А немного помолчав, добавил:

— Ну и фокусами своими можешь меня не пугать. Колдунья, ха! Я колдунов и посильнее видал. Да если б ты была способна на что-нибудь эдакое… сейчас, неужели дала бы себя связать? Да готов медяк против золотого поставить, что тогда ни герцогу бы не поздоровилось, ни всему его хваленому войску.

Нора вздохнула, снова признавая правоту спасшего ее человека. И покорно поплелась следом. Уже не сопротивляясь.

И лишь когда оба выбрались из лагеря, хлопнула себя по лбу, едва не вскрикнув.

— Проклятье! Волосок… шкатулка!

Освальд снова обернулся и молча уставился на нее с недоумением.

— В моем шатре шкатулка осталась, — сказала Нора почти жалобно и виновато. И таким же жалобным взором уставилась на вора.

Но тот был неумолим.

— Прости, но нам не до бабских безделушек, — были его слова, — и так еле выбрались. Да и не оторвались до конца.

После этого Норе только и осталось, что язык прикусить. Ибо спорить в данном случае означало посвящать Освальда в свои затеи. А он, как ни крути, оставался чужаком и вообще человеком, работающим на ее врагов.

А что же мастер Бренн?

Надо сказать, что и без того его соратникам пришлась не по душе его готовность договариваться с Норой.

«Должен же быть другой способ выручить Освальда», — говорила еще Равенна. Но предложить такой способ не могла.

К тому же до самой Норы тоже нужно было как-то добраться. Задание-то от графа фон Бракенгарда никуда не делось. И если выполнить его не удастся, плакал титул вкупе с ленным правом для мастера Бренна… в лучшем случае.

А в худшем, прикрываясь королевской дочерью, на трон Нордфалии сядет Карл Дерзкий. И уж тогда тем более Бренну и его команде нечего будет ловить. Только и останется, что рвать когти. Желательно за южные хребты. Потому что про герцога Одербургского хоть и немного было известно, но это немного не оставляло ни малейшей надежды.

Мало того, что нраву герцог был воинственного и даже среди своих бывал мстителен и не сдержан. Так вдобавок он яростно ненавидел колдунов. До такой степени, что Альбрехт Третий с его приближенным казались на этом фоне воплощением терпимости и благодушия.

В общем, безвыходным казался расклад. Но и выход, какой предложил мастер Бренн, подопечных его, мягко говоря, не порадовал.

— Был бы с нами Освальд, — посетовала Равенна, — он бы даже не понял, зачем тратить время на разговоры. Если ты, мастер, стоял так близко к этой стерве, то мог бы превратить ее в жабу… он бы предложил. Ну, или какими-нибудь чарами оторвать голову. Чтобы королю и его приближенному принести.

— К сожалению, Освальд не с нами, — напомнил Бренн, — и ему бы очень не понравилось, пойди я на такую выходку. Потому что… страшно представить, что сотворил бы с ним герцог в отместку за гибель своей не то пассии, не то союзницы.

Равенна замолчала и сникла, признавая его правоту. А почтение к Бренну как к наставнику не позволило пускаться в бесплодные споры.

Зато сэра Андерса договоренность Бренна и Норы привела в ярость.

— То есть… как это понимать? — прямо вскинулся он, нависая над столом, за которым старый чародей и рассказывал о своей встрече с побочной королевской дочерью. — При всем почтении… ты предлагаешь, старик, убить короля? Короля, которому я поклялся служить?!

— Успокойтесь, благородный сэр, — веско осадил рыцаря Бренн, — лично вам я ничего не предлагаю. Убрать Альбрехта… и других я надеюсь с помощью магии. Так что королевской кровью вы свой меч не запачкаете. Если это вас беспокоит.

— Не только это, — молвил сэр Андерс уже спокойнее, и снова сев на свое место.

Вот только выражение его лица ничуть не смягчилось.

— Я узнал, что моему королю угрожает опасность. Знаете, что предписывает мне мой долг? Сделать все, от меня зависящее, чтобы спасти его величеству жизнь. По меньшей мере, донести на вас Дитриху фон Бракенгарду. А если не по меньшей… мне придется убить тебя, старик.

— Можете попробовать, сэр Андерс фон Веллесхайм, — подчеркнуто бесстрастно ответил мастер Бренн, — только должен предупредить: я буду сопротивляться. Остальные, я думаю, тоже не станут безучастно смотреть, как вы тут будете мечом размахивать.

Рыцарь покосился на соседей по столу.

Поймал взгляд Равенны — крайне неодобрительный. Едва ли она даст в обиду своего наставника и старшего соратника по колдовскому ремеслу.

Лицо Сиградда оставалось бесстрастным, словно из камня вытесанным. Но и на его поддержку сэру Андерсу рассчитывать не приходилось. Насколько рыцарь знал, варвара изгнали соплеменники. А мастер Бренн приютил. Так что в некотором смысле был единственным близким ему человеком.

— К тому же, — добавил старик не то назидательно, не то примирительно, — вы не видели битвы, благородный сэр. А я видел. Скажем так, имел несчастье видеть, как этот ваш король, в верности которому вы клялись, послал на смерть многих, таких как вы, сэр Андерс фон Веллесхайм. Такие же, как вы благородные рыцари сложили на том поле головы — и совершенно напрасно.

— Вам, простолюдинам, не понять, — сказал рыцарь тихо, — сначала я упустил родовое имение. Теперь вынужден клятву преступить. Спустить в нужник уже собственную честь. И что тогда от меня останется?

— Тогда как я своих соратников не бросаю, — продолжал Бренн, словно не услышав его сетований. — Напротив, хочу спасти одного из вас, оказавшегося в плену. И кто, по-вашему, поступает достойнее? Король или я?

— Для меня главное — поступать достойно самому, — не без гордости заявил сэр Андерс, — а не судить других. Как баба-сплетница на рынке.

Такой ответ его самого ободрил, придал уверенности. Рыцарь уже готов был даже перейти в наступление в этом словесном поединке. Что оставался поединком, хоть и велся словами, а не мечом.

Но мастера Бренна тоже пронять было не так-то просто.

— Так поступайте достойно, благородный сэр, — были его слова, — поступайте! Повторяю еще раз: самому вам мараться не придется. Мы с Равенной все сделаем сами. А насчет достоинства и верности скажу вот что. Про верность королю вы уже сказали. А верность соратникам как же? Боевым товарищам, братьям по оружию? Для вас ведь это не пустой звук… я надеюсь?

Рыцарь молча покачал головой, и собеседник его продолжил:

— Тогда напоминаю, что один из ваших, я подчеркиваю, ваших братьев по оружию и соратников сейчас в плену. И если я не выполню свою часть сделки, он может погибнуть. Вы — как? Готовы его предать?

— Нет, это немыслимо просто, — сэр Андерс по-прежнему говорил вполголоса, но тон его снова сделался угрожающим, — жизнь короля за жизнь простолюдина… тем более, вора. Нечего сказать, хорошая сделка!

Он снова обвел взглядом сидящих за столом. И опять не нашел поддержки. Так что попытался зайти с другой стороны.

— Ты вот хулил его величество, старик, — сказал рыцарь спокойней, — но думаешь, эти, которые на его место метят — лучше? Побочная дочь-простолюдинка, умеющая разве что корову доить. Ну и… под нужных людей стелиться.

Он был готов выразиться грубее и хлестче. Но не привык оскорблять женщину. Даже неблагородного происхождения и за глаза.

— Что она знает о государственных делах? — продолжал сэр Андерс. — Что дело короля… или королевы — сидеть на троне, устраивать пиры, где можно жрать в три горла. И вообще купаться в роскоши. Нужна ли нам такая правительница? Про герцога я уже молчу… это зверь. Хищник в людском обличье. И ты хочешь его сюда привести? Ради титула и лена… а оно того стоит?

— Ради спасения одного из ваших соратников, благородный сэр, — вздохнув, напомнил мастер Бренн с усталой укоризной терпеливого учителя, вынужденного вновь и вновь повторять для туповатого ученика.

— Который не справился, — в свою очередь напомнил и ему сэр Андерс, — только бахвалился почем зря… в грудь себя бил.

— Вы, благородный сэр, не сомневаюсь, могли бы справиться лучше, — здесь Бренн не удержался от шпильки, — но вы отказались. Забыли? И потому, прошу: не мешайте нам, простолюдинам, пытаться что-то исправить своими силами.