— Лучше бы ты продолжила работу официантки… — усмехается шёпотом он. — Сколько вас? И на кого вы работаете?

Я молчу, продолжая смотреть ему в глаза. Он оценивает мою выдержку и приказывает жестом, чтобы я повернулась к нему спиной. Как только я выполняю его приказ, я чувствую холодную сталь на своих запястьях. Он грубо толкает меня вперёд. Я прохожу через лабиринты каких-то завалов из коробок, упаковок, транспортной тары и прочего хлама. Я размышляю о том, что сказал мне Тобиас, когда попросил меня быть внимательной. Может, он что-то предчувствовал? Да Виссимо взводит курок и смотрит на меня.

— Последний раз спрашиваю: кто ты и на кого работаешь?

— Иди к чёрту, Да Виссимо! — говорю я.

— Пойду, милая, пойду. Меня там уже заждались. Но и тебя прихвачу с собой.

Его глаза недобро блеснули. Я слышу хлопок и чувствую дикую боль в ноге. Вот сволочь! Он прострелил мне ногу чуть выше колена. Сволочь! Я закусываю нижнюю губу и падаю на пол. Во рту характерный привкус крови, сопровождающийся солью и железом. Не выдержав боли, я начинаю стонать. Сначала тихо, потом чуть громче. Когда апогей достигнут, я чувствую, что разум затуманивается, а сознание отключается… Что ж… Надеюсь, черти мне приготовят котёл похолоднее в жарком аду…

— Трис! Трис! — слышу я голос, пробирающийся через дебри сознания. — Очнись! — второй голос просит настойчиво.

— Как она? — этот голос я узнала: Кристина.

— Потеряла сознание от болевого шока. Но жить будет. — этот голос определённо принадлежит Тобиасу.

Я с трудом разлепляю глаза и вижу склонившихся надо мной Эрика, Кристину и Тобиаса. У всех троих обеспокоенные лица. Я пытаюсь что-то сказать, но не выходит. Во рту пересохло. В голове сумбур.

— Слава Богу! — шепчет Тобиас и прикрывает глаза облегчённо. Перепугался. Мне помогли подняться и сесть. Я смотрю на свою ногу. Перебинтовано выше колена, но даже сквозь повязку проступают пятна крови. Чёртов Да Виссимо! И тут я замечаю неподалёку от себя тело. Человек. Не пойму, дышит или нет.

— Да Виссимо? — еле волоча языком, спрашиваю я.

— А… Да… — говорит Кристина. Но в её глазах плещутся смятение и разочарование. — Он сказал, что мы с ним больше не семья. Поэтому он пожалел об этом. — Эрик и Тобиас усмехаются. Кристина смотрит на них и начинает смеяться. Сначала тихо, потом громче. Я с недоверием смотрю на неё.

— Истерика? — перевожу я глаза на парней.

— Не думаю… — говорит Тобиас. — Она просто обиделась на него. Он же вычеркнул её из списка семьи.

— Да, Кристина, оказывается, опасна в гневе! — Эрик подходит к ней и обнимает за плечи.

— А бриллиант? — спрашиваю я.

— Бриллиант? — переспрашивает Тобиас. — Ты про этот? — он достаёт из кармана синий камень в элегантной оправе.

— Настоящий? — спрашиваю я и усмехаюсь.

— Самый что ни на есть! — подтверждает Тобиас. Кристина и Эрик улыбаются и кивают в знак согласия. Что ж… Получается, что я пропустила всё самое интересное… А нога-то болит…

Вот уже больше получаса я сижу и наблюдаю за Эриком и Кристиной. Они мило воркуют и не обращают внимания на меня. Вдруг двери открываются, и в кабинет входит злой Тобиас. В спортивном костюме, с влажными волосами. На шее висит чёрное полотенце. Он кидает сумку и осматривает нас.

— Они, что, издеваются над нами? — зло спрашивает он.

— Возможно… — говорит Эрик, не отрываясь от Кристины. — Что на этот раз?

Тобиас молча снимает полотенце с шеи и растягивает его перед нами. На чёрном полотне вышито одно слово: "Статус-кво". Оригинально…

— Как они связались с вами? — продолжает возмущаться Фор.

— Позвонили, — говорит Кристина.

— Нам позвонили, — поправляет её Эрик. Тобиас молча переводит на меня взгляд.

— Получила сообщение… — пожимаю я растерянно плечами.

— Вот! — победно восклицает Тобиас. — Со всеми связываются нормально. И только мне подсовывают дурацкие намеки! — Мы начинаем громко смеяться. Тобиас закатывает глаза.

— Потому что с вами, мистер Итон, невозможно связаться: то вы трубку не берете, то вас нет дома, — раздается голос Макса у нас за спинами, — поэтому мы решили, что так вы быстрее поймете, что вы нам нужны.

— Несмотря на то, что у меня сегодня выходной? — возмущенно спрашивает Тобиас.

— С чего вы взяли, что у вас сегодня выходной? — удивляется Макс.

— Хорошо, не выходной… — говорит нехотя Тобиас. — Но время-то на личную жизнь должно же быть?

— Нет, — коротко отвечает Макс. Тобиас зло смотрит на Макса, но тот, похоже, делает вид, что не замечает. Тогда Тобиас садится на диван рядом со мной и откидывает голову назад, прикрывая глаза. Наверное, пора смириться с тем, что мы не принадлежим уже сами себе… — Я собрал вас, чтобы сообщить, что у нас новое задание, — торжественно говорит Макс, — вам говорит что-нибудь имя Дэвид Линч?

Мы смотрим друг на друга. Никто ничего не говорит.

— Я так и думал… — говорит Макс. — Дэвид Линч был авторитетом среди воров в 60-е годы. Сейчас ему 60 лет. В своё время он достаточно нашумел. Но самым громким делом его жизни было, есть и будет ограбление Центрального Банка Чикаго, когда он украл нечто очень важное, нежели деньги.

— Что может быть важнее денег? — удивляюсь я.

— Совесть? — спрашивает Кристина. Я удивленно смотрю на неё, а она на меня. Мы не выдерживаем и смеемся.

— Рад, что у вас, мисс Миллз, и у вас, мисс Прайор, с чувством юмора все хорошо, — строго замечает Макс, и мы замолкаем, — но, к сожалению, вы не угадали. Он украл 10 клише для печатания банкнот номиналом в 100 долларов.

Ого! Эрик присвистнул, а Тобиас открыл рот от услышанного. Мы с Кристиной молча уставились друг на друга. Да, наша шутка про совесть меркнет по сравнению с действительностью…

— Но… Ведь это же можно подорвать экономику страны, к чертям собачьим! — восторженно говорит Эрик.

— Именно! — подтверждает Макс.

— А почему у него не изъяли их? — робко спрашивает Кристина.

— Когда его взяли ФБР, он молчал. Из него так и не получилось выбить правду. Но буквально завтра его выпускают на волю. Он отсидел свой срок. От вас требуется узнать у Дэвида Линча, где он спрятал клише.

— Действуем, как всегда: сами? — спрашиваю я.

— Молодец, мисс Прайор. Вы, как всегда, очень проницательны, — говорит Макс и улыбается. Он выходит из кабинета, а мы растерянно смотрим друг на друга. Одно задание лучше другого… Как можно разговорить матерого преступника, если это не получилось даже у ФБР? Как мне нравится моя новая работа… Аж чешется везде…

— Предлагаю перекусить, а заодно и подумать над планом операции? — предлагает Тобиас.

Мы встаем и направляемся к выходу. Да, действительно, есть над чем подумать…

— Две отбивные, картошка и салат, — говорит Эрик, и Кристина кивает головой. Тобиас смотрит на меня.

— Мне, пожалуйста, кофе и кусок яблочного пирога, — говорю я официанту.

— Трис, тебе нужно нормально поесть, — возражает Фор.

— Это нормальная еда, — говорю я, давая понять, что спор здесь неуместен.

— Мне то же самое, что и девушке, — говорит Тобиас и улыбается. Официант принимает заказ и уходит. Я смотрю на Фора и хмурю брови. Чего он хочет?

— А вы, я смотрю, на диете? — удивляется Эрик.

— Нет. Просто в моей голодной смерти я попрошу винить её! — говорит Тобиас и улыбается. Вот дурачок! После того, что произошло между нами, мы так и не поговорили. А о чем нам разговаривать? Мне кажется, что отношения между нами неуместны. Мы коллеги. А то, что было… Не спорю, это было прекрасно… Но я не уверена, что это может иметь продолжение…

— Нужно придумать план действий, — говорит Кристина.

— Как заставить говорить человека, который не хочет говорить? — спрашивает Эрик. Это звучит, как риторический вопрос.

— Нужно покопаться в архивах. Может, там найдём что-нибудь дельное? — предлагает Тобиас.