— Нет, это не только из-за него. Просто ты не представляешь как мне этого не хватает сейчас…, — я встречаюсь с Никой взглядами. В её глазах, которые так похожи на мои, так же стоят слёзы. — У нас с тобой… Я уже забыла каково это — чувствовать себя матерью, и знать, что я не смогу больше испытать это на себе…., — качаю головой и сдерживаю себя, чтобы снова не разреветься. Ника берёт меня за руки, так крепко сжимает их. — Это ужасно, Ник… Я ведь раньше даже и не думала об этом, пока не появился Марк, но сейчас уже слишком поздно… Мне так жаль, что я разрушила всю нашу связь, что я не смогла вернуть твоё доверие. Да я даже и не пыталась, что уж говорить. Я понимала, что простить такое не каждый сможет. Но не лишай меня этого шанса…

— Мам, мне тоже очень жаль… — склоняет голову, капельки горьких слёз скатываются с её лица и падают на наши переплетённые пальцы.

— Ник, не убивай это чудо, я прошу тебя… Пожалуйста. Мы вырастим этого ребёнка. Я обещаю, что во всём буду помогать тебе!

— Господи, мам…. — она резко прижимает меня к себе и я как бомба снова взрываюсь, не в силах совладать с эмоциями. Судорожно сотрясаюсь на её плече, а она тихо всхлипывает на моём. Это так странно. — Прости… прости…

— Не убивай, прошу тебя.

— Тише, тише…, — гладит меня по волосам. — Мамочка, ты же знаешь, я не могу…

— Я умоляю тебя! Я очень тебя прошу! Если не можешь порадовать, то хотя бы не огорчай. Оставь, ради меня…



— Это глупо, мужик! Очень глупо!

Ярик не перестаёт нудеть и читать мне нотации уже который день подряд. То припрётся ко мне домой, то вот теперь по телефону причитает. Последнее время он жалуется на то, что не застаёт меня дома. Я дома, просто перестал открывать дверь. Не хочу никого не видеть, не слышать. Даже лучшего друга.

Он чертовски прав. Это глупо, но я по-другому уже не могу. Наступило такое состояние, когда я понимаю, что устал от жизни. А если я добрался до такого состоянии, значит в этой жизни нужно что-то менять.

— Я всё решил! — твёрд я как скала. — Ты не переубедишь меня.

— Из-за какой-то бабы уезжать хрен знает куда! Да бред! Давай лучше в клуб сходим, я тебе таких баб там найду, забудешь напрочь о своей Вике!

— Не сомневаюсь, — смеюсь я в трубку. — Но я же сказал, что всё уже решил.

— Куда ты хоть поедешь? — серьёзен он. — Куда мне отправлять открытки в случае чего?

— Не знаю, — так же серьёзно отвечаю. — Как карта ляжет.

— И ты мне говоришь, что всё уже решил? Да ты гонишь совсем!? — повышает голос. — Сваливать из города и не знать куда? Ты в край помешался! Может она приворот какой сделала? Я не узнаю тебя!

— Так, всё. Я приехал к матери. Позже созвонимся, бро.

— Чтобы звонил мне каждый день!

— Постараюсь, но не обещаю.

— Удачи тебе, дружище, — слышу его опечаленный голос. — Мне будет не хватать своего лучшего друга.

— И мне тебя.

Я отключаюсь.

Сидя в машине, меняю сим-карту, так как я заблаговременно приобрёл себе новый номер. Не хочу, чтобы первое время меня беспокоил кто-либо из прошлой жизни. Хочу начать новую. Как многие привыкли говорить: с чистого листа. Но не думаю, что на этом листе сможет появиться что-то новое. Хотя, я исполню свою давнюю мечту — путешествия. Это уже что-то. Поезжу по стране. Посмотрю на города и постараюсь действительно начать всё сначала. Обнулю себя и может быть тогда у меня получится забыть её. Конечно, не сразу, но хотя бы со временем. А вот здесь у меня этого сделать не получится. Я постоянно буду искать её на улицах города. Звонить ей и издеваться над самим собой.

Я дам ей шанс устроить свою личную жизнь и постараюсь устроить свою, раз она больше не видит меня в своём будущем.

Исчезнуть — единственный вариант. Вариант слабака, но тем не менее мне пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы пойти на этот риск.

— Настя, а ты чего не в школе? — зайдя в родительский дом, нахожу Вредину в кухне, спокойно лопающую печенье с молоком.

— О, Марковкин, привет! Так я во вторую смену вообще-то учусь, — выбегает она из-за стола и тотчас вешается мне на шею. — Ты зачем Циклопа принёс?

В руках у меня переноска и там действительно Циклоп. Сидит, даже через металлические ручки чувствую как он что есть сил дрожит внутри.

— Я на время оставлю его у вас. Нужно кое-куда смотаться. Не будет же он один дома всё это время. Ему будет очень скучно, — легонько щёлкаю сестру по носу, — а вот с тобой ни одна душа не заскучает.

— Правильно! И мне будет веселей! А то надоело одной торчать дома, ты же совсем про меня забыл, — надувает она губки, провокаторша.

Как только родители развелись, отец свалил из дома, надеюсь, что навсегда, а мать зачастую вынуждена выходить на работу, и Настя сейчас предоставлена самой себе. Жаль сестрёнку, она не привыкла оставаться без внимания.

— Марк, я думала ты приедешь только к обеду, — в кухне появляется встревоженная мать.

Она не рада такому раскладу, ведь вчера я так же объяснил ей причину своего сегодняшнего визита.

— Да вот, решил не оттягивать.

— Давай сюда Циклопика! Я пойду поиграю с ним.

Врединка забирает у меня шерстяного и шустро скрывается с ним из виду, а я ведь даже не успел попрощаться с ней. Так даже лучше. К чему ей лишние поводы для грусти.

— Марк, объясни мне причину, — строго спрашивает мать, наливая себе крепкий кофе. — Что могло такого случиться, что ты в спешке уезжаешь? Ты перешёл кому-то дорогу? У тебя неприятности, ты мне только скажи?

— Нет, что ты, мам! — выдавливаю из груди одиночный смешок. — Почему сразу неприятности? Разве не может быть другого повода?

Она разворачивается и эту тревогу в её глазах сложно не заметить.

— Зная тебя, — хмыкает она, нервно помешивая ложкой кофе. — Чтобы ты отказался от стабильности и отправился чёрт знает куда? Нет, только что-то глобальное могло повлиять на это. Скажи, ты кому-то задолжал? Сколько нужно денег?

М-да уж… Какой же я всё-таки человек в глазах матери, если чуть что, то она сразу же думает, что я что-то натворил.

Наливаю себе кофе и присаживаюсь к ней за стол, выдерживая паузу для того, чтобы отыскать в своей голове чёткое определение своему состоянию, но так, чтобы мать слишком сильно не волновалась. Нахожу только одно определение, и оно как нельзя верное.

— Я влюбился, — говорю и отпиваю глоток, наблюдая за многозначительной реакцией матери.

Сразу и не разберёшь то ли она в шоке, то ли приятно удивлена, но то, что я смог её удивить — факт.

— И? Ну влюбился, да влюбился, что в этом такого? А, я кажется поняла, — качает головой, расплываясь в улыбке. — Она не местная? Ты к ней едешь? К той, что любишь?

И мне бы ответить согласием, но тогда я понапрасну её обнадёжу.

— Наоборот, я уезжаю от той, что люблю, — прячу от матери взгляд, в котором сейчас можно увидеть многое.

В последнее время, например, в отражении зеркала я вижу скорбь и беспросветную тоску, тихое отчаяние, брезгливую жалость к самому себе и пугающую пустоту. Но я не хочу, чтобы всё это увидела и моя мать.

— Ничего не понимаю.

— И не нужно. Просто мы не можем быть вместе и я решил на время залечь на дно.

— И почему вы не можете быть вместе? Нет, я конечно предполагала, что когда-нибудь ты остепенишься и по-настоящему влюбишься, но не думала, что так всё сложно будет. Почему ты мне раньше не рассказывал? Кто она такая вообще?

Я снова прячу свои глаза, только на сей раз в кружке с кофе. Разглядываю эту тёмную жидкость, такую же горькую на вкус, как и моя первая настоящая любовь, если выражаться словами матери.

— Ты знаешь её, ма, — отвечаю, подняв голову. Я не хотел говорить именно это, но само собой вырвалось, и уж тем более я не думал говорить следующее: — И отец её знает, так уж вышло.

У матери пропадает дар речи. Из её рук выскальзывает кружка и падает на керамический пол, разбиваясь на осколки, но никто из нас не реагирует на это. Мы неотрывно смотрим друг на друга. Мать с ужасом, а я с сожалением. Для неё я такой же предатель, как и бывший муж, и отец её детей.