– Я же и говорю, дружим мы! – стояла на своём Катя, однако взгляд её отразил растерянность. Ей самой это тоже казалось странным. За время, что она знала мальчишек, никто из них так и не завязал серьёзных отношений. Чего ради они к ней ходили? Сказать честно, страшно усложняли ей жизнь! Дружить с ними Катя предпочла бы подальше от своего дома и теперь уже не только из-за отца, но из-за этого постоянного внимания со стороны мамы.

– Ты, конечно, как хочешь, можешь и дальше ничего не замечать, но я скажу, что оба эти парня неровно к тебе дышат. Слыхала, так теперь говорят. У Сашки – так просто всё на лице написано! А вот Борис – скрытный. Но меня не проведёшь.

– Чего ты добиваешься, мама? – уже совсем загнанная в угол, спросила Катя и посмотрела на маму с мольбой. – Поссорить нас, да? Так для меня это окно в другой мир. У нас ведь здесь как? Купила какая-нибудь Галя новое пальто или сделала стрижку модную, и всё, нос так задрала, что не знаешь как к ней подойти! А они, вон, и за границей пожили, а ведут себя так, будто мы ровня!

– О! Это мне знакомо. У нас в деревне тоже так было. Так это от недостатка ума! Какой прок гордиться тем, чего твои родители добились! Сам покажи, чего ты стоишь! Аня, кстати, тоже, вон, в богатстве живёт, а нос никогда не задирала. Я ведь грешным делом подумала, что Сашка её за то и выбрал, что дом свой, приданое будет. Но нет, чем больше смотрю, тем больше понимаю, адресом она ему подошла. Ему лишь бы к тебе поближе. Попомни моё слово, ненадолго это!

Любой подобный разговор напоминал пытку и просто вынуждал Катю замечать какие-то вещи, а потом вести спор с самой собой. Однако в любом таком споре побеждало мнение, которое нравилось ей больше всего. Мама судила по старинке, а Катя вполне допускала, что дружба между мальчишками и девчонками возможна. Мир очень изменился. Человек полетел в космос, атом себе на службу поставил, изобретал всё больше способов помочь людям в быту. Что для него какие-то там отношения полов, если не новая глава открытий! Катя не исключала, что учёные уже работали над их усовершенствованием, уж слишком много вокруг было несчастных людей, таких как её родители. Построить коммунизм без решения этой проблемы не получится. Отдельным пунктом в кодексе строителей коммунизма стоял вопрос о воспитании нового человека. И такие люди уже были. Чем не пример новенькие? Класс с их приходом преобразился до неузнаваемости! Катя тоже чувствовала, что растёт вместе с ними.

Было бы желание, а аргументы в его пользу всегда найдутся! Именно это произошло с Катей. Так, шаг за шагом, она училась лгать себе и, увы, была в этом совсем не одинока.

Всё утро Катя пыталась подобрать наряд на предстоящий вечер. Но, перепробовав все варианты, ни в одном себе не понравилась. Присутствие мамы тоже не способствовало принятию решения. Занимаясь домашними делами, Надежда Ивановна то и дело заглядывала в комнату и что-нибудь советовала.

– Ну что, никак не можешь выбрать? Я бы на твоём месте сегодня юбку голубую взяла и к ней что-нибудь тёмное, для контраста. Ты – светленькая, и тебе очень идёт чёрный цвет, а юбка эта полуклёш, да ещё широкий пояс с кулиской, просто загляденье будет.

Катя тоже склонялась к этому варианту, однако настроение, подпорченное Лёней накануне, не добавляло ей сговорчивости.

– Не мрачновато? Да и юбку эту я уже надевала.

– И что? Думаешь, все твои одноклассницы обновок себе нашили? Марина Александровна, тоже понятно, к своему единственному костюму белый кружевной воротничок прицепит. А вот мамочки новеньких – это не зна-а-аю. Думаю, имеют все возможности, чтоб переплюнуть всех вас. Я по родительским собраниям сужу, всегда нарядные, как на праздник. Офицерши, одним словом. А тут – женский день всё-таки!

Катя выслушала маму, но не стала говорить, как не нравится ей эта затея. Мамочки новеньких, как пить дать, затем и взялись устроить праздник на дому у Вовочки Ерёмина, чтоб перемыть всем косточки да ещё, наверное, похвастаться друг перед другом причёсками и нарядами. В этом смысле, конечно, вечер предстоял интересный. Катя давно уговаривала маму поменять причёску и обзавестись обновками, но та так привыкла на себе экономить, что даже сегодня причесалась и повязала волосы косынкой. Отец с утра даже не вспомнил их поздравить, – как обычно, сделал вид, что никакого праздника нет.

– Да, забыла спросить, Лёня тебя уже поздравил? Как он, вообще, согласился тебя отпустить? Не ревнует ещё к твоим мальчишкам?

– Это ты у него спроси. Я так лично вечером его увижу.

– Вот как! – что-то почувствовала Надежда Ивановна и нахмурилась. – Вижу, не очень у тебя настроение, не праздничное. Лёня уже показывает свой характер?

И снова мама была права. В ближайшем времени Лёне предстояло уйти в армию, и он всё чаще стал проявлять свой нрав. Вчера, к примеру, когда Катя отпрашивалась на праздник, действительно напоминал ревнивого мужа. Но она нашла, чем успокоиться: ревнует, значит, любит. Раз любит, значит, есть ради чего ждать Лёню из армии. Катя уже пообещала и не могла взять свои слова обратно, более того, не позволяла себе подобных мыслей. Предстоящие два года ужасали её полной неопределённостью, но вера в лучшее побеждала. Когда у человека есть цель, он способен на многое и гораздо сильнее того, кто живёт пустой тратой времени и сил. Сил у Кати хватало. Времени – тоже. Когда тебе всего шестнадцать лет, десять из которых прошли в стенах школы, время измеряется учебными неделями. Катя всегда поражалась его стремительной быстроте, когда заполняла дневник по воскресеньям, этим себя и успокаивала. Но с приближением момента «Х» всё чаще и чаще вспоминала тот пасмурный осенний вечер, когда ансамбль «Крылья» давал в городе прощальный концерт, после которого всем составом отбыл в Афганистан для выполнения интернационального долга. После танцев все высыпали на улицу и со слезами на глазах провожали своих кумиров. В страну из Афганистана уже начали приходить первые цинковые гробы.

– Что я хотела сказать тебе, доченька, – вдруг, немного смутившись чего-то, расстроила мысли дочери Надежда Ивановна. – Хочу повиниться перед тобой. Сначала сделала, потом подумала, что это может тебе навредить.

– О чём ты, мама? Разве можешь ты мне навредить? Ты же о себе совсем не умеешь думать!

Надежда Ивановна смутилась и с трудом сдержала слёзы. Однако преодолела замешательство и приступила к объяснениям.

– Не стала я тебе рассказывать, помнишь, пришла с родительского собрания расстроенная. Так вот, тогда всё и случилось. Стали про восьмое марта говорить, про выпускной. И так Марина Александровна Краммера с языка не спускала, а тут прямо с цепи сорвалась. Я смотрю, все головы даже опустили, так стыдно было слушать, вот я и не выдержала. Встала и всё ей высказала. Так, мол, и так, дружит с моей дочкой, ничего плохого за ним не вижу, и нечего тут его при всех поносить. Не для того мы вам своих детей доверили. Она мне в ответ: «Детей?» «А кто они для вас, не дети? – говорю, – что ж вы тут делаете в таком случае?» Что тут началось! Все начали кричать! Сашкина мать в слёзы. Хотела я к ней подойти, но не решилась, особняком они держатся.

Слушая рассказ мамы, Катя металась между недоверием и крайней степенью удивления, потом бросилась ей на шею.

– Мамочка, какая же ты у меня молодец! Как же я горжусь тобой! Поверить не могу, ты ли это! Не пойму только, почему ты расстроилась?

– Так, говорю же, как бы она теперь мстить тебе не стала. Вон, смотрю, двойки по истории стали появляться.

– Так это же самое смешное! Налепит двоек, а потом в конце четверти заметает следы. Как же, не хочется лишать класс хорошистов! И так мы не сильно впереди! Знаешь, что я думаю, она, может, не такая уж плохая, вон, в библиотеке могла бы работать или медсестрой даже, а вот учитель из неё никакой, это каждая собака в школе знает. Общение с детьми высвечивает в людях все их недостатки как рентген. Так мне кажется.