Чародей мог бы рассказать о державах на далеком юге или востоке. Настолько обширных, что все «лоскутное одеяло» Священной Империи, что и было для молодого вора единственно известным ему миром, занимало примерно столько места, сколько пара не самых крупных тамошних провинций. Но сказал по-другому. Попроще.

— Может быть, короли и иже с ними немного стоят, — были его слова. — Особенно перед лицом настоящей беды. Может быть, они много и почем зря важничают, властвуя на клочке земли. Но у них есть право, которого нет у нас. Они могут присваивать титулы — раз, и делиться своими землями в благодарность за верную службу — два. Тогда как мы, я уже говорил, никто. И только милость короля позволит стать нам хоть кем-то.

Затем Бренн перевел взгляд на Сиградда.

— Могучий воитель правильно подметил, — с мягкостью в голосе, но в то же время твердо стоя на своем, произнес старик, — его сородичи были хороши в ближнем бою. Зато против лучников… им было гораздо трудней. Так всегда бывает. В одних случаях действенней одно оружие, в других — другое. Нет смысла, например, конницей штурмовать замок. Зато пеших мечников в чистом поле даже меньший по численности конный отряд сметет как ураган.

Наконец, чародей обратился к сэру Андерсу.

— Это, кстати, ответ и на вашу претензию, благородный сэр. С одним противником лучше использовать одно оружие, с другим другое. Против мертвяков и демонов короли со своими воинствами действительно не столь хороши. Потому что чураются волшбы. Слишком верят тем, кто объявляет любого чародея дьявольским прислужником. Зато воевать против обычных живых людей, из плоти и крови — в этом воинам его величества почти нет равных. Поднаторели… за века.

— Я тоже не в восторге, — взяла слово и Равенна, — никому никогда не служила. Так почему должна… почему мы все должны?..

— Вот тут ты ошибаешься, — произнес мастер Бренн с ласковой укоризной, — ты… как и мы все, служим уже давно. Человечеству. Включая, кстати, и короля Нордфалии. В противном случае, стал бы кто из вас терпеть тяготы походной жизни. Ночевки под открытым небом и тому подобное. Не говоря уже о возможности погибнуть в бою. Просто ты… и все вы не задумывались об этом.

Вздохнув — дух переведя, старик добавил:

— Разница в том, что теперь нам представляется шанс не просто послужить, но и получить кое-какую выгоду с этой службы. Хотя лично я надеюсь, что она не будет сильно долгой и обременительной. Служба, я имею в виду.

И снова обратился к Андерсу фон Веллесхайму.

— Благородный сэр… вы, вроде, говорили, что ваш род вхож в королевский двор, — сказал он с толикой робости. Даже как будто заискивая.

Непосредственный Освальд при этом не удержался и хмыкнул.

— Отца моего точно принимали при дворе, — отвечал рыцарь, — насчет Рихарда… покойного — не знаю. Сам же я не успел. По понятным причинам.

— Думаю, теперь у вас будет возможность наверстать, благородный сэр, — теперь в голосе Бренна, напротив, промелькнула едва заметная усмешка, — потому что на вас у нас теперь вся надежда. Если вы не сможете решить этот вопрос… договориться о приеме в королевском замке — то, боюсь, не сможет никто.

— Сделаю все, что в моих силах, — отвечал Андерс просто.

Прямо с утра рыцарь отправился в королевский замок. Возвышающуюся над городом, просто-таки тянущуюся к небу твердыню. Приглашение же на прием для мастера Бренна и его соратников он получил дня через три. Удивительная и просто непривычная быстрота для тех, кто привык считать, будто спешка — удел прислуги и всяких простолюдинов.

К тому времени Бренн и его команда успели покинуть постоялый двор. Пусть интереса к ним там никто не выказывал, но старик-чародей был уверен: в предстоящей миссии будет не обойтись без волшбы. А привлекать к себе внимание совершением магических ритуалов не стоило даже в таком заведении, где до тебя вроде как нет никому дела.

Бренн знал: простой человек слаб как сухой лист. А лист увлекает без труда и в любую сторону порыв ветра. Вот подул ветер, поднятый не то воплями фанатиков, не то происками Братства Ночи. И жившие по соседству крестьяне, частью пугливые, частью охотно прислуживавшие чародею (но почти всегда миролюбивые) обернулись кровожадной ордой. Потому никто не мог поручиться, что и равнодушие хозяина, обслуги и гостей постоялого двора не сменится враждебностью. Заметь кто-то из них, что в заведении объявились колдуны.

В качестве временного убежища глазастый и находчивый Освальд присмотрел один из домов. Заброшенный, заколоченный, и из которого обитатели городского дна успели вынести, кажется, все, кроме пыли. Ну и камина еще. Зато что бы ни происходило внутри, это было скрыто от посторонних глаз.

Прежде чем перебраться в этот дом, мастер Бренн нашел кучку мужчин — праздношатающихся, но с честными мирными лицами трудяг. Вручил им золотую монету, отчего у хотя бы одного из них глаза на лоб полезли. И сопроводил этот щедрый жест просьбой прибраться в присмотренном доме и прикупить для него мебели. Хотя бы самой необходимой. Стол, лавки, кровати. Ну и постельное белье, разумеется.

А сопровождавший Бренна Сиградд подкрепил его просьбу обещанием найти этих мужиков и отрубить их причиндалы, если вздумают обмануть. Смыться с деньгами, не сделав ничего, например. Ну и продемонстрировал секиру, с помощью которой собирался исполнить свое обещание. То есть, аккуратности ювелира в этом деле от варвара ждать не приходилось.

Были ли эти вынужденно бездельничающие горожане действительно честными (а может, подействовала угроза Сиградда), но к концу дня они с заданием управились. Так что ужинать в тот день мастеру Бренну и его соратникам довелось уже на новом месте.

Тогда же оказалось, что Равенна не только умела зелья варить, но и вообще-то неплохо готовила.

Особой чистоты после приборки в доме, правда, не чувствовалось. Но хотя бы не докучал запах пыли и затхлости.

Что до приглашения, то оно, когда, наконец, было получено сэром Андерсом, предписывало явиться в королевский замок уже назавтра, с утра.

Встав спозаранку и наспех позавтракав, соратники мастера Бренна подошли к подъемному мосту в замок незадолго до того, как сам мост был опущен, открывая дорогу.

Еще полчаса спустя все пятеро стояли… нет, не в тронном зале, а лишь в его приемной. Просторной комнате, увешанной портретами членов монаршей семьи. Лица, смотревшие с полотен, выглядели как один исполненными благородного достоинства. Каковое чернь в вечной неблагодарности своей обычно называет спесью.

Сидеть Бренну и его спутникам не предложили, да и негде было. Никакой мебели, кроме портретов и факелов на подставках в приемной не имелось. Так и ждали все пятеро — переминаясь с ноги на ногу или прохаживаясь по комнате. Башмаками по каменному полу постукивая.

А потом отворилась дверь… нет, не двустворчатая, высотою в два человеческих роста, и ведущая в тронный зал. Но куда более скромная — в боковой стене. И в приемную вышел немолодой мужчина.

Своим узким морщинистым лицом и тронутыми сединой рыжими волосами он совсем не напоминал лики королей на портретах. Лихо закрученные усы словно бы призваны были добавить его облику мужественности. Но на взгляд Освальда, например, усы эти (тем более рыжие) придавали сходство, скорее, с вездесущим тараканом. А, по мнению Сиградда… которое, впрочем, тот держал при себе, в пышных, с кружевами, одеждах этого человека было что-то бабское. Цепь на шее, считал варвар, вообще больше подходила собаке, а не человеку. Да и ростом рыжеусый не вышел.

— Ваше… величество, — с непривычной для него подобострастностью произнес мастер Бренн и по-старчески осторожно согнулся в поклоне.

Чем заслужил неодобрительные взгляды Равенны, Сиградда и сэра Андерса и насмешливый — Освальда.

Последний не то чтобы злорадствовал. Просто не каждый день увидишь, как премудрый колдун опростоволосился. Мудрым, будучи, явно не во всем.

Добро, хоть опуститься на колени не успел.