– В Элизиуме вообще было много громких гангстеров. Кажется, нигде в мире больше такого не встречалось. Или хотя бы не в таком объеме. Чего стоит один Барго.

– Барго половину своего существования болел, а под конец жизни выдохся и обернулся жалким, – Хван подчеркнул красным маркером предложение в блокноте. – Все мафиози – всего лишь красивая сказка, которую продают нам, простым смертным. Не верь всему, что говорят. Истории Элизиума – это бренд. Они умеют делать деньги из воздуха, потому и являются лидерами по всем сторонам Земли, – он повернулся к Маркусу, который развалился на мягкой мебели и слушал его, пожевывая пирожок с начинкой из фасоли. – Я много читал про эту страну. Как говорится: «Знай врага в лик». Мы собираемся стать частью экосистемы, так что… Тебе тоже не помешает заняться просвещением, – но Лим встретил лишь совершенно расслабленное и довольное лицо друга, которого, кажется, не особо волновали знания. – Маркус, я серьезно. Придется ведь не только танцевать, но и учиться. Ты их язык хотя бы знаешь?

– Пыоаныаоср.

Хван медленно втянул воздух. Он был готов взорваться, но держался из последних сил. Все же, в данных обстоятельствах Маркус безнадежен. Хван усмирил внутри себя эмоции и ровно произнес:

– Такого языка не существует.

Маркус расхохотался, дожевав последний кусочек. Он отряхнул руки и чуть не вытер их о клетчатую рубашку, но вовремя опомнился. Маркус подполз ближе к другу и заглянул в разлинованную тетрадь:

– Значит, языка Элизиума не знаю. Но это ведь не проблема – ты мне поможешь. Твоего мозга хватит на нас двоих. Если тебя и меня похитит МэйМонти и увезет в Зеленую Рощу, именно Хван Лим всех спасет.

Хван усмехнулся, слушая вермишель, которую вешали ему на уши.

– То есть, ты не рассматриваешь вариант, что украдут кого-то одного?

– Ни в коем разе, я от тебя ни на шаг не отойду. В противном случае даже кофе купить не получится. Но дай мне слово, что не поедешь в Зеленую Рощу.

– Никакой Рощи, – Лим благосклонно кивнул ему.

Зеленая Роща являлась отправной точкой одной из самых страшных сект мира – той самой, которой правил МэйМонти. Животное, убившее беременную актрису Трей Диккенс. Маньяк лишил Элизиум блестящего таланта и невероятной красоты, а режиссер Джордж Диккенс предался скорби по покойным жене и ребенку.

«Я – Монстр! Я выполняю свою работу!» – такие слова были сказаны приспешником «семьи МэйМонти» прежде, чем он начал резать людей, что оказались в том несчастном доме. А уходя, они написали на входной двери всего одно слово – «свиньи», используя кровь убитой Трей Диккенс. История несомненно пугала, но, как и сказал Хван, она явно приукрашена, да и осталась в далеких годах, когда камеры еще не считывали черты физиономий, а полиция не торчала на каждом углу.

Эмили забежала в комнату, держа фиолетовое пальто – она собиралась покинуть их, чтобы пораньше вернуться домой и помочь маме с готовкой. Девушка подлетела к дивану и склонилась над Хваном, оставляя на его щеке поцелуй:

– Мне пора, – Лим сжал ее руку и чмокнул в тыльную сторону ладони. – Увидимся завтра, кролик.

– Увидимся, малышка.

Маркус еле сдерживал смех. Он плотно сжал челюсти, не давая гоготу проскользнуть мимо зубов. Когда дверь хлопнула, оповещая об ушедшей леди, парень перевел взгляд на друга и наигранно произнес:

– Увидимся, малышка, – он едва весомо хлопнул Хвана по щекам, не меняя тон голоса, словно сюсюкался с маленьким ребенком. – Я тебя люблю, мой сладкий кролик.

– Хватит выпендриваться, – Лим отмахнулся от него, смущенно улыбаясь. – Ты сам начнешь так делать, когда обзаведешься девушкой.

– Да ни за что, – Маркус отрицательно закачал черепушкой. – Звучит так приторно, что мне плохо становится.

– Держу пари – причина в том, что ты сожрал.

Чуть позже

Меховая кисть для гуаши проехалась по коже. Она наносила на эпидермис зеленый неон. Хван старательно рисовал на лице Маркуса подобие черепа. Празднование Дня Мертвецов в Городе-13 проходило как подобает – с пугалками, вечеринками и нарядами. Только парни решили не раскошеливаться на что-то шибко дорогое, ведь это всего лишь один праздник. Обошлись простым гримом и хорошим настроением.

– Получается? – поинтересовался Маркус, чувствуя, как старательно второй водил ворсом.

– Перестань во мне сомневаться.

– Но ты не умеешь рисовать.

– Замолчи, иначе криво будет.

Маркус немо согласился. Прохладный состав заставлял немного поежиться. Рисунок на лике Хвана той же формы. Его ресницы дрожали, он редко моргал. Сосредоточенность пронизывала каждый уголок, каждый изгиб. Даже в кромешной тьме от Маркуса не скрылись ноты перфекционизма, исходящие от друга. Лим был красивым – первое, что заметил Маркус, когда они встретились. Вроде, ничего такого – тонкие обветренные губы, небольшие щечки и заурядные волосы, которые толком даже не блестели от солнца. Однако это не мешало Хвану пользоваться популярностью у той же Эмили. Они отлично подходили друг другу. Разница в росте делала их пару еще более умилительной.

– Все хорошо? – Хван замер. – Так внимательно смотришь на меня. Надеюсь, это не потому, что я тебе в глаз попал?

– Ты попал в мой глаз?

– Немного…

Они часто менялись одеждой, потому что телосложения были идентичными. Мама Маркуса постоянно удивлялась, откуда у сына такие вещи. Она надеялась, что Маркус не экономит на еде, чтобы обзаводиться новой одежкой. У нее от сердца отлегло, когда на общем ужине Хван сознался в маленькой шалости. За незначительное вранье Маркус получил подзатыльник. Его родители были верующими людьми. Они часто посещали храм Владыки Солнца. Сам Маркус не питал особого интереса к религии, а заставлять сына ходить с ними – дело гиблое. Родственники позволяли ему оставаться дома во время служб, но всегда давали задания, вроде уборки ванной или мытья посуды.

На вечеринке собралось полным-полно посетителей. Красные лампы залили своим светом каждый кусочек подвального помещения. Громкая, энергичная музыка била по голове, словно молотки. Все вырядились, кто во что горазд: от детальных костюмов до элементарной простыни а-ля приведение. Зайдя в помещение, Хван, будто верный щенок, сразу же побежал к Эмили. Маркус лишь цокнул языком, провожая друга взглядом. К счастью, ему не пришлось провести ночь в полном одиночестве: его познакомили с Куан – очаровательной блондинкой с лисьими глазами и кошачьими ушками на ободке. Они разговорились, держась в стороне, около стола с напитками. Куан собиралась поступать на дизайнерский факультет, любила хип-хоп и не брезговала матом в речи. Девушка действительно впечатлила его. Не каждый день такую встретишь – раскрепощенную, немного хамоватую, но обладающую превосходным шармом.

– Чем интересуешься? – Маркус отпил из пластикового стаканчика, задавая ей вопрос.

– В данный момент – тобой.

– Ого, – парень вскинул бровь, уловив флирт прямее рельсов. – И как? Затягивает?

– Ты даже не представляешь, насколько, – Куан хитро улыбнулась, подходя ближе. Она оперлась плечом о стену, не отрываясь от него.

Оба понимали, что между ними возникла химия. Притяжение заставляло сокращать расстояние, протягивать руки, убирая за ушки пряди волос. Внезапно красные лампы погасли. Люди зашумели, восхищенно хлопали, гудели и свистели. Неоновые составы в палочках, гриме и косметике мерцали ярче планктона на берегах Океана. Куан сделала первый шаг сама. Она приблизилась к Маркусу, накрывая его губы своими. Он охотно принял предложение, начал гладить ее по волосам, придерживая за талию. Ткань платья сминалась под пальцами. Ноготки Куан мягко водили по чужой коже.