Прелюдия

Моей невесте 33 года. Она живет в Москве, в престижном районе, в элитном доме. Ее папа – один из крупнейших отечественных капиталистов. Моя будущая супруга еще девственница. Она сама призналась в этом, когда предложила себя в жены. «У меня не было мужчин в интимном смысле, – написала Милена. – Вы могли бы жениться на мне. Только два условия – быть воспитанным человеком и верным мужем».

Я, конечно, согласился сделать ей предложение: сразу же написал и сделал. Пообещал старательно учиться манерам высшего общества, попросил быть снисходительным, если поначалу не все станет получаться. Что касается супружеской верности, то, простукивая клятву на клавиатуре, влепил аж три восклицательных знака.

Милена ответила, что, во-первых, благодарит меня за предложение, во-вторых – она согласна, в-третьих – совсем необязательно было ставить три восклицательных знака: точки хватило бы вполне.

Красива ли моя Милена? Она довольно мила. Во всяком случае, достаточно привлекательна, чтобы свататься к ней без особых раздумий. Но самое главное – Милена чертовски стройна и, хотя может показаться слегка неживой, влечет меня до безумия. Удивляюсь, почему она до сих пор не вышла замуж или не завела любовника. Что? Вы полагаете, она обманывает насчет своей невинности? Возможно. Но мне почему-то кажется, что Милена говорит правду.

В первый раз, когда я увидел ее в офисе господина Полянского, она не произвела на меня впечатления. Обыкновенная молодая женщина в строгом синем платье, которое прикрывало колени, но не могло скрыть точеную фигурку. Фигурку я оценил сразу. Сама же бабенка показалась мне мымрой.

– Итак, начнем работать, – сказала мымра таким тоном, будто я что-то нарушил уже одним своим существованием.

Она положила перед собой распечатку отредактированного… правильнее сказать, написанного мною заново отрывка создаваемой книги. Эту книгу моими пальцами и мозгами пишет Марат Маратович, Миленин папаша. Он кидает сырье, прямо скажем, не самое качественное, а я доказываю всему миру, что Марат Маратович является родственником стародавнего князя Ивана Ивановича Пристромова (кстати, я тоже Иван Иванович), славного государева мужа доекатерининских времен. Ну, и как бы следует само собой, что господин Полянский – тоже князь.

Я все-таки посягаю на толерантность своего характера: холодный прием, как мне почудилось вначале, надменной тетки меня не сильно взбесил. Это нельзя назвать высокомерием представителей высшего класса. К чашке кофе на причудливом столике, вровень с которой я себя позиционировал в тот день, нельзя относиться заносчиво. Просто пришел никто, сделал то, что должен был сделать, и ушел. А Милена… она так и сказала: «Меня зовут Милена. Обращайтесь ко мне только по имени», допьет свой кофе, как только уйдет никто.

– Неплохо, – сказала тетенька, после того как внимательно, сделав пару небесспорных правок, прочитала мою историческую вещицу. – В целом затея мне не нравится, но это уже не к вам. Вы справились блестяще.

– Благодарю вас, Милена Маратовна, – ляпнул я по неосторожности.

– Я же просила вас, – проговорила она с упреком.

– Простите. Больше этого не повторится.

Я собрался было восвояси; уже рот открыл, чтобы вежливо распрощаться с дочерью Марата Маратовича и ждать от него очередной отрывок… как вдруг услышал нечто невероятное.

– Вы не хотели бы сегодня вечером сходить со мной в оперу? Так вышло, что я вынуждена идти одна. Мне это не совсем по душе, но и премьеру не хотелось бы пропускать.

Вот тогда-то я и почувствовал в себе первые поползновения: а что, подумал я, было бы неплохо овладеть этой Миленой. В интимном смысле. Такого экземпляра в моей коллекции еще не было.

– Вы вправе отказаться. Ничего страшного.

– О, конечно, я пойду с вами в театр! С удовольствием! – сказал я правду и тут же солгал: – Я люблю оперу.

Милена пришла в Большой театр в чулках… О, конечно, это могли быть такие колготки… Но что-то мне подсказывало: рядом со мной в партере Государственного академического Большого театра России, локоток к локотку, сидит молодая женщина в нейлоновых чулках.

– Вам нравится? – слегка подалась она ко мне.

– Нравится ли мне? – таким же шепотом переспросил я. – Это не то слово, Милена! Я счастлив! Спасибо вам!

Она продолжила наслаждаться искусством. А я смотрел вперед – туда, где тоненько и нечленораздельно выводила свою партию великая оперная певица, – смотрел с одухотворением на лице и нерастраченной тяжестью где-то там внизу и думал: не слишком ли откровенный бросил взгляд на эти винтажные ножки со стрелками, когда подходил к Большому театру, и не сглотнул ли минуту назад с ощутимым дыханием, когда прошептал ей, что счастлив?

После спектакля Милена предложила пройтись. Она со знанием дела говорила об оперном искусстве – я легко превратился в благодарного слушателя и своими краткими, но ловкими репликами доставил спутнице удовольствие.

С каким тайным наслаждением шел я рядом с Миленой в тот упоительный московский вечер!

Человек я обыкновенный. Вполне себе заурядный. О, нет, я не преуменьшаю свои достоинства и на комплименты не набиваюсь. Вообще об этом мало задумываюсь – кто я, что я… Живу себе и живу. И, кстати, не буду спорить, если кто-то станет утверждать, что я помешан на интимных отношениях. Помешан, не помешан – для меня степень этого моего безумия не имеет никакого значения. Да, наверное, плотские утехи больше каких-либо иных сущностей тревожат мой разум, тело и, вполне вероятно, подсознание. Я думаю о женщинах очень часто. Постоянно. Всегда. В минуты жестокого томления плоти какие только похабные мысли в отношении известных мне представительниц слабого пола и прекрасных уличных незнакомок не приходят в голову! Знали бы они, эти девушки и молоденькие женщины, чего я с ними только не вытворял! особенно весной, когда города и веси милой Родины переполнены красавицами, а глаза приобретают способность видеть сквозь замечательные женские наряды.

Лапать чужое без спроса, хотя бы даже в буйном своем воображении, я надолго прекратил после знакомства с моей второй женщиной, которую… кажется, любил. В сердечном смысле. А точнее – в плане душевного беспокойства и вообще черт знает чего.

А что вы хотели! собственно говоря! Мне всего лишь двадцать шесть лет, и, я так полагаю, темперамент у меня среднестатистический. То есть вполне пригодный для беззаботного существования и полноценного восприятия вкусностей жизни.

Сказать вам по-честному, моя коллекция невелика. В интимном смысле у меня было всего шесть милых особ, в том числе две девственницы. Милена должна стать третьей, кто по моей милости потеряет невинность, и седьмой в общем зачете. Если, конечно, до нашей свадьбы не будут иметь место случайные встречи. Скорее всего, этого не произойдет. Милена завладела моим воображением полностью, и я мечтаю только об одном: вступить с нею в половую близость.

С документально-исторической прозой господина Полянского мы с Миленой Маратовной начали работать спустя несколько дней после моего расставания с Оксаной, славной молоденькой женщиной, последней по счету.

Мы с ней жили все те полгода, в течение которых я, так сказать, покорял Москву. Хотя на самом деле я не ставил себе целью кого-то или что-то покорить. В столицу приперся сам не знаю почему. Все в Москву едут – и я поехал. Снял недорогую однокомнатную квартирку, хозяйкой которой как раз и была Оксана. Сама она живет с мамой в другой квартире, в такой же двушке. При нашем знакомстве Оксана забрала мой паспорт, взяла деньги вперед и понимающе улыбнулась.

На следующий день черт меня попутал. Было воскресенье, я проделал гимнастические упражнения, навел в квартире порядок, приготовил неплохой ужин. Никого я не ждал и ничего не предчувствовал. Сам не понимаю, что на меня нашло. Но вечером явилась Оксана со своей понимающей улыбкой и в элегантном коротком платье.