— Это те, кому благодарен Лациф, — увидев заинтересованный взгляд друга, прокомментировал Кевин.

— Настолько благодарен, что памятники поставил?

— Это Илоя — та, что спасла его и дала вторую жизнь, — указал Кевин на деву с рубиновыми волосами и вечно пылающим огнем в руках.

— Это Микар — богиня, что дала вторую жизнь его народу, — указал он на деву, которая держала в руках алмазное сердце.

— А это Лиари, — грустно улыбнулся Кев, указав на деву волосы которой были сотканы из изумруда, а тело из горного хрусталя. Она держала в ладонях сине-зеленую бабочку махаона, что была готова улететь, но продолжала оставаться в ладонях и непонятно было то ли дева хочет ее отпустить, то ли хочет захлопнуть клетку.

«Как думаете, раздавит?» — услышал за спиной Дин и торопливо обернулся.

— Это наш глава — Лациф, — представил Кевин повелителя Цивитаса, и жнец растерянно протянул руку.

— Здравствуйте.

— Привет, — король улыбнулся и пожал ладонь Зиры. — Дин, верно? Человек, который спас нашего Майка и помогал Кевину.

— А, ну, в общем, выходит так, — все еще потеряно отозвался тот.

— Я благодарен вам за помощь. И если вам что-то нужно только скажите.

— Нет, что вы, — тут же покачал головой жнец, — я ведь ничего особенного не сделал.

— Не можете поверить в происходящее?

— Есть такое.

— Когда вы можете одеть шлем и сесть за вирт, вы осознаете, что рано или поздно перенесетесь обратно, поэтому этот мир для вас всего лишь второй. Но те, кто живут здесь, и УВВИ никуда их не унесет считают это место своим домом. Для нас этот мир самый реальный из всех миров. Это наш дом. А сейчас наступили тяжелые времена, и, если вы позволите, я бы хотел попросить вас еще об одной услуге.

Дин задумчиво кивнул:

— Давайте обсудим. Смогу — помогу.

— Мне нужен доступ к вашему кафе. А точнее, к вашим виртам. Чтобы вы позволили в определенный момент игрокам войти в Цивитас бесплатно. Все расходы я вам возмещу, по этому поводу можете не переживать, и был бы благодарен если бы вы подключили других держателей кафе.

— Зачем вам это?

— Грядет война. Мне нужно пушечное мясо.

Обед в горло не лез. Раздумья не покидали Лацифа. Поиск самой разной информации, сопоставление всех имеющихся фактов, выискивание логических взаимосвязей, все это сейчас занимало разум короля. Он и не замечал о чем говорят за столом. Лациф не слушал их, но время от времени до него доносились отрывки фраз, которые сознание почему-то выцепляло из общего контекста.

«…да тогда все так жили…»

Неважно о чем они говорят. Сейчас необходимо разобраться в планах РИЯ. Что же это ядро затеяло? Почему ждал до последнего? Почему он сделал такое странное предложение? И зачем ему орда крылатых?

Много вопросов и ни одного путного ответа.

«…ох, и не говори, и противная такая болезнь…»

Тенебра сказала он не жалеет их, тогда это предложение последовало не из-за птиц, а из-за сердца? Но почему сейчас? И что такого хочет загадать РИЯ? А если этот рар исполняет любые желания, зачем он все-таки размножал грифонов?

«…да этой чертовой корью тогда пол страны переболело…»

Лациф нахмурился: «И о чем они только говорят. Корь, болезни», — мысленно вздохнул он, и вдруг мозаика сложилась в единое целое.

— Да мать же твою! — Лациф вскочил. Все за столом напугано уставились на него. А он отмахнулся и кинулся в коридор. — Крылатый!

Грифон летел к нему, и король, на ходу поймав его за морду, застыл и заглянул в глаза существа. Крылатый завизжал, пытаясь вырваться, но Лациф грозно зашипел:

— Не дергайся!

Галиш стоял уже у породнившегося ему домика в Занкии и наблюдал за зеленоволосой эльфийкой. Она постирала белье и теперь развешивала его на веревки, растянутые во дворе. Бредли и не знал, чего его сюда так тянет, но день ото дня он подпирал эту чертову стену, любуясь на Тери. Девушка, словно почувствовав его взгляд, обернулась, но стелсера видно не было, и она лишь пожала плечами. Вытряхнула корзину от воды и вошла в дом. Галиш вздохнул и скинул с себя пелену невидимости, устало потер лоб и опустил голову, набираясь сил уйти.

— Почему ты здесь? Ты следишь за мной?

Его на месте передернуло. Тери стояла прямо перед ним, но все, что пришло в голову в этот момент, это прижать ее к себе и поцеловать.

Эльфийка закричала, но уже в следующую секунду, вдруг, затихла в его объятиях и чуть отстранившись спросила:

— Это ты, Брут?

«Да что уже терять», — генерал убийц кивнул.

— Как я тебе в таком обличье? — покрутился он перед ней. — Разочарована? Темным я нравился тебе больше?

— Неважно как ты выглядишь, — пробормотала обескураженная эльфийка. — Почему ты так долго не приходил?

У Бредли в горле пересохло. Он оцепенело застыл перед ней.

«А у него есть какое-нибудь оправдание кроме собственной нерешительности?»

— Извини, Тери, я думал тебе не понравится вся эта возня с аватарами. Ты ведь понимаешь что я не из этого мира?

— Но ведь сейчас ты здесь.

Убийца довольно улыбнулся и, облегченно выдохнув, притянул девушку к себе:

— Значит ждала?

— Каждый день!

— Дочка! — король стоял на краю обрыва и звал Мирайю.

Богиня явилась перед ним с улыбкой на устах:

— Что такое, папочка?

— Мне снова нужна твоя помощь, милая. Вот с ними, — указал он на двух парящих в небе грифонов. Сашка провожала Пятно тоскливым взглядом, когда Лациф сказал, что птичка может не вернуться, но и слова против не сказала. Хотя там и по глазам все было понятно. Привязалась к зверушке.

— Что мне сделать?

— Клеть.

— Запереть их здесь?

— Я должен кое-что проверить, но это может обернуться не самым лучшим образом, поэтому сооруди клетку, чтобы не улетели.

— Конечно, папочка.

— Крылатый, Пятно! — рявкнул Лациф, и два грифона размером с диких львов с пронзительными криками, приземлились рядом с ним. — Сидеть!

Солнечная богиня закрыла глаза, всплеснула руками, и желтые лучи стали стекаться в ее ладони. Они сияли и слепили глаза. Мира блистала среди них. Расплавленное золото потекло по ее рукам и стало падать на землю, превращаясь в сеть со стенами и потолком. Богиня очертила горящую линию и круг замкнулся. Они оказались окружены со всех сторон жаркими стенами и, хотя, границы их клетки были довольно далеко, даже так, внутри царила нестерпимая жара.

Лациф протянул руку к Пятну, и тот добрыми глазами уставился на короля. Он аккуратно погладил ласковую живность и улыбнулся:

— Надеюсь, ты справишься, дружок.

Лациф протянул вторую руку и позвал шипящего чуть поодаль Крылатого. Тот явно чуял, что король затеял что-то неладное и немую просьбу исполнять не торопился.

— Не беси меня! — рявкнул повелитель Цивитаса, и грифон, гордо задрав голову, подошел к нему.

Обратившись в демона, Безликий взглянул на свои руки, и ледяное лезвие располосовало запястья, выпустив наружу потоки бордово-черной крови, что стекались в глубокую чашу, сотворенную им изо льда.

Лациф присел на корточки перед грифонами и скомандовал: «Пейте!»

Оба создания оживились, распахнули крылья и звонко завопили. Но Крылатый не торопился в отличии от Пятна. Белый грифон вкусил алого угощения и встрепенулся. Его глаза покраснели, а туша стала увеличиваться на глазах. Мирайя еле успевала расширять границы солнечной клети. Зверь рос быстро и остановился, когда стал размером со слона. Распахнул огромные крылья и тревожно загорланил. Крылатый, под давящим взглядом Безликого, тоже испробовал крови, и, теперь, два мощных существа топтались внутри круга. Несколько секунд прошло в осознании происходящего. Но вот Пятно втянул в себя воздух и внимательно уставился на демона. Взгляд его маленьких глаз застрял на кровоточащих запястьях. Грифон зашипел и кинулся на Лацифа. Король не двигался. Мирайя вскинула руки, приготовившись разделить их, как вдруг Крылатый завопил и ринулся на собрата. Он откинул Пятно в сторону, тот опалил перья о стену и, болезненно взвыв, снова понесся к королю. Два грифона встретились лоб в лоб.