Если она рассчитывала на то, что я всячески буду опровергать действительное, то она полная дура.

— Так, я вас оставлю, — почуяв неладное, мать поднимается из-за стола. — Приятно было познакомиться! Настя, а тебе пора браться за английский.

— Я ещё вчера сделала все задания! — отвечает, но глядит при этом на Веронику. — Не смотри так на меня. Ты мне не нравишься, вот и всё. И не думаю, что ты чем-то отличаешься от тех девушек, которые здесь уже побывали. Так что закатай губу! Выкуси! — вздёрнув нос, она высовывает свой язык и демонстрирует его Нике.

Как ни в чем не бывало, Настя достаёт баночку газировки из холодильника, а затем уходит.

— Что сейчас было? Почему ты не пресёк это? — полушёпотом говорит оскорблённая Вероника. — И почему ты ржёшь как идиот?

— Просто забавно вышло. Ничего личного, — прикусываю щёку с внутренней стороны, чтобы не заржать в голос, а чтобы больше ничего не сморозить, я набиваю полный рот сдобой.

Быть свидетелем того, как моя сестра уделала мою фальшивую девушку — одно удовольствие. Это, определённо, поднимает настроение. Наверное, поэтому я не хочу заводить серьёзных отношений.

— Я хочу, чтобы она извинилась! Нельзя допускать, чтобы ей сошло это с рук. Она же ещё ребёнок, а уже ведёт себя как самая настоящая сучка.

Сучка здесь только ты, — хочется сказать, но я осекаюсь. Не время, но всё же зря она так о моей сестре. Так и заполучить внеочередную порцию фирменного дерьма от меня можно.

— Почему ты молчишь? Да и вообще, ты тоже хорош! Оказывается водишь к себе всяких шлюх, а меня целый месяц боялся привести? Как это понимать?

— Хочешь поговорить о том, чем ты отличаешься от шлюх, которые побывали в моей постели?

— Хочу! Потому что меня это не устраивает! Я думала ты нормальный, а ты как и все остальные — кобель.

Теперь мне приходится сдерживать себя, чтобы не наломать дров, и не выставить её вон из этого дома. Ненавижу выяснения отношений. Особенно, когда отношений-то и нет.

— Допивай свой чай, пожалуйста. Желательно молча. Если что-то не нравится — дверь незаперта, — сквозь зубы проговариваю, не желая смотреть на неё. Мне противно.

— Не хочу я этот чай! Он сладкий! Ненавижу сладкое! — стучит она ладонью по столу.

Всё. Я дошёл до точки кипения.

Это выводит меня из себя и моё терпение лопается.

Приподнимаюсь из-за стола, хватаю с кухонного островка солонку, откручиваю крышку и высыпаю Веронике в кружку всю соль из банки. С горкой.

— Пей! Он больше не сладкий! Не нравится — уёбывай отсюда! Повторюсь — дверь незаперта.

И я просто ухожу в свою комнату.

Достала стерва.

Не намерен больше возиться с ней. Не хочу. Завтра же скажу Ярославу, что выхожу из игры. Пофиг, перепишу на него свою тачку, так и быть, но трахать свой девственный мозг я никому не позволю.

М-да, Марк, так скоро ты ещё никогда не сливался со спора.

Что, чёрт возьми, происходит со мной?

— Дим, давай договоримся так: если хочешь встретиться поздним вечером, то сообщаешь заранее. Я не могу по каждому твоему зову бросать все дела и бежать к тебе на встречу. Мне уже не двадцать лет. Своих забот хватает, — сердито заявляю, пристёгивая ремень безопасности.

— Как скажете, госпожа, — с иронией отвечает. — Я просто соскучился. Как-никак почти месяц не виделись.

Он подхватывает мою руку и целует её, отъезжая от моего дома.

— Куда на этот раз поедем?

— Туда же, куда и в прошлый раз. В гостиницу.

— За два часа управимся? Мне рано вставать. Нужно ещё подготовиться к завтрашней планёрке.

— Хватить думать о работе! Такая женщина как ты вообще не должна работать!

— Да что ты? А на что такой, как ты говоришь, женщине жить тогда? Все нормальные мужики уже женаты, — с прищуром смотрю на него, когда он стыдливо отводит взгляд, — и за их счёт не поживёшь.

— Не начинай, ягодка. Не раздувай из мухи слона, как ты любишь.

Вижу, что наступила на больную мозоль.

Язык мой — враг мой, но во мне взыграла старая обида.

— Ты же просто хотел поговорить. Так давай просто поговорим. Или без секса разговоры нынче не вяжутся?

В последнее время чувствую себя дешёвой шлюхой. Осточертело шарахаться по гостиницам. Мне тридцать семь лет, а я больше, чем роскошный номер в гостинице, ничего не видала в этой жизни. Иногда закрадывается мысль, что я только и создана для того, чтобы быть любовницей. Создана, чтобы рушить чьи-то семьи, раз у самой никогда полноценной семьи не было.

— Хорошо. Давай просто поговорим. Не хочу, чтобы ты думала, что мне от тебя нужен только секс. Это вовсе не так.

— Охотно верю, — показательно закатываю глаза.

Дима пересекает двойную сплошную, взяв обратный курс, и быстро возвращается к моему дому. Припарковавшись у подъезда, он расслабляет на себе галстук и разворачивается вполоборота. Закидывает руку на спинку кресла. Его взгляд с укором выжигает на моей коже: «люблю и ненавижу. Ненавижу, но люблю».

— Зачем ты это сделала, Вика?

— Что это? — прикидываюсь дурочкой.

— Мы же договаривались обо всём советоваться друг с другом.

— А ещё, помнится, мы договаривались, что у каждого своя жизнь. Так если так, то почему я не могу ею распоряжаться, как мне вздумается? Напоминаю, это МОЯ жизнь.

— Ягодка, ну что ты дуешься в самом деле? — хватает за подбородок, притягивает к себе и осыпает лицо быстрыми поцелуями. — Только ты в моей голове. Всегда была только ты. Я хотел этого ребёнка. Уже строил планы, даже имя ему выбрал, а ты взяла и так безответственно поступила. Просто ты не дала даже слова вставить со своей истерикой. Я был рад, глупышка. Очень.

— Я сделала аборт, потому что так решила. Точка. Ничего не вернуть. Ещё какие-то вопросы будут или я могу пойти? — с деланным видом широко зеваю. — Спать что-то внезапно захотелось!

— Будут. Но это, скорее, не вопрос, а предложение. Очень выгодное, как мне кажется.

— Если ты снова за старое, то мой ответ — нет! Я не выйду за тебя!

— Прекращай дуться! Я хочу от тебя ребёнка. Хочу, чтобы ты родила мне сына. Чем быстрее, тем лучше!

— А больше ты ничего не хочешь? — меня разрывает истерический смех. — Так попроси свою жену, я здесь при чём? Ещё не хватало выступать в роли свиноматки!

— Я разведусь. Обещаю. Завтра же подам документы на развод.

— Если бы ты хотел развестись, то ещё десять лет назад это сделал бы. А сейчас уже слишком поздно заморачиваться. Мне и одной неплохо живётся.

Дима привлекает меня в кольцо своих рук, а я поддаюсь этой нежности.

— Какая же ты всё-таки упрямая у меня, — ласково говорит на ухо и я обмякаю. — Знай, рано или поздно я всё равно добьюсь тебя.

Диму я знаю, кажется, всю свою сознательную жизнь. Наши бабушки жили в одном доме, так мы и познакомились. Ещё будучи ребёнком, я была тайно влюблена в него, но он всегда был для меня недосягаемым. Красавец, каких не сыскать.

Между нами семь лет разницы. Если сейчас я не замечаю её, то двадцать пять лет назад она казалась непреодолимой пропастью. Поэтому мне всякий раз приходилось мириться с его очередной девушкой. Дима догадывался, что я втрескалась в него по уши. Он всегда отшучивался, говоря, что как только у меня вырастет грудь, то непременно возьмёт меня в жёны. Но он солгал. Грудь моя выросла, а он ещё задолго до этого женился на той, у которой она была больше. Все думали, что свадьбу пришлось играть по залёту, но, оказалось, что это была чистая любовь… Правда, только поначалу. А затем я повстречала свою первую и единственную любовь. Больше я не вспомнила о Диме.

Артём был любовью всей моей жизни. Я настолько потеряла голову, что это принесло свои плоды. Я забеременела. Это было неожиданно для меня, а для моих родителей и подавно. Со скандалом я сбежала от них к Артёму, вернее они сами сбежали от меня.