– Значит, бросаешь меня, так?

– Не бросаю, а даю тебе полную свободу действий. В общем, полагаюсь на твоё благоразумие. Рискую, конечно, а кому легко!

– Благоразумие? Это после того, как я с тобой на секцию записалась?

– А причём тут секция! Чем ты не довольна? Посмотри лучше, как хорошо всё складывается! Краммер ваш тоже пришёл, привёл с собой Андрюху! Хороший пацан. Не знаю, чего ты его боишься!

– Не боюсь, а побаиваюсь! Глаза, вечно, прищурит и изучает взглядом, как будто я инфузория какая-то или ещё хуже – туфелька!

– А туфелька хуже?

– Да ну тебя!

Аня возмущённо потрясла головой и вернулась к личности Андрея.

– Он всегда так смотрит! Фишка у человека такая! У меня, вон, закатывание глаз! Ещё я головой трясу, когда эмоции переполняют. У тебя улыбочка на все случаи жизни. Хрен поймёшь, что на уме! Что ни спрошу, плечами пожимаешь. У Алеськи твоей взгляд в упор. Мурашки по коже бегают. Не верится, прямо, что она тоже хохотушка, как мы с тобой! Борька ваш хихикает. Сашка смотрит исподлобья! Поняла?

– Поняла! Ещё как! Тебе только в психологи! Разобрала, что называется, по косточкам!

– Что ещё остаётся с вами! Никакого покоя!

– Покой нам только снится! – с улыбкой парировала Катя и выскочила за дверь. Улыбка какое-то время держалась на её лице, но по мере удаления от дома Ани становилась всё более грустной и наконец уступила маске озабоченности.

Душевные переживания выматывают человека больше, чем любая работа. Катя имела удовольствие убедиться в этом не один раз и даже понимала, наверное, почему победа над собой считается самой трудной. Правда, похвастать достойным результатом вряд ли могла и вряд ли могла понять все свои чувства. В последнее время – а с известных пор Катя ощущала это даже во сне – внутри неё как будто поселился какой-то другой человек, который всё время с ней спорил и почему-то всегда побеждал. И не она, он – полная её противоположность – искал встречи с Лёней, придумывая какие-то важные дела в центре. Всякий раз, отправляясь туда, Катя, как назло вспоминала взгляд Лёни в день их последней встречи, пристыженный и виноватый.

Город жил своей обычной жизнью. Полупустой днём, после пяти часов вечера он всегда оживал на время. Кто-то сразу бежал домой, кто-то заходил в гастроном в поисках чего-то съестного. Народ толпился на автобусных остановках, а также у ларька «Союзпечати». Изрезанный дорожками, сквер тоже не пустовал и, будто в честь какого-то события, был пронизан насквозь солнечными лучами. Осень достигла фазы уныния, и последняя улыбка солнца, уже скатившегося за здание универмага и нашедшего несколько проверенных лазеек, удерживала людей в местах его временного влияния. Знакомых лиц Катя не встретила, но вдруг поймала себя на мысли, что улыбается всем подряд. Солнце слепило глаза, и Лёню она заметила не сразу и именно тогда, когда обойти его не представлялось возможным. Наконец он тоже её заметил и, вдруг повернувшись всем телом, шагнул навстречу. Люди обходили их стороной, но Катя ничего не замечала: просто стояла и слушала удары собственного сердца, которое заглушило все звуки и, странно, больше не испытывала обиды.

Последние две недели Катя жила предвкушением праздника и не позволяла себе плохого настроения даже если на то были причины. Главный вопрос, который стоял перед ней – во что нарядиться на вечер – они с Аней решали сообща и сразу условились, что пойдут втроём, вместе с Лёней. Аня пока не обзавелась парнем и очень часто была третьей, но совсем не лишней, в этой компании. Взамен, охотно и совершенно безвозмездно, выполняла роль почтового голубя между влюблёнными.

В школу подруги чаще всего бегали вместе, а по пути обсуждали новости и, конечно, дела сердечные. Времени утром вечно не хватало, и Катя дожидалась Аню у ворот, а её настроение считывала сразу, как только та появлялась на высоком крыльце своего дома, который из-за жёлтой расцветки в любую погоду выглядел празднично.

– Что-то случилось? У тебя такая физиономия, будто ты ежа проглотила!

– Тебе показалось. Хотя, новость так себе. – Выбежав за калитку, Аня накинула крючок и только после этого посмотрела в глаза Кате, у которой от этого взгляда всё похолодело. – В общем, на вечер мы с тобой одни идём. Лёня уехал. Вернётся через неделю, не раньше. Что-то там с сестрой. Он не очень распространялся.

Тон, каким преподносилась информация, напоминал деловой, но взгляды, какими Аня сопровождала каждое слово, указывали на то, что чувства подруги для неё не мелочь, и она сама держится с трудом.

Получая удар, Катя не позволяла себе никакой реакции и этим очень напоминала некоторых представителей животного мира, замирающих в случае опасности. Все процессы происходили глубоко внутри, Аня понимала это, но всякий раз пыталась взломать систему.

– Да, знаю, слыхала, гонцов с плохой вестью лишали головы, вот только те времена прошли, к счастью! И не надо так вести себя, как будто я во всём виновата, если только в том, что у тебя телефона нет! Вечно я между вами болтаюсь!

Катя остановилась.

– Ну что ты глупости говоришь, я просто расстроилась. Ты здесь не причём.

– Тогда заплачь, что ли! Наори на меня! Я же понимаю, что ты чувствуешь! Мне, честное слово, легче станет. А то я со вчерашнего вечера сама не своя!

Пропустив мимо ушей Анины советы, Катя проявила интерес только к последнему факту.

– Значит, вчера звонил? Почему сам не сказал? Мы с ним вчера виделись, он, между прочим, в школу заходил!

– Срочное что-то, – взяв её за руку, примирительно предположила Аня и добавила взгляду сострадания. – Я понимаю: обидно, когда планы летят к чертям. Но с другой стороны, мы с тобой и без него справимся. Всё равно вместе хотели идти.

– Вместе, да, – подтвердила Катя и мотнула головой, – но без него не пойду.

Она умела быть решительной и, полагая, что разговор окончен, сразу повернула к лестнице, оставив Аню в недоумении.

Звонок звенел для других, чьи громкие голоса напоминали шипение масла на сковородке. Осенний бал. Теперь вечер в ПТУ. Сколько ещё в запасе у судьбы было испытаний? Что она опять задумала? И правда ли, что Лёня уехал к сестре? Катя не знала, откуда взялась эта мысль, но ни о чём другом не могла думать. Звонок с урока лишь усилил натяжение невидимых нитей. Чтобы не привлекать внимание, Катя вышла в коридор, прихватив с собой учебник, но только отошла к окну, как увидела Аню.

– Если ты думаешь, что я с тебя слезу, то плохо меня знаешь!

– Я уже поняла, – улыбнулась Катя, – но тогда и ты меня не знаешь. Я ведь только с виду такая покладистая. Сказала не пойду, значит – не пойду и точка!

– А я сказала – пойдёшь, иначе я не я буду! – не сдавалась Аня. Первая неудача её только распалила. Как только звенел звонок с урока, она появлялась перед Катей и ходила за ней тенью.

Пытка уговорами продолжалась три дня вплоть до субботы. Воистину, чтобы понять подруг, нужно было жить в то время, в этом маленьком городке! Дискотеки ещё не успели войти в моду повсеместно, и в приоритете была живая музыка. На городских танцах исполняли песни советских авторов, зато сцена ПТУ предоставлялась в пользование местных знаменитостей, которым – насколько Катя могла судить в ту пору – блестяще удавалось перепевать зарубежные шлягеры.

Времена были таковы, что не позволяли молодёжи иных вариантов. Не во всяком доме имелся даже скромный проигрывающий пластинки инструмент. Пластинки тоже состояли в списке дефицитов. Но это была лишь часть правды. Многие зарубежные исполнители находились под запретом, а записи их концертов попадали в страну по неофициальным каналам. В немилость власти попали также советские группы и некоторые исполнители. Однако, как всегда бывает в таком случае, это лишь подхлёстывало интерес к их творчеству со стороны прогрессивной молодёжи.

Катя не относила себя к их числу и разбиралась в музыке ровно настолько, насколько позволяло это странное время и условия её существования. Её отец, к счастью, когда-то интересовался музыкой, и радиола в доме имелась и даже была своевременно заменена на более современную. Правда, не ради любви к музыке, а исключительно из-за радио «Голос Америки», которое на прежнем приёмнике работало неустойчиво.