– Лишь вы меня любите…

Спустя годы Реналь стала для них отдушиной в мире, полном смертей. Она добрая, образованная и задорная. Ей не место среди игр в империю, но Элизиум отвернулся от малышки. Багровый Штат не оставляет пленных: ты либо победитель, либо проигравший. Элизиум в первую очередь известен своими многочисленными театрами и яркими небоскребами, которые переливаются яркими цветами, но не все актеры играют в театрах.

Реналь расчувствовалась, из-за чего Хван прижал ее к себе пуще прежнего. Он обернулся к Маркусу, который замешивал тесто для имбирных пряников. Противень уже был смазан маслом, ждал, когда на него начнут выкладывать будущую выпечку. Реналь поднялась взгляд вверх, к звезде на пышной туе. Никаких слез в Сон Владыки, никакого плача в столько хороший день.

эра зеленого бутона

– На кой хрен вам моя тачка? – парень с косяком меж пальцев удивленно смотрел на Хвана и Маркуса. – Только не говорите, что убили кого-то, – они мигом напряглись, убирая с лиц фальшиво приветливые улыбки. Заметив неловкость, Гарольд поспешил охладить пыл. – Расслабьтесь, это шутка. Просто местный юмор, привыкайте. Ладно, только дайте мне что-нибудь взамен.

– Ноутбук подойдет?

– Да, супер, – Гарольд кивнул, принимая ставку Хвана. Он выдвинул небольшой ящик в столе и достал ключи, кидая их в руки Маркуса. – Не поцарапайте, иначе я вас закопаю. А теперь уже не шутка.

Гарольд был из тех раздолбаев, которые каким-то образов успевают учиться на «отлично» и обкуриваться за один день, если не час. Он настолько легкомысленно относился к своей жизни, что вызывал неподдельную зависть. Все кругом знали, что на него можно положиться: если нужна помощь – звони Гарольду. Забрали в полицию? Гарольд внесет залог. Уснул пьяный на остановке? набери Гарольда. Ты беременная и никто не идет с тобой на аборт? Гарольд впишется, еще и конфет купит. Его родители познакомились, живя в коммуне Детей Солнца. К моменту, как мальчик появился в их семье, они уже стали стариками – усыновили его. Их философия передалась пареньку и пропитала его существование.

Движение зародилось во время войны Элизиума с Инферией, против которой выступали сами жители Элизиума. Они пытались максимально отдалиться от кровожадных убийц, создав свою идеологию: свобода и взаимопонимание. Их лозунгом были слова: «занимайтесь любовью, а не погромом». Люди протестовали против насилия и отказывались от военной службы. Самый знаменитый жест – как мужчины и женщины с длинными волосами вкладывали распустившиеся бутоны в дула ружей. Они призывали становиться открытыми, не мешать другим жить и сочувствовать. Единственный закон – чтить интересы и личность другого человека, как себя самого. Из того поколения выросли хорошие родители. Они создали укромные семьи и дали своим детям распуститься, словно тем самым росткам.

Поблагодарив Гарольда за радушие, они побежали вниз по лестнице общежития, пока их спины оттягивали рюкзаки – лучше не брать много вещей. Парни решили, что нужно на время затаиться. Мало ли, что могло еще случиться, и лучший вариант – скрыться из Зеленого, хотя бы до начала учебного года. Они провели день в истерике и страхе, что в дверь комнаты вот-вот постучит полиция, выкрикивая: «Вы арестованы за убийство». Однако ничего не происходило, не считая изводящих мыслей.

На парковке их ждал красный минивэн: забавный автомобиль-буханка, в котором можно ночевать без особых усилий. Местами проглядывались небольшие граффити, а внутри, на потолке встретили разные наклейки и парочка постеров. Они закинули сумки назад, прямо на протертый матрас и пыльное одеяло.

– Ты поведешь, – Хван открыл дверцу пассажирского сиденья. – Я не умею.

Маркус согласился. Отец учил его водить с шести лет, и первое, что сделал Маркус, когда достиг совершеннолетия – получил права. Двигатель завелся, а машина качнулась, покидая прежнее место.

– Куда направимся? – Маркус постукивал пальцем по рулю, пока они стояли на светофоре.

– Не знаю. Поехали в Желтый. Там, вроде, убили Вайрели. Это не причина, но… Просто поехали туда.

– Ладно.

Зеленый провожал палящим солнцем. От лучей быстро появился загар, но парни не стремились от него избавиться, прощаясь с вымученной бледностью. Хван опустил стекло, положив на раму локоть. Ветер врывался в салон, путаясь в шевелюре.

На другом конце города на несчастное кафе повесили табличку «закрыто». Проходящие мимо люди не видели труп, накрытый темной клеенкой. В маленькой каморке несколько человек просматривали записи с камер видеонаблюдения. Официантка тыкала в экран, не скрывая слез, из-за чего черная тушь измазала все ее лицо. Она повернулась к мужчине в горчичной рубахе и продолжала плакать. Тот вытащил из кармана белый платок и аккуратно провел по ее щекам, стирая непригодную косметику. Вокруг него вилась свора одинаково одетых приспешников. Все ожидали, что же скажет их главарь.

– Нужно позвонить в полицию, – всхлипывая, выпалила девушка.

– Нет, – мужчина ответил. – Никакой полиции.

Он подцепил прядь ее черных волос, бережно укладывая за ухо, в котором держались три серьги-кольца. Официантка подняла слезливые глаза, ища ответа в лике старшего. Мужчина по-отцовски улыбнулся ей, уничтожая тишину своим приказом:

– Найдите их.

эра распустившегося цветка

Вайрели был убит на пороге собственной виллы серийным киллером. Но мужчина стал знаменит вовсе не после своей смерти. Вайрели по сей день находится на слуху благодаря модному дому и вкладу в индустрию стиля. Он любил свою семью, но несчастья начались еще в детстве, когда Вайрели потерял старшую сестру от столбняка. Позже родственники давили на него, не давая раскрывать свою ориентацию. Так и было до девяносто пятого года, пока он не представил своего партнера Антонио, который работал в доме моды Вайрели. На момент смерти модельера, они были знакомы уже пятнадцать лет.

Вайрели выбрал логотипом голову Медузы Горгоны. Он считал ее совершенством, образом женской силы и красоты. Вайрели стал глотком свежего воздуха для восьмидесятых: сочетание ярких элементов, сексуальности и грации. Он платил манекенщицам немыслимые деньги, а мужчин выпускал на подиум без галстуков и в джинсах, чего до него не делали. Модельер также шил костюмы для театра и крупного кино. Хван листал журнал, со страниц которого на него загадочно смотрел кутюрье. Парень сидел в холле, ожидая своей очереди. Внезапно понял, что забыл снять солнечные очки. Он задержал взгляд на красной оправе: какое совпадение – тоже от Вайрели. Лим купил их в магазинчике, куда сплавляли все нераспроданные коллекции. Хван хмыкнул, вешая очки на треугольный вырез болотной рубашки. Дверь в кабинет открылась, заставляя встрепенуться.

– Добрый день, – женщина в летней блузке обратилась к нему. – Это Вы подавали заявление на гражданство?

– Да, – Хван отложил на этажерку макулатуру. – Да, это я.

– Проходите.

Хван поднялся, вновь оставляя Вайрели в одиночестве, среди старых журналов. Его ждало собеседование, после которого будет решено, останется ли он в Элизиуме. Однако Хван совершенно не волновался. Сел на напротив работницы, которая пила из белой кружки чай. Женщина переключила что-то в компьютере, пару раз стукнув по клавиатуре, и вернулась к собеседнику.

– Выглядите спокойным, – Хван чуть шелохнулся, показывая любопытство. – Обычно люди сильно переживают. Была даже девушка, которая потеряла сознание прямо на этом стуле.