Оборачивается. Без слов протягиваю ему смартфон. Не глядя на экран, сует мобильный в карман и произносит тихо, не сводя с меня взгляд:

- Прости.

Странно, как иногда это просто - простить, хотя минуту назад почти ненавидела. Глупо.

- Прощу, - беру его за подбородок, оглядываю ссадину. - Да что толку... Вот за травму - извини.

- Травму заслужил.

Вздыхаю, убирая руку.

- Лёш, мне не нравится такое положение дел. Я не хочу занимать всю твою жизнь, но женщиной хочу быть единственной. Чтобы это знал каждый и не ставил под сомнение.

Он ловит меня под локоть и притягивает к себе.

- Я разберусь, - уверенно звучит его голос. - Я все улажу.

Закрываю глаза. Приятно слышать такие прочные слова.

Прижимаюсь к его груди, отпуская свою ярость в бездну упоения близостью любимого человека.

Может, я тороплюсь?

Что-то между нами меняется очень быстро, а до чего-то нам ещё расти и расти. Это всего лишь наша первая крупная ссора - но я уже понимаю, что многого хочу. Проблемы будут всегда, идеальных нет, но я так устала...

Каждый раз все начинается сказочно, каждый раз, когда я, уже верю и впускаю "того единственного" в сердце, меня бьют об стену. Или я бьюсь, но с разбегу и больно. И получается, что идеально только по обстоятельствам и без обязательств, потому что, когда любишь, начинаешь думать будто объект твоего чувства - он так же всё переживает и понимает, и вообще думает, как ты. Начинаешь ждать, что в ответ получишь ровно столько, сколько сама отдашь. Или, о чудо, даже больше!

Ага, раскатала губу.

Тебе только скажут:"Ну... Прости. Я все улажу".

И ничего не изменится.

Мужчины всегда поступают так, как им удобно, как им привычнее и сподручнее. Может, и мне пора жить и любить по этим принципам?

Так ведь бывает - костер затухает. И сколько угли не вороши, не разгорится - дрова прогнили.

- Поехали домой, - шепчу я.

Наш тихий отпуск продолжается спокойно и мирно, но я не спешу возвращать Лёше ключи. Он спрашивает про них всего один раз, а я отвечаю неопределенно, мол, да, попозже, и ничего больше не делаю. И Лёша молчит.

Я чего-то жду - ощущение, будто скоро все проясниться. От ожидания и тревожно, и радостно. Наверное, весна. Наверное, любовь.

И вот в одно прекрасное пятничное утро, перед первым рабочим понедельником, Лёша весело сообщает мне:

- Завтра с детьми едем на аттракционы, ты же с нами?

- Да! - с неподдельной горячностью отвечаю я.

И весь день жду, когда наступит суббота.

А суббота солнечная, теплая. Мы едем забирать детей утром, в десять часов. Я нервничаю, как будто собираюсь брать интервью по меньшей мере у премьера. Дети, они же как высокопоставленные политики, прекрасно знают, что они - важные персоны, и спуску тебе не дадут. Только почуют слабину - сразу начнешь играть по их правилам.

Лёша уходит один. Я жду его в машине и оглядываю двор. Дом  - элитный, с фонтанами на территории, огромными детскими площадками, панорамными окнами на лоджиях, шезлонгами на крышах.

Я бы тоже держалась за такое местечко. Интересно, сколько Лёша отвалил денег последнему мужу своей бывшей, чтобы тот оставил общую квартиру Анастасии и их детям?

Кстати, вот и дети.

Антон выбегает из подъезда первым. Мальчишка - солнце, рот до ушей, довольный и счастливый. Прыгает на заднее, в свое кресло.

- Привет! - обернувшись, здороваюсь я.

- Здрасьте, - мальчик тянет ремешок и сам пристегивается. - Как дела?

- Всё отлично!

- И у меня!

Лида идет вместе с отцом. Хмурая и недовольная садится в машину. На приветствие мне отвечает сквозь зубы. Пристегивается, с силой дернув ремень. Лёша проверяет, как дети сели, и возвращается за руль.

Смотрит в зеркало заднего вида.

- Ну что, поехали?

Антон вопит в ответ, Лида отворачивается к окну.

Лёша жмет педаль, мы мягко трогаемся. Секунду в салоне тишина, а потом отец и сын начинают болтать. Про сад и выпускной там, про подготовительные к школе, про учителей и воспитателей. Антон и меня вовлекает в разговор: "А вы знаете... А представляете... А вот так у нас... "

И вдруг, разинув рот, сбавляет темп.

- Пап...

- Да, сынок?

- А как мне тетю называть?

- А ты у неё спроси.

- Тетя... Алина?

- Можно просто - Алина, - улыбаясь, отвечаю я. - Яблоки будете?

- Буду! - визжит Антон и хватает у меня из рук самое большое. Лида в мою сторону даже не смотрит.

- Лида, бери, - предлагаю я.

- Не хочу, - хмуро отвечает девочка.

- Лида, ты весь день такой будешь? - интересуется Лёша.

- Почему мы маму не взяли? - она отворачивается от окна и смотрит на затылок отца.

- Ты же сама слышала - ей надо в салон.

- Она вчера была в салоне. Жалко, ты не заметил. Она думала, заметишь.

- Бывает, - Лёша пожимает плечами.

- Мама не поехала из-за того, что ты её не позвал. Она теперь обиделась.

- Лида, не выдумывай.

- Мама хотела поехать.

- Хотела - поехала бы.

- Нет.

И до парка мы едем в тишине.

В парке у детей своя программа: сначала они здороваются с динозаврами, причем знают их по виду и именам, фотографируются с тем, у которого больше всего зубов, а потом бегут кататься на автодром. Точнее идет только Лида с отцом, Антон по возрасту не подходит. И мы с ним отправляемся на аттракцион с машинками.

Он абсолютно доверяет мне, принимает помощь, лезет на руки, когда нужно подсадить.

А я сто лет не каталась на каруселях, сто лет не дурачилась с детьми. Мне их так не хватает, моих маленьких...

Уже почти не плачется, но я все равно смаргиваю слезы, пока карусель крутится, и машинки летят.

Антон в полном восторге. Тянет меня за руку к бассейну с катамаранами.

- Покатаешься со мной?

- Ты меня совсем не боишься? - задаю я глупый вопрос.

Антон вскидывает брови - совсем как его отец.

- А зачем мне вас бояться? Папа сказал: "Доверяю Алине, как себе". И я, как он.

- А Лида?

- Лида... Лида, как мама, любит только себя. Поэтому вечно несчастная. Так идем? - дергает меня за руку, пока я, вытаращив глаза, перевариваю истину, услышанную от шестилетнего ребенка. Вот так да...

Мы с ним катаемся и на лодках, и на качелях. Встречаемся с Лидой и Лёшей только у колеса обозрения. Антон зовет всех в какие-то "замки", а Лида хочет на колесо.

- Давайте, сначала на колесо, потом - на замки? - предлагает Алексей.

Лида отворачивается от нас, идет одна, сама по себе. Антон, поджав губы, кивает мне.

- Я же говорил.

- Ты о чем? - настораживается Алексей.

- О женщинах, - с умным видом изрекает Антон и смеется вместе с нами. Лида оборачивается и, краснея, зло спрашивает:

- Вы надо мной смеетесь?

- Над братом твоим, - отвечает Алексей. - Не переживай.

- А я и не переживаю! - девочка переводит суровый взгляд на брата. - Ты - предатель!

- Чего?!

- Ты без мамы совсем не скучаешь!

- Ну и что? Она этот парк терпеть не может, - разводит руками Антон. - У неё туфли в песке застревают. А ты прям сейчас на неё похожа.

- Чем это?

- Капризами!

Они начинают смешно пререкаться. Лёша, усмехнувшись, смотрит на сына:

- На всё свое мнение.

- Далеко пойдет, - замечаю я, и громче добавляю. - Может, хватит спорить и по мороженому?

- Давай!!! - Антон ко мне уже на "ты", подскакивает и хватает за руку. - Пошли, покажу, где самое вкусное.

- Не хочу мороженое! Домой хочу! - взвизгивает Лида.

- Дочь, ты меня обидеть хочешь?

- А зачем ты обижаешь маму?

- Да чем я её обидел?

- Тем, что она не с тобой!

Я оборачиваюсь. Лида и Лёша стоят друг напротив друга. Девочка - сжав кулаки, её отец - опустив голову. Последний, вздохнув, присаживается на корточки, чтобы поговорить глаза в глаза.