Следующий танец оказался медленным. Катя узнала песню и, схватив Сашку за руку, потащила в толпу.

Вновь пора дождей настала, осень бродит ныне,

Но она не помешала гореть рябине.

Снова ягоды рябины ярким, алым цветом

Посреди дубрав пустынных мне напомнят лето.

Этим летом постучалась радость у порога,

Но она вдруг оказалась такой недолгой

И растаяла, как листья тают на деревьях,

Всё, что было мне так близко, всё чему я верил.

Моя любовь – жива, как алый цвет рябин,

Твоей любви листва растаяла, как дым.

Кате казалось, что эту печальную историю она слышит впервые и, прячась за широкой спиной Сашки, вспоминала вчерашний вечер вдвоём с Лёней, его голос, глаза, губы. Её губы ещё хранили вкус его поцелуя, и происходящее вокруг напоминало дешёвую инсценировку к песне. Голос солиста звучал проникновенно, как много раз до этого, но сегодня достигал глубин, о которых Катя не подозревала. Боль, ревность, стыд – вся богатая гамма этих чувств меркла перед предстоящей пыткой людским злорадством. Цену ему Катя знала. Рана от ножа, который Галя вонзила ей в спину, саднила до сих пор и снова вскрылась и кровоточила. Желающих провернуть рукоятку было более чем достаточно. Даже Сашка вместо того, чтоб поддержать, бросал виноватые взгляды в сторону Лёни и его девушки и выглядел так, будто проглотил кол.

Всё, о чём мы говорили, мне забыть так трудно.

Думал я, что мы любили с тобой друг друга.

Нашим встречам, мне казалось, нет конца и края,

А теперь со мной остались лишь воспоминанья.

Моя любовь – жива, как алый цвет рябин,

Твоей любви листва растаяла, как дым!

Последний аккорд покончил со всеми мучениями. Сашка довёл свою партнёршу до Бориса и, вытерев пот со лба тыльной стороной ладони, снова скосил взгляд в сторону своего друга и его спутницы. Однако Катя, видимо, достигла той точки, где чувства настолько горячи, что ими начинает управлять безразличие.

Она не помнила, как оделась и оказалась на улице. По сравнению с душным залом здесь было отрезвляюще свежо. Редкие, тусклые фонари освещали старый запущенный сквер и невысокие старинные домики с фигурными крышами. Сквозь распахнутую настежь дверь Дома офицеров доносилось надрывное, с хрипотцой, пение местной знаменитости.

Вот и всё… Я тебя от себя отлучаю!

Вот и всё, я себя от тебя отучаю,

Отучаю от встреч – ровно в пять не встречаю,

Отучаю от плеч и от губ отучаю!

Унижаться, любя, не хочу и не буду,

Я забуду тебя, я тебя позабуду!

Ты приносишь беду, ты с ума меня сводишь!

Только как я уйду, если ты не уходишь?

Катя дождалась финала и, накинув на голову капюшон, двинулась вдоль по улице мимо освещённых окон гастронома. Мальчишки покорно шли следом. Все трое выглядели как часть похоронной процессии и, подметая улицу взглядами, боялись смотреть друг другу в глаза. Так, не проронив ни слова, и достигли поворота, откуда виднелся дом Кати.

Сама она бросила взгляд в ту сторону и остановилась, потом запрокинула голову и устремила глаза вверх. Мерцали звёзды и, скрытый полупрозрачными облаками, просвечивал бледный диск луны. В голове назойливо звучал мотив, а вместе с ним слова песни:

«Каждая моя мечта плывёт мимо, как облака на ветру. Я не туда иду. Что мне делать? Всё не так, как было. Что мне делать?..»

Вчера они с Лёней проходили здесь и также стояли, задрав головы и любуясь луной. Потом Катя почувствовала, что он смотрит на неё, а ещё через минуту ощутила на губах сладость поцелуя. Память упорно возвращала её в этот момент, но было трудно понять – пытала или спасала. Слёзы копились где-то внутри. Внешне Катя оставалась спокойна и выглядела так, будто единственное, что занимало её в эту минуту, была эта немая картина ночного неба. Мальчишки стояли рядом, но, даже не глядя в их сторону, она смогла ощутить степень возросшего напряжения.

– А кто она?

Вопрос, сорвавшись с губ, казалось, разрезал тишину и повис в воздухе. Катя испугалась, задав его, и сначала выдержала паузу и только после этого повернулась лицом к мальчишкам. Улыбка ещё блуждала на нём, но глаза требовали правды.

Сашка не выдержал этого и опустил голову, оставив ответ на усмотрение друга.

Поняв, что отпираться бесполезно, Борис взял ответственность на себя.

– А-а-а, так это Юлька Смыслова! – обесцветив голос до полного безразличия, воскликнул он, потом задумался, будто припоминал что-то, и добавил этим скудным сведениям полной ясности, – Лёнькина одноклассница. Из нашего городка. Вроде, было у них чё-то.

Вряд ли Борис выдал военную тайну, но выглядел так, будто сдал все пароли и явки и теперь сам запрашивал помощь Сашки, а заодно – молил у Кати прощения виноватым взглядом.

Пользуясь редкой возможностью, она изучала его лицо. Правильной формы нос, широкие густые брови, волевой подбородок, аккуратный изгиб губ. Сегодня немного другой, твёрже. В первую очередь в людях Катю привлекали глаза. Сегодня она не могла видеть их печальными и поставила на последнее место.

Каждое слово, сказанное Борисом, Сашка переживал настолько болезненно, что, казалось, редактировал и спорил, но, получив сигнал о помощи, вдруг онемел. Катя перевела на него взгляд, и тогда он шумно – словно собирался опрокинуть стакан водки – выдохнул из себя воздух, а с ним – несколько слов:

– Да-а-а, так учиться она уехала… куда-то… – потом многозначительно приложил указательный палец ко лбу, словно нужный факт и вправду мог извлечь столь необычным способом. Но тайну не открыл, лишь повесил голову также как его друг.

Катей вдруг овладело странное чувство. Тяжесть, лежавшая на сердце камнем, не ушла полностью, но уменьшилась многократно и с каждым мигом перерастала в радость, скрыть которую удалось, лишь спрятавшись в капюшоне. Катя совершенно не представляла, что стала бы делать, если бы осталась одна в этот вечер! Совсем не любители танцев, ради неё мальчишки изменили своим вкусам и даже своим желаниям, но главное – приняли на себя большую часть её переживаний. Знали, что ей понадобится помощь, и не смогли оставить одну. Лёня, его девушка, Галя и все те, кто завтра будут смаковать подробности и злорадствовать, виделись Кате персонажами какой-то другой истории, к которой сама она больше не имела отношения.

Глубину несчастья другого человека способен понять только добрый человек или же глубоко несчастный. Рядом с Катей были её добрые рыцари. И она спрашивала себя и не понимала, почему в рыцари своего сердца выбрала того человека, который до этого уровня явно не дотягивал.

Всю ночь Катя не сомкнула глаз и с ответственностью прилежной ученицы раскладывала по местам имеющуюся информацию. Фактов имелось достаточно. Чего немного недоставало ей, как будущей женщине, так это подробностей и мнения другой будущей женщины. По воскресеньям Алеська спала долго, и, как только позволили приличия, Катя прибежала к Ане.

Рассказ её был сбивчивым, однако Аня выслушала его более чем спокойно и даже вспомнила эту девушку и этот, прогремевший на всю вторую школу, роман.

– Ты же понимаешь, я после восьмого класса перешла в вашу школу. А что такое восьмой класс? Мелюзга! Лёнька тогда в девятом учился, так, помню, за ним даже десятиклассницы бегали. Парень, конечно, видный, нечего сказать! И, чего там, избалованный женским вниманием. Вот и довели его девки, пошёл в ПТУ, на шофёра. Что ему стараться! И так очередь. – Аня сказала об этом и сделала взгляд виноватым.

– Да ладно, ты не сказала ничего нового! Всё и так понятно. Я вчера насмотреться на них не могла! Така-а-ая красивая пара!

Последнее замечание, высказанное восторженным голосом, быстро привело Аню в чувство.