподвальное нагнетающее освещение госпиталя напоминает какие-то катакомбы, и я в ужасе оглядываюсь от каждого пустого шороха или звука, эхом отдающегося в глухих серых стенах, еле поспевая за принцем.

— Куда ты меня привез? — недоумеваю я, пугаясь собственного голоса, раздающегося эхом в длинном узком коридоре.

— Туда, где тебе откроют глаза, — красноречиво сообщает Адриан, открывая дверь под номером сорок пять и, кивая в сторону палаты, добавляет, — на всё.

От его серьезных намерений по телу пробегает табун мурашек, и я вступаю в просторы палаты, освещенной лишь одним окном. Мой взгляд тут же падает на больничную койку, на которой располагается молодой парень с потрепанной книгой в руках. На наше появление он реагирует с абсолютным спокойствием и только спустя несколько секунд решается отложить книгу в бордовой облезлой обложке, предварительно отгибая край нужной страницы.

Я мельком оглядываю палату и прихожу к выводу о том, что она слишком мала для посторонних присутствующих. Подойдя ближе к койке, я наблюдаю, как пациент сорок пятой палаты пускает на нас выжидающие взгляды, поправляя белоснежный бинт, которым обмотана его голова.

— Я уже подумал, что вы не придете, — ухмыляется он, восхищенно оглядывая меня с головы до ног. — Не верится, что сама участница отбора пожаловала ко мне в палату.

— Давай не будем жевать сопли, Франк, — тут же отвечает Адриан. — Ближе к делу.

— Хорошо, — отзывается Франк, слегка присаживаясь на кровати. — Тебя, наверное, интересует, где ты сейчас находишься и с кем разговариваешь, да?

Я коротко киваю, напряженно поджимая губы.

— Меня зовут Франк Майер, и я гвардеец датской королевской лейб-гвардии, — сообщает он, слегка покашливая в кулак. — Простите, практически бывший гвардеец. И я нахожусь в этом убогом солдатском госпитале не потому что поучаствовал в вооруженном конфликте или побывал в схватке с повстанцами, а лишь потому что я и еще пару гвардейцев попали под горячую руку этого тирана с короной на голове. По-другому я его назвать не могу.

Мои брови недоуменно встречаются на переносице, когда я разворачиваюсь в сторону принца. В ответ он лишь слегка пожимает плечами, кивая в сторону солдата.

— На протяжении двадцати лет он продолжает издеваться над своей гвардией и слугами, а те, в свою очередь, задерживаются на своих местах из-за хорошего жалования, но рано или поздно сбегают из дворца, — невозмутимо сообщает военный. — По этой же причине большое количество гвардейцев после подобных случаев присоединяются к повстанцам.

— Лилибет, он говорит правду? — раздается интригующий голос Адриана.

— Я… ничего не понимаю, — признаюсь я, разглядывая эмоции парня.

— Мы можем пройтись по всем палатам этого госпиталя и расспросить остальных солдат, — сообщает принц, невозмутимо складывая руки на груди. — Я думаю, по содержанию ребят в этом госпитале уже становится понятно, как к ним относится король.

— Почему они все молчат?! Почему парламент ничего не предпринимает?! — в ужасе восклицаю я, вскидывая руки.

— В тебе говорит юношеский максимализм, принцесса, — с издевкой произносит Адриан, играя бровями. — Если бы было все так просто… Король является верховной властью страны.

— Знаешь, я тоже раньше думал, что повстанцы существуют лишь для того, чтобы без разбора убивать всех подряд и только потом узнал, что до мятежей они устраивали огромное количество митингов, которые разгоняли с помощью оружия и тщательно скрывали от народа, — признается Франк.

— Нам надоело привлекать внимание мирным путем, поэтому мы решили начать играть по-взрослому, — сообщает Адриан с опасным азартом в глазах. — У нас не стояло самоцелью убивать людей, но привлекая к себе внимание через титулованных особ, нам приходилось идти на крайние меры и убивать их охрану и полицейских, жертвуя своими людьми.

У меня в буквальном смысле падает челюсть и следующие несколько секунд я пытаюсь прийти в себя после полученной информации.

— Балы и красивые смокинги — это конечно круто, но какое это значение имеет для простого народа? — недоуменно произносит гвардеец. — Я не против монархии в целом, но то, что творит Фредерик — абсолютно никуда не годится. Он понимает, что сидит в самом авторитетном кресле страны и просидит там еще долгие годы под защитой местных олигархов, которые гладят его по головке. Именно этот факт опьянил и избаловал его до безнаказанности.

Мои руки снимают бейсболку и нервно зарываются в волосы.

— А ты? Почему ты ничего не предпринимаешь?! — удивленно восклицаю я, бросая недоуменные взгляды в сторону принца.

— Я как раз-таки и делаю хоть что-то, чтобы остановить его, — справедливо подмечает Адриан, играя бровями. — В отличие от Кристиана. Он прекрасно осведомлен о всех его выходках и совершенно ничего не предпринимает, относясь к нему как Швейцария во времена второй мировой.

— На это у него наверняка есть веские причины, — уверяю я, твердо глядя ему в глаза. — Также, как и у тебя. Признайся уже всем, что ты хочешь отобрать трон у кузена, устраняя двух зайцев и в виде него и в виде короля.

Адриан направляет на меня напряженный взгляд, готовый в любой момент накинуться и прижать к стене, словно пугливую собачонку, но его сдерживает лишь тот факт, что мы находимся в госпитале с одним из пациентов. Пока его желваки нервно пульсируют в висках, бывший гвардеец метает взгляд из стороны в сторону, с интересом наблюдая за нами со стороны.

— Удивительно, что ты не боишься разговаривать с ним в таком тоне, — парень удивленно приподнимает брови, восхищенно разглядывая меня с ног до головы.

Я бросаю в его сторону мимолетную нервную улыбку, продолжая смотреть на разъяренного Адриана, гадая, когда же он сделает угрожающий выпад в мою сторону. Но сегодня меня спасает вибрация, раздающаяся на его телефоне. Он достает гаджет из кармана брюк и мельком смотрит на экран, после чего напряжение в его взгляде увеличивается в стократ. Я продолжаю наблюдать, как мужской голос, находящийся по ту сторону трубки, что-то непрерывно сообщает ему, от чего тяжелый взгляд принца начинает нервно бегать по старому паркету госпиталя.

— Понял, выезжаю, — коротко бросает он и кладет трубку, останавливая напряженный взгляд на мне.

Одним резким движением он хватает меня за руку и уводит прочь из палаты под прощальные слова, которые бросает нам вдогонку бывший гвардеец. Некоторое время он молча ведет меня по тусклому коридору и в моей голове мелькает мысль о том, что в последние дни это излюбленная позиция в наших «отношениях». И теперь я даже не предпринимаю попыток разузнать, что же такое стряслось и куда мы поедем на этот раз.

Адриан молча закрывает за мной пассажирскую дверь и усаживается на водительское сиденье, избегая моего взгляда. Некоторое время мы едем по центральной части города, и я сгораю от нетерпения узнать, как бы он ответил на мои вопросы, если бы не звонок, перепутавший все карты, поэтому я осмеливаюсь разрушить напряженную тишину между нами.

— Ты похитил меня для того, чтобы настроить Кристиана против короля?