До моего слуха доходит пронзительный шумный выдох.

— Слушай, Вик. Я не знаю какие у тебя сейчас отношения с Никой. Не знаю также откуда появилась такая информация обо мне, но я лично не имею с ней ничего общего. В последнее время я вообще стараюсь её избегать.

— Хочешь сказать моя дочь лжёт?

— Скорее всего. Ну хочешь сама проверь! Убедись, что у меня дома нет никого! Может тогда ты начнёшь мне доверять! — Я молчу. Не знаю что сказать на очередное дурацкое предложение. — Зайдёшь в соседний подъёзд, код дофомона четыре тройки, там сидит консьержка или уборщица, я так и не понял, но не суть. Короче, возьмёшь у неё ключи от пятнадцатой квартиры. И да, надави хорошенечко на дверь, когда будешь открывать. Там замок тугой.

— Зачем ты хранишь ключи у консьержки? — в недоумении вырывается с языка прежде, чем я понимаю смысл сказанных Марком слов.

— Мама сегодня должна была заехать ко мне, посмотреть как я обжился. Вот я и оставил для неё ключи. А что тебя смущает? Ты не одна такая, обо мне тоже есть кому беспокоиться.

Ничего не ответив, я бросаю трубку.

Надо бы собраться с мыслями, но как это сделать — не имею ни малейшего понятия. Это же совершенно не поддаётся никакому объяснению.

Если Ника лжёт, то ради чего? Зачем ей понадобилось дурить меня?

Но если я своими глазами не увижу, что её и правда нет в квартире Марка, то получается я понапрасну наговариваю на дочь…

Или на Марка. Так и с ума сойти можно.

Так может проверить? Лично убедиться и положить всему этому конец?

Лишившись остатка разума, я наспех одеваюсь в тренировочный костюм, параллельно вызываю такси. Пока еду в машине меня одолевает туча вопросов: как, зачем и почему, но ни на один из них я не могу найти ответов. Единственный выход из всей этой лживой круговерти — просто не думать. К счастью, с этим я справляюсь на ура.

Так как пробки давным-давно рассосались я быстро добираюсь до дома Марка, а дальше по его указаниям иду в соседний подъезд, где сразу же натыкаюсь на открытую дверь подвального помещения. Спускаюсь по лестнице, озарённой тусклым светом, и заглядываю внутрь благоустроенной комнатушки, больше смахивающую на сторожку. Кашляю и одновременно стучу по косяку, так как внутри на первый взгляд никого нет.

— Есть кто? — скрипучим голосом зову я хрен пойми кого.

Но тут вдруг открывается соседняя дверь, откуда выходит тучная старушка с отчётливым отпечатком подушки на щеке.

— Чего надо? — спрашивает женщина с угрюмым видом, и я уже начинаю жалеть о том, что заявилась сюда в такой поздний час.

— Извините, а могу я забрать у вас ключи от пятнадцатой квартиры?

Консьержка совсем неожиданно стирает с лица былую угрюмость и расплывается в милой улыбке.

— О, да, конечно. Вы, видать, и есть мама того замечательного парня, — она снова скрывается в той комнате, откуда только что вышла, но через мгновение возвращается со связкой ключей в руках. — Должна сказать, вы хорошо его воспитали. Редко сейчас встретишь таких вежливых молодых людей.

— О, нет. Что вы…

Я не то, чтобы смущена. В эту самую секунду я всерьёз задумываюсь о подтяжке лица и об уколах ботокса.

Неужели я так старо выгляжу, что эта женщина приняла меня за мать такого амбала как Марк?

— Не смущайтесь, — отстёгивает от связки серебристый ключ и передаёт его мне. — Вот, держите.

— Э-э… Извините за беспокойство, — кривовато улыбаюсь и тотчас ретируюсь в спешке.

Как только оказываюсь у двери в квартиру Марка, я прислушиваюсь к звукам, доносящихся из неё.

Если я сейчас ворвусь к нему, а там будет Ника, то я сама же сдам себя с потрохами.

Достаю телефон из кармана и на всякий случай перезваниваю Нике.

— Мам, ты не вовремя! — запыхавшись, отвечает. — Кажется, я переварила эти чёртовы креветки.

Пока дочь пыхтит в трубку, краем уха я стараюсь уловить её голос из квартиры, но либо эта дверь настолько звуконепроницаема, либо я в который раз за сегодня осталась в дураках.

— Тебе стоит записаться на кулинарные курсы, — притворно смеюсь я.

— Да брось ты! Марк знает, что я ничего не умею, — в её тоне появляется неподдельное напряжение. — А что у тебя с голосом? Мне кажется или я слышу эхо?

— Да, это… я решила погулять с подругой, — в суматохе говорю первое, что приходит в голову. — Вот, звоню предупредить тебя, мало ли.

— А, ну ладно. Оторвись там! Всё, мне пора, батарейка на исходе.

Я всё-таки решаюсь на отчаянный поступок.

Как Марк и предупреждал, мне приходится хорошенечко навалиться на дверь, чтобы открыть её.

Захожу в квартиру, погрузившуюся во мрак, где в нос сразу же ударяет аромат его парфюма.

Включаю в прихожей свет и, не разуваясь, обхожу все углы в квартире, в которой нет ни единой души.

Ника лгала мне. Наглым образом разыгрывала меня, но зачем?

Хотя нет, есть здесь всё же кое-кто. Ко мне подбегает Циклоп. Он вьётся вокруг моих ног, смотря на меня жалостливым взглядом, и урчит как самый настоящий трактор.

— Иди-ка сюда, малыш, — беру кота на руки и чещу его шейку. — Ты голоден, наверное? Тебя не кормят здесь совсем.

С котом на руках вхожу в кухню, где в глаза сразу же бросается миска, доверху наполненная сухим кормом.

— Нет, ты просто скучаешь, да? Хочешь поиграться? — кот отвечает громким урчанием. — Извини, пушистик. Мне нужно идти, а то вдруг твой хозяин заявится. Не думаю, что он будет рад увидеть меня здесь.

— Ошибаешься, — я вздрагиваю, как только раздаётся его бархатный голос у меня за спиной, от которого тело покрывается гусиной кожей. Медленно разворачиваюсь и выпускаю кота из рук. — Вообще-то, я безумно рад наконец увидеть тебя, — мне нужно задрать голову, чтобы посмотреть в его глаза, поскольку он стоит запредельно близко ко мне, я даже ощущаю тепло от его тела. Но его глаза ни о чём мне не говорят. Он просто смотрит на меня немигающим взглядом и плавно наклоняется к моему уху. — Надеюсь, ты всё для себя выяснила.

Я сглатываю и рассеянно киваю. Сознание будто бы снова погрузилось в транс. Своим магнетизмом он мгновенно связал меня по рукам и ногам, подобно незримым цепям. Они не дают мне даже шелохнуться, не говоря уже о том, чтобы что-то ответить ему.

— Не наговаривай больше на меня, ягодка, — шепчет он на ухо и легонько привлекает меня к твёрдой груди, сковав в кольце своих рук.

Объятия неожиданные, но такие нежные, что кажется это именно то, чего мне так не хватало все эти дни, проведённые в одиночестве. Ласковые поглаживания по спине успокаивают, а аромат его уже стал чем-то особенным для меня.

Зажмурив глаза, я сама позволяю себе его обнять, пройтись ладонями по крепким рукам и стальным мышцам. А прижавшись сильнее, могу ощутить как бъётся его сердце в неумолимом ритме, подстраиваясь под моё собственное.

— Две недели, — тихо отзывается он, я открываю глаза и подымаю голову, чтобы глянуть на непроницаемое выражение его лица. — У меня было ровно две недели на то, чтобы понять, что я чувствую к тебе.

— И что же ты чувствуешь? — охрипши спрашиваю, утопая в нежности.

Его губ касается лёгкая улыбка, а в глазах мерцает неугасимый огонёк. Он завлекает, околдовывает, кружит голову и потихоньку сводит с ума.

— Я чувствую то, что не должен, и без чего уже не стану прежним, — Марк стискивает ладонями моё лицо, и я перестаю дышать, чтобы расслышать каждое его последующее слово. — То, чего я так боялся, от чего бежал без оглядки, но в результате так и не смог убежать.

Слова — нажива, неравнодушный взгляд — ловушка, но я ничего не делаю для того, чтобы не попасться в эти порочные сети. Никак не противостою тому, чтобы не поддаться соблазну, не переступить запретную черту, и вновь не оказаться на скользкой дорожке.

Всё с точностью как и в прошлый раз. Ведусь на сладкие речи, намеренно отдаваясь во власть желаний.



— Где ты была? — произносит, едва касаясь моих губ. Марк обнимает меня, скользит руками по моей спине, плавно спуская ладони к ягодицам. — Где ты, чёрт тебя дери, была так долго?