К тому моменту, когда Елизавета Ани-Анимикусова со своей армией подошла к Грязнушке, Красноглуповская дивизия уже не напоминала сброд оборванцев, а хотя и смутно, но всё же походила на воинскую часть. Как только белоглуповцы с песнями ступили на мост через реку, они сразу же были встречены редким ружейным огнём и очень густым градом камней, которые красноглуповцы пуляли из рогаток.

Белоглуповцы в недоумении откатились назад от моста и заняли оборону на противоположном берегу Грязнушки.

Так Гражданская война на глуповской земле вошла в основную фазу.

Две армии глуповцев стояли друг против друга по разные стороны реки Грязнушки, не решаясь начать генеральное наступление. Впрочем, армии боялись начать хоть какое-то наступление, не обязательно генеральное. Поскольку Грязнушка – речка не очень широкая, то глуповцы могли переговариваться друг с другом через неё с разных берегов. В самом начале стратегического противостояния каждая сторона кричала другой: «Сдавайтесь!» Затем перекрикивание перешло в более хозяйственную фазу – в каждой из армий находились родственники и соседи по деревням. Даже установилось своеобразное расписание таких переговоров: когда земляки из какой деревни перекрикиваются друг с другом. Так узнавали новости из дома, передавали приветы и пожелания. Комиссары красноглуповцев и офицеры белоглуповцев присутствовали на этих переговорах, прислушиваясь к разговорам и пресекая возможности передачи несознательными лицами военной тайны. Впрочем, никому из глуповцев про военную тайну ничего не было известно, и они говорили в основном об урожае, о здоровье родных и знакомых, о свадьбах, крестинах и т. п.

Пауков, вновь назначенный командиром спецполка, таскался вначале «хвостиком» за каждым из членов штаба с просьбой объяснить ему, что такое «спецполк», которым он командует, и где он находится. В конце концов Железин предложил сформировать спецполк для снабжения армии из наиболее политически грамотных красноглуповцев – ведь взятые при бегстве из Глупова сухари, отварные куриные яйца и огурцы закончились, и проблема еды встала во весь рост. В ходе формирования спецполка возникли было трудности – ни у кого из глуповцев, какими бы политически грамотными они ни были, желания идти в полк с таким страшным названием не было. Всё разрешилось просто – Пауков как-то после долгих уговоров в одном из подразделений в сердцах плюнул и воскликнул:

– Да что ж это такое, а! Должен ведь хоть кто-то снабжением армии заниматься! Что ж, я один, что ли, буду по деревням продукты для армии таскать?!

– Так это что же получается, командир, – спросили Паукова красноглуповцы, – спецполк будет едой заниматься? Тогда записывай!

Быстренько сформированный пауковский спецполк из числа особо проголодавшихся добровольцев прошёлся по окружным деревням, «христарадничая». Крестьяне ничего не подавали. Пауков и в пояс кланялся, и заставлял бойцов петь песни, в том числе и старорежимные, – ничто не помогало! Так и вернулся полк в расположение армии уставший и голодный.

В Красноглуповской дивизии начались роптания и недовольства. Тут во всей красе проявил свой организационный талант комиссар Кузькин. Начальник штаба Круглолицын ему как-то указал на то, что во вверенном ему воинстве растут на почве голода паникёрские настроения и что это дело комиссара – паникёрские настроения прекращать. Кузькин всё понял. Неизвестно, где он достал бутыль самогона, но он её достал, и ходил он по подразделениям дивизии, ведя задушевные беседы с бойцами. При этом он наливал каждому бойцу «для поднятия храбрости» из бутылки. «Опыт не пропьёшь», – любил говаривать Кузькин. И действительно, его опыт на алкогольной ниве позволял ему удержаться на ногах, в то время как остальные бойцы от самогона быстро с ног валились.

Удивительное дело! Бутыль никогда не становилась порожней. Чёрт знает, как это так происходило, но бутыль кузькинского самогона – как неразменный пятак: всегда была наполовину пуста, а наполовину наполнена мутной жидкостью.

Штаб Красноглуповской дивизии понимал, что самогоном сыт не будешь, что распивание самогона – только временная мера, и лихорадочно искал пути снабжения дивизии съестным. Решили так:

– бывшие рыбаки будут ловить рыбу и раков в реке Грязнушке;

– бывшие охотники будут стрелять дичь и ловить зайцев;

– спецполк Паукова ходит по деревням и забирает силой съестные припасы, выдавая взамен расписки о получении припасов за подписью Паукова (он оказался грамотным) и полковой печатью.

Эти мероприятия спасли красноглуповцев от неминуемой гибели. Рыбы оказалось в Грязнушке много, зайцы так и прыгали в руки охотникам, а вальдшнепы сами пикировали в котлы с кашей. Пауков, разъяснивший своим бойцам, что припасы надо брать с применением силы, самолично грозил маузером особо упрямым крестьянам, а однажды даже застрелил одного из кулаков, после чего в округе крестьяне безропотно сдавали те припасы, которые не успели ещё спрятать.

Через несколько недель такого житья-бытья в расположение красноглуповцев прибыла Зойка Три Стакана с Камнем и с полком революционно настроенных рабочих из центра России и двумя вагонами винтовок и боеприпасов к ним. В центре России было голодно, а потому, зная о продовольственном богатстве Головотяпии, многие рабочие добровольно записывались в этот полк, мечтая хотя бы напоследок поесть досыта.

Зойка Три Стакана сразу же попыталась взять командование в свои руки, поскольку она была председателем РКНК Головотяпии, но встретила отпор.

– Нетушки! – заявил Живоглоцкий. – Я хочу командовать дивизией, и всё тут! Я уже всё наладил! И у меня жопыта больше… Да и бойцы меня уже слушают. Ещё неизвестно, как они отнесутся к смене командования. Скажут: нас на бабу променял!

– И бабу в Грязнушку бросят, – добавил Кузькин, – в набежавшую волну.

– И вообще, – продолжал Живоглоцкий. – Меня, может, вообще за подвиг руководства и сохранения боеспособности войска к награде надо представить, а не понижать в должности. Не дамся!

В штабе красноглуповцев назревала революционная ситуация, которая могла закончиться потасовкой и кровопролитием. Живоглоцкий и Кузькин, с одной стороны, а Зойка Три Стакана и Камень – с другой, не мигая смотрели в глаза друг другу, всё более и более распаляясь, сжимали и разжимали кулаки и нервно потрагивали руками кобуры пистолетов. Один только Железин сохранял нейтралитет, нервно покусывая при этом ногти. Вдруг он заулыбался и предложил:

– А почему бы нам не создать две дивизии в составе одной армии?

Все перестали сжимать кулаки и вздохнули с облегчением. Зойка Три Стакана просияла:

– Точно, товарищи! Мы создадим Красноглуповскую армию из двух дивизий. Я буду командиром армии, поскольку я председатель РКНК! Первую дивизию, как и прежде, будут возглавлять товарищи Живоглоцкий с Кузькиным, а вторую – Камень с Железиным. Есть возражения?

Возражения были, но только со стороны Живоглоцкого:

– А чё это ты будешь командовать армией? А почему не я? Повторяю: у меня жопыта больше!

Так быстро сказал Живоглоцкий фразу «у меня ж опыта больше», что получилось именно так, а не иначе.

Зойка Три Стакана смерила Живоглоцкого презрительным взглядом с головы до ног и наоборот, внимательно посмотрела на его зад, а потом тихо произнесла:

– А кого Ленин обнимал? А? Вот кого Ленин обнимал, тому и быть командиром всей армии!

Живоглоцкому возразить было нечего – его уже давно никто не обнимал. А тут! Сам Ленин обнимал! Поэтому он промолчал, а в ответ просто вытер нос рукавом рубашки.

– А к тому же, товарищи, – обращаясь ко всем, заявила Зойка Три Стакана, – на армию возлагается лишь одна ответственность, а именно – объединять героические дивизии. Подвиги будут совершать именно эти дивизии и их героические командиры и комиссары.

Все мужчины сразу же подобрели. А то! Ведь именно они будут совершать героические поступки и подвиги. Поэтому согласились создать армию из двух дивизий. Но тут со всей остротой стал вопрос: как назвать каждую дивизию? Вопрос, конечно, не простой! Назвать их Первая и Вторая? Но какая будет Первой, а какая Второй? Каждому хотелось возглавлять именно Первую, а не Вторую. Опять Живоглоцкий с Камнем из-за этого чуть не подрались, и опять стали создаваться все условия для революционной ситуации! После долгих мучений и товарищеских споров с обзыванием друг друга «уродами, навозными кучами и просто дерьмом» нашли, наконец, соломоново решение. Дивизию, которую возглавлял Камень, назвали Каменной дивизией, а дивизию, возглавляемую Живоглоцким, – Свинцовой. Нет ни первой, ни второй – есть Каменная и Свинцовая!