Вика хмурится и пыхтит от тихой ярости.

— С чего она вдруг такая пьяная? Да Ника в жизни не напивалась, пока не связалась с тобой!

Пытаюсь открыть дверь, но Вика захлопывает её перед моим носом и перегораживает собой проход. Тягаться с ней я не хочу, поэтому просто отхожу в сторонку. Рано или поздно я её доконаю и она сама выпроводит меня.

— А мне откуда знать? Вспомни, может ты ей чем насолила, вот и она нажралась в стельку, — ехидничаю, а внутри у самого всё взрывается, стоит снова представить её со своим отцом.

Наверное, всегда, когда я буду смотреть на неё дольше пяти секунд, то перед глазами будет всплывать картинка, где мой отец жарит её в своём кабинете.

— А не ты ли всему виной? — тычет в меня своим пальцем, примкнув ко мне почти вплотную.

— Если бы не я, сейчас бы её уже имели по кругу где-нибудь в подворотне, — перехватываю её руку и сжимаю в своей. До хруста костяшек. Выбесила. — Так что скажи спасибо и на этом будем в расчёте, Виктория Андреевна!

— Вот ещё! Хочешь выставить себя героем? У меня для тебя плохие новости!

— Мне не нужно выставлять себя кем-то в отличии от тебя!

— И кем же, по-твоему, я себя выставляю? — сузив глаза, она смотрит на меня снизу вверх.

Дышит часто… почти как я.

Ох, хочешь поиграть со мной? Ну давай, поглядим на сколько тебя хватит?

В нос бьёт запах чего-то приятного, что отвлекает меня от прежних мыслей. В глаза бросаются её влажные волосы. А затем в голове, совсем некстати, возникает её волнующий образ в ванной. Вика вспенивает гель, растирая его по своему обнажённомо телу. Она скользит ладонями по груди, плавно, словно дразня меня, спускается ниже.

Стоп! Это нереально! Ещё стояка мне сейчас не хватало!

— Выставляешь себя самой настоящей стервой! — впритирку приблизившись к её лицу, проговариваю по слогам, но образ из головы так и не уходит.

Он сводит меня с ума, что я теряюсь, не понимая, где фантазия, а где реальность.

Вика не отстраняется от меня, но видно, что своими словами я её не хило так оскорбил.

— А ты лжец и прохиндей!

— Это ещё почему?

— Думаешь, я не поняла, что утром ты устроил мне спектакль? И где мои трусы? Ты спёр их что ли?

— Чёрт, заметила всё-таки, — посмеиваюсь я, вытаскивая из кармана её трусики. — Упс, что это тут у нас? — откровенно стебусь, размахивая над её головой своим трофеем.

— Отдай сюда, ворюга! — Вика прыгает, пытается вырвать у меня свои сексуальные трусики, но ростом маловата вышла. Она рычит, краснеет, возмущается, бранится. — Если ты не отдашь их, то я…, — заминается вдруг.

— Что ты? М-м? Кто у нас сегодня на повестке дня? Алексей? Сергей? Евгений?

— За кого ты меня держишь, сосунок?

— Давай так: если ты не сможешь обойтись без них, — дразню её, мельтеша прямо перед глазами трусишками, — То я отдам их, но при одном условии, — Вика возмущённо вскидывает бровь, но даёт мне продолжить: — Поцелуй, который ты так и не оставила мне на прощанье. Всего лишь один жалкий поцелуй. Не так уж и сложно, как по мне!

Вика в растерянности шарахается от меня, врезавшись в прихожку, а у меня в жилах с каждым её шумным вдохом всё больше и больше распаляется азарт. Пока у меня есть возможность, я буду брать от этой девушки всё…

А начинать намерен с наименьшего и так по возрастанию. Голой я её уже видел, теперь надо идти к большему. Поцелуй меня вполне может устроить. Сегодня.

Когда мне кажется, что Вика вот-вот сдастся, она вдруг корчит физиономию, будто вкусила самый кислый в мире лимон.

— Да подавись ты этими трусами! Можешь на голову себе их надеть! — намереваясь обойти меня, нарочно задевает своим плечом. — Проваливай отсюда!

Так дело не пойдёт!

Хватаю за тонкую шею, разворачиваю её к себе лицом и, не мешкая, впиваюсь в сочные губы. Не знаю что на меня нашло, но я вдруг решил, если не сделаю это прямо сейчас, то не решусь уже никогда. А я не могу остаться ни с чем. Выкрасть трусы и проснуться голышом — ничего не значит. Это ничто в сравнении с поцелуем, на который она, к моему удивлению, отвечает.

Прижав к двери, я беру её руки и развожу в стороны, чтобы она не усыпила мою бдительность своей сдержанной нежностью и не выцарапала мне глаза, пока я наслаждаюсь её сладким вкусом. Но наслаждение длится недолго. Пара секунд, а потом Вика начинает уворачиваться от моих губ. Расставив её ноги своим коленом, я вновь ловлю её губы, но та кусается, как какая-то дикая кошка.

— Отпусти меня, — шипит она, отвернув лицо в сторону.

— Подождёшь! Я ещё не закончил, — отвечаю, прильнув губами к сонной артерии, коль уж она сама предоставила мне такую возможность.



Тело пробирает обжигающими мурашками. Ничего не соображаю. Теряюсь в буйстве непонятных мне ощущений.

Что вообще происходит со мной?

Что-что?

Я охмелела от вкуса чужих губ.

Что я делаю? Очнись!

Кусаю Марка за губу и отпихиваю от себя. Стараюсь, по крайней мере, но ни черта не выходит.

Тяжёлый, подлюка. Тяжёлый и настырный.

— Отпусти меня, я сейчас буду кричать!

Невыносимо тяжело дышится, словно грудную клетку схватило огнём. Дыхание перехватывает каждый раз, стоит ему прикоснуться своими губами к моей коже.

— Кричи сколько угодно, — дрожь бежит по всему телу от его шёпота на ухо. Марк крепко-накрепко удерживает мои руки, а после присасывается к моей шее, что ноги подкашиваются. — Я обожаю, когда девушки кричат.

Голова идёт кругом, сознание дурит, сначала внушая мне, что я не должна останавливаться, а затем вселяя в меня стыд за то, чего я ещё не сделала, но вот-вот намерена сделать.

Меня одолевает нестерпимое желание вмазать ему, расцарапать всю его смазливую рожу до крови, но почему-то я ничего не делаю для этого. Поддаюсь внезапно нахлынувшим эмоциям, хотя понимаю, что это тело подведёт меня, если я так и буду плавиться от настойчивости мужских губ.

И что я делаю, чтобы это прекратить?

Дура! Позволяю какому-то сосунку, который к тому же является парнем моей дочери, хоть и бывшим, целовать меня так, как никто не позволял себе меня целовать. Окутав уже знакомым мужским ароматом, Марк прижимает меня своим телом. Телом, которое мне теперь хочется потрогать.

Да что же это такое?

Довольно!

Во мне сбились настройки. Я делаю то, чего не должна: позволяю ему углубить поцелуй. В ход уже вступает его язык.

О, язык такой горячий, умелый и напористый.

Я вжимаюсь в него и вырываю из рук Марка свои, но только лишь для того, чтобы изучить его крепкое тело. Пройтись по перекатывающимся мускулам под футболкой. Когда я ещё смогу насладиться упругостью и разгорячённостью кожи? Дима не может похвастаться такой мускулатурой, а я внезапно осознала, что мне это до одури нравится.

Чёрт, мне и впрямь нравится его тело!

Кожа Марка покрыта испариной, я растираю ладонями эту влагу, блуждая по широкой спине.

Боги, если я сейчас же не остановлюсь, то буду очень сожалеть.

Я слышу свой внутренний голос. Он кричит в моём сознании, но желание внутри меня и что-то незнакомое заглушают его. Возбуждение притупляет голос совести.

Я обвиваю руками шею Марка, повисая на нём. Готова уже запрыгнуть на него, ощутив как в мой живот упирается стояк, но не сейчас. Взяв за плечи, я разворачиваю его и тогда мои пальцы самопроизвольно начинают расстёгивать пуговицу на его джинсах. Быстро, как будто я куда-то тороплюсь.

— Вот это мне уже нравится, ягодка, — сверкают его глаза, когда он отстраняется от моих губ и откидывается на дверь, чтобы понаблюдать за тем, как я справляюсь с его штанами.

— Не поверишь, но мне тоже! — отвечаю и снова целую его.

Остервенело. Вот-вот разорву его губы. Нервно кусаю и слегка посасываю нижнюю губу. Мужские руки ласкают мои бёдра, задирают подол ночнушки и с осторожностью подбираются к кромке трусиков.