– Что ж, понятно, – вздохнула девушка, делая пометку в блокноте, после чего взглянула на Стига. – Я, конечно, уже знаю, но хочу спросить лично – ты совсем ничего не помнишь о том, что мы с Акселем обсуждали вчера? Ну, о Быке и обо всём, что с ним связано.

– Не совсем. После того, как Умник мне тогда обо всём рассказал, я не раз ловил себя на том, что отдельные части этой истории выглядят так, словно я был там лично, – недовольно хмурясь, объяснил спортсмен. – Но это не мог быть я. Этот Бык – бешеный придурок. Ещё могу понять его неприязнь к Умнику, но даже в этом он явно перегибал. Я не такой.

На последней фразе он внимательно посмотрел на Афину, в ответ на что та энергично закивала, демонстрируя своё полное согласие.

Несмотря на смелость и определённую вспыльчивость, Стиг и вправду никогда не казался настолько озлобленным и твердолобым, как Бык, ни в прошлом, ни сейчас.

Зато его недоверие к Умнику она полностью разделяет. По правде, когда этот подозрительный тип снова появился в истории, Афина приуныла. Она-то надеялась, что он исчез вместе с прочими порождениями фантазии Первого (или Акселя).

Но теперь Умник снова фигурирует в рассказе, и Афина то и дело мучается короткими вспышками воспоминаний о своём ночном кошмаре.

А ещё девушка осознала, что когда Аксель вчера рассказывал о Быке, то ей ни разу не пришла в голову мысль, что этот качок может иметь что-то общее со Стигом.

Но теперь, когда этот вопрос обрёл ясность, она с некоторым смятением вспоминает о тех нелепых знаках внимания, которые Бык оказывал Фее. Очередная нежелательная параллель, объединяющая её с этой взбалмошной, а главное – выдуманной девицей.

– Что ещё можешь рассказать об Умнике? – спросила Афина у Стига.

Оторвав взгляд от очередного созерцания пляжа за окном, спортсмен повёл шеей и зажмурился от приятного хруста.

– Ну, мне было трудно поверить тому, что он рассказывает, даже учитывая все эти шальные воспоминания. Этот Умник какой-то… подозрительный. На него смотришь и кажется, что где-то темнит или чего-то выдумывает, даже когда говорит о тех вещах, в которых и скрывать-то нечего. Мутный, короче.

– Не располагает к доверию? – спросила Афина.

– Вообще не располагает, – кивнул Стиг.

– А был ли он, на твой взгляд, похож на Акселя?

Спортсмен покосился на сидящего с другого краю стола парня.

– Да не сказал бы, чтобы прямо одно лицо, – рассудил Стиг. – Кроме тёмных волос не так и много сходств. В лице что-то есть. Может, за братьев и сошли бы… с натяжкой.

– У меня нет братьев, – бросил Аксель, отвернувшись от собеседника.

– А как вы сами думаете, есть ли между вами сходство? – спросила у него Афина.

– Это имеет значение? – нахмурился парень.

– Пока не знаю, но лишние данные не помешают.

– Я не приглядывался к нему. Но мне не кажется, что мы похожи, – рассудил Аксель. – Только Первому казалось, что между нами много сходств.

– Поняла, спасибо, – улыбнулась Афина.

Комментарии обоих собеседников немного порадовали девушку. В её ночном кошмаре Умник был практически на одно лицо с Акселем, и если это видение ошибочное, то у неё есть пусть и скромный, но вполне реальный повод полагать, что дурной сон не имеет никакой связи с реальностью.

– Слушай, а сколько ещё продлится это заседание? – поинтересовался Стиг. – У меня есть планы на сегодня.

– Как только расскажете мне всё до конца, можете быть свободны, – кивнула Афина.

В ответ на это спортсмен недовольно цокнул языком и опустил взгляд.

– Нескоро… – пробубнил он.

Афине такая оценка ситуации тоже не внушает оптимизма. Возможно, Стиг нетерпелив и преувеличивает, но ей и самой не хотелось бы застрять ещё на один долгий день за разбором этой истории. Чем быстрее она закончится, тем меньше шансов, что снова вылезет какой-нибудь не поддающийся логике факт.

Есть тут и момент сочувствия. Непонятно почему, но Афина примерно догадывается о том, какие планы могут быть у Стига. Ей и самой не хотелось бы задерживать его, если это правда.

Но есть обстоятельства, которые выше их личных потребностей и желаний.

– Последний вопрос перед тем, как мы продолжим, – произнесла Афина, вновь посмотрев на Стига. – Ты так настаивал на том, что рассказ Умника изобилует вещами, которые не могут существовать в реальности. Откуда такая уверенность?

Спортсмен уставился на неё с недоумением, плавно перетекающим в недовольство.

– Брось, неужели я и тебе должен объяснять то, что и ребёнку понятно? – проворчал он.

– Но тот же Аксель видел это собственными глазами, да и у тебя были, как ты говоришь, видения.

– Ну были видения, и что? Привидеться может что угодно.

– Какая у тебя устойчивая позиция, – с интересом отметила Афина.

– Или ограниченный кругозор, – внезапно произнёс Аксель.

Далее последовало несколько секунд напряжённого молчания.

– Мне кажется, или он назвал меня ограниченным? – поинтересовался Стиг, сощурившись и сжав крупные кулаки.

– Я говорил о том, что ты специально ограничиваешь в своём воображении спектр возможных явлений, – невозмутимо объяснил Аксель. – Это не глупость. Больше похоже на стратегию выживания, хоть и достаточно примитивную. Это позволяет быть собраннее в сложных ситуациях, избегать сомнений и лишних страхов, но спасти жизнь может далеко не всегда.

Повисла тишина.

– Нифига не понял, – буркнул Стиг, глядя в упор на Акселя.

– Мне кажется, он похвалил тебя за взгляд на жизнь, позволяющий сохранять самообладание в сложные моменты. Но есть случаи, где такой подход может тебя подвести.

Да, это вполне в духе Акселя, главная задача которого – минимизировать любые возможные угрозы собственной жизни. Он до крайности верен этому принципу и одобряет подобное мышление у окружающих.

– В общем, на тот момент я был убеждён, что реальный мир устроен не так, как описывал Умник, – заявил Стиг, всё ещё с подозрением поглядывая на хладнокровного парня.

– На тот момент? – переспросила Афина.

– Вы хотели соблюдать последовательность, – предупредил Аксель.

– Да, вы правы. Благодарю, – кивнула девушка. – Давайте продолжим.

Уже где-то с полчаса они медленно пробираются через тёмный лес, минуя густые заросли и подозрительно мягкую почву, покрытую мхом.

Первый старается следить, чтобы спина идущего впереди Акселя не слишком отдалялась. Но периодически юноша отстаёт, не в силах справиться с желанием поглазеть по сторонам.

Со стороны интерес Первого к окружению может показаться странным – пейзаж уныл и однообразен, а туман не даёт ничего увидеть дальше ста метров. Да и освещение не радует – тусклый свет луны едва пробивается через густые кроны высоких деревьев.

– Почему ты всё время отстаёшь? – оглянулся Аксель, когда отрыв от Первого увеличился где-то до пяти метров.

Юноша, до этого момента зачарованно водивший ладонью по шершавой коре очередного дерева, вздрогнул и посмотрел на своего спутника так, словно впервые его увидел.

– Я… увлёкся, прости, – виновато произнёс он, быстро зашагав вслед за Акселем.

– Ты увидел что-то важное?

– Нет, не совсем. Скорее интересное.

– Настолько интересное, что тебе захотелось потеряться в этой темени?

– Нет-нет, ничего такого, – помотал головой Первый. – Просто, тут всё совсем иначе, чем там.

– Где?

– Ну, там… где мы были до этого. – юноша с напряжённой миной поднял голубые глаза к беззвёздному небу, подбирая слова. – Я сказал бы, что у меня в голове, но ты снова будешь недоволен.

– Я тебя понял, – кивнул Аксель. – И что здесь такого особенного, помимо того, что раньше был город, а теперь лес?

– Так в этом-то и главное отличие! – решительно заявил Первый. – Там всё было пустое, холодное и серое. Единственное, что было живым – это люди и монстры. Ну и то, что создавалось из добрушек.

– Кого?

– Ну, тех пушистых белых зверьков.