- Алексей Алексеевич, из банка звонят. По кредитам.
- Хорошо, Марин. Сейчас возьму.
И снова нам дают отсрочку. И снова я не еду к Ларионову. С такими не договариваются. Выкарабкаемся.
Если не грохнет, по старой памяти.
Вечером еду к психологу. Лида с матерью будут позже. Настя не знает, что у меня сеанс. Не её дело.
Говорю немного - мне вполне ясен посыл. Но разговорами клубок никогда не распутаешь. Надо брать и дергать. Главное так, чтобы она детей в своей паутине не закуклила окончательно.
- Алексей, у вас не оплачены три сеанса, - напоминает мне психолог, когда я уже собираюсь уходить.
- Настя не переводила деньги?
- Нет. Вы договаривались, что платит она?
Я киваю, прощаюсь и ухожу, обещая, что перевод будет.
На парковке встречаю Настю и Лиду.
- Ой, ты уже здесь?
- Папа, привет!!!
- Да, пораньше приехал. Лидок, беги вперед.
Настя улыбается, подходит ближе. Замечает участливо:
- Выглядишь уставшим.
- Есть немного. Анна Викторовна сказала, что не получала деньги за сеансы. Я тебе скидывал на психолога, разве нет?
- Понимаешь... - Настя закусывает губу. - Ты же в курсе, что у нас сейчас небольшие финансовые трудности?
- У кого "у вас"?
- У меня и детей.
- Дети тут причем? Какие у тебя трудности? Работу найти не можешь?
- Ладно! Так и быть. Скажу! Я собираюсь открыть студию красоты. У меня были кое-какие накопления. Их, конечно, не очень хватает. И я хотела попросить помощи у тебя.
Мы уже в коридоре перед кабинетом. Я останавливаюсь, поворачиваюсь к Насте.
Она улыбается, весело смотрит на меня.
- Я уже зарегистрировала ИП. Ты же поможешь мне?
- Чем? Бухгалтера прислать?
- Ну, с начальным капиталом.
- Бери кредит под машину. Субсидию для малого бизнеса. Возьмешь хоть копейку из детских денег, я подам на тебя в суд.
Мгновение оторопелого молчания.
- Ты шутишь?
- Нет. Если ты не можешь обеспечить детей, их обеспечу я. И квартира, между прочим, оформлена на них.
Улыбки больше нет. Смотрит на меня, вытаращив глаза. Потом хмурится, взгляд темнеет.
- Не шути так, Алëша.
- Какие шутки, Настя. Твой бизнес я тянуть не собираюсь.
- Опять твоя мымра мозги тебе промыла?
- По себе других не судят. Короче, Насть. Мне надоело это повторять, но всё, что касается детей - это наши общие проблемы. В остальном - разбирайся сама. Если твои проблемы влияют на детей, я их заберу. Детей, а не проблемы. Если ты будешь и дальше их использовать против меня, мозги им портя и нервы. И квартиру в придачу.
- Ты палку перегибаешь. Я и так стараюсь...
- Ни черта ты не стараешься. Заплати за сеансы. Чеки пришли мне. Все деньги, которые я даю на детей, теперь подотчетные. Нет - я подаю в суд.
- Да как ты можешь... Сколько можно меня унижать? Ты... Ты ещё и угрожаешь мне?
- Это не угроза. Это предупреждение. Очередное и последнее.
- Ты не отберешь у меня детей. Они с тобой не пойдут!
- Ты уверена?
К нам подскакивает Лида, которая до этого листала новые детские книжки на стойке, у диванчика.
- Пап, идем? - берет меня за руку.
- Лëша, ты все, что у нас есть, - Настя хватает меня за запястье. - Мы не сможем...
- Нет у меня тебя. Есть наши дети. Дети, которых ты теряешь.
Она остается одна в коридоре. Уже без слез, смотрит нам вслед, вскинув брови. В шоке. Лида оборачивается, бросает хмурый взгляд на мать.
- О чем вы говорили?
- О том, что маме надо быть внимательнее к вам.
Дочь вздыхает печально и шепотом спрашивает:
- Ты ведь не вернешься к нам?
- От вас я не уходил, - терпеливо повторю в тысячный раз. - Мы с твоей мамой просто расстались. Она полюбила другого мужчину.
- А нас разлюбила.
- Нет.
- Да.
Я замираю перед дверью психолога.
Лида смотрит на меня снизу вверх.
- Дочь, ты ошибаешься.
- Но ты ведь нас не разлюбишь?
- А ты как думаешь? Могу я вас разлюбить?
Лида крепко сжимает мою руку.
- Антон сказал, что ты никогда не поступишь, как мама. И мы не будем, как она.
- Не вините её во всем. Ей просто нужно о многом подумать. Она очень устала.
- А ты?
- А я привык.
Лида снова вздыхает и заходит в кабинет.
Теперь Настя со мной не разговаривает. Зато я не устаю ей напоминать, чтобы сохраняла чеки. Попыталась угрожать мне алиментами - я попросил нашего бухгалтера рассчитать ей, сколько она получит, если перечислять деньги на детей я буду с зарплаты. Больше про суд она мне не писала.
И да, я не верю, что квартирой она дорожит больше, чем детьми, но... Пусть поймет, что может остаться без всего, если не прекратит строить сериал из наших жизней. Мне плевать на её личные драмы.
Через пару дней она звонит мне и просит бухгалтера - чтобы оформить документы на субсидию.
Нет, она точно пока не сдалась в плане зацепить меня. Но, чувствую, больше так в открытую и гадко играть не будет. Может, она и манипулятор, но не дура. И за детей боится, и за то, что останется без гроша и статуса "состоятельной".
Пусть пашет. У меня тоже работы немерено.
На выходные едем на объект в области. Взяли без конкурса, ребята сами на нас вышли. Торопят, хотят успеть до осени привести дом в божеский вид. Поэтому дел по горло.
Выхожу с работы поздно, когда уже темень во всех дворах.
И вижу Алину у её машины.
- Лина! Лина, постой!
- Простите? - незнакомая женщина, испуганно прижимая к себе сумку, оборачивается ко мне. - Вы... Вы, наверное, ошиблись.
- Да, - делаю шаг назад. - Ошибся, извините.
Остаюсь на стоянке один.
Пойти к ней сейчас? А почему нет?
По привычке иду к супермаркету, чтобы взять ликер, когда со спины фары освещают лестницу и группку молодежи с пивом. Под пронзительный гудок народ разбегается, но сигналят мне.
- Эй, Батурин! Долго от меня бегать будешь, а?
Ларионов всегда сам водит машину. Гелик, конечно.
Я оборачиваюсь, потирая затылок. Принесла нелегкая.
- А тебе чего от меня надо, любезный?
Ларионов захлопывает дверь и идет ко мне, потирая руки. Бросает, мотнув головой:
- По-хорошему бизнес не хочешь вести, а? Думаешь, один выплывешь?
- Выплыву. Не по дерьму зато. Ваши косяки переделывать буду.
- Какие такие косяки?
Достает пачку сигарет. Предлагает. Отказываюсь, вытаскиваю свои.
- Хреновых ты работников набрал, - замечаю я, выпуская дым из уголка рта. - Людей, говорят, дурят. Акты подделывают. Материалы воруют. На дешевое фуфло меняют.
Ларионов отворачивается, усмехаясь.
- Ну, если бы ты со мной работал, не воровали бы, да? Законник.
- Тебе это вот всë зачем?
- Что зачем?
- Фирма моя. Я. Мы же не друзья.
Ларионов насмешливо смотрит на меня.
- Шанс тебе дать хотел. Думал, может, мозгов прибавилось за это время.
- Ты лапшу мне на уши не вешай.
- А что вешать? Знаешь, сколько со мной вашей братии теперь работает? В предвыборной компании помогать будут некоторые... Я что хочу сказать... Надо жить дружно. Сейчас особенно.
А то сейчас в спину не стреляют.
- Я тебе дорогу переходить не собирался, - пожимаю плечами я. - Бизнес.
- Ага. Бизнес, - кивает Ларионов и, выкинув окурок щелчком пальцев, поворачивается ко мне. - Нос не суй на мои объекты, бизнес...
- Работайте лучше.
- Так мы и стараемся. Роем вовсю. У тебя научились. Бывай.
Докуриваю сигарету, провожая Ларионова взглядом. Он с самого начала знал, что я не соглашусь с ним работать. Только перед кем-то пытается выслужиться, показать, что исправился. И идет по пути праведника.
Но ведь посадил мне кого-то шею. Кого?
Поднимаю глаза на темные окна своего кабинета. Перевожу взгляд на дорожку, ведущую от супермаркета к её дому.
- Прости, радость моя, завтра приду пораньше, - и возвращаюсь на работу.
