— Бедная Тейлиии, — едва не пропела донельзя огорченная Рекщинэ. — Она останется навсегда одна без любимого мужа!

Страшила только поморщился, поскольку женские слезы очень не любил.

— Ага, — понял Вахтер, также стараясь не вслушиваться в оплакивание своей горькой судьбинушки. — То есть, Проклятие строится на том, чтобы я никогда не увидел Тейлитэ и потому мы с ней все встретиться не можем?

— В чем-то именно так. Действие Проклятия описано туманно, использовали его очень редко. Да оно и понятно. Сам понимаешь, что сейчас аграи куп пеле долбят Проклятиями по разным баллотам или каммам не для того, чтобы те потом не могли любиться со своими женушками никогда. С точки зрения передовой военной мысли это непрактично. Сейчас сама цель Проклятия вторична, а первичен сильнейший болевой эффект попадания им. Проклятие используют против сильнобронированной цели, поскольку, получив его разряд, противник минут на пять-десять теряет способность наносить ответные удары. Впадает в забытье или просто оказывается очень слабым продолжать бой. А за пять минут аута в современных космических разборках его уже на фарш пустят по тихой грусти.

— Да, было больно, — согласился Вахтер, припоминая разборки с Трисмегасом. — Но не так, чтобы в обморок брякаться! Только разозлило.

— Да у тебя все как не у людей, — привел железный довод Страшила. — Так вот. Первое Проклятие — Разлука. Заставляет всегда быть на дистанции от самого любимого человека. Видимо, оно и держит тебя на расстоянии от Тейлитэ. Возможно, ты бы смог побороть его сверхусилием воли, поскольку, кхм, суперарагма. Но била тебя тоже не самая простая зверушка, такой и в Красной книге нет. Тоже суперарагма, я так понимаю. Только из другой Вселенной.

— Битва двух богов, предваряющая Конец Света, — прошептала Рекщинэ. — В здешних легендах и ритуальных песнях это один из самых частых сюжетов.

Вахтер только пожал плечами. Страшила продолжил:

— Второе Проклятие — Безумие. Оно постепенно разлагает твое сознание, превращая в инвалида, а там и вовсе станешь овощем. Или подобием бешенной собаки — рвать и метать будешь, всех подряд валить, пока ближайший участковый не пристрелит. Образно говоря.

— Так не пойдет! — категорично заявил Вахтер. — Мне еще требуется явиться на битву и разбить войска Трисмегаса, а затем и его самого перевести на шашлык. Как же я это сделаю, если умом тронусь?

— У аграи куп пеле говорится, что это Проклятие можно на время затормозить, имея сильный кресекан, то бишь, личное оружие. Кресекан будет вытягивать из тебя яд безумия. Есть у тебя кресекан? Меч твой где? Выбросил?

— Убежал от меня меч, — вздохнул Вахтер. — Уже второй по счету. Пугливое в последнее время оружие пошло. Крови боится.

Тесть с тещей опять переглянулись. Возможно, решив, что попавший под Проклятье Безумия зятек уже начал терять рассудок.

— Ты как себя чувствуешь? — участливо спросила Рекщинэ. — Голова не кружится? Нет ли гула в ушах, нет ли провалов в памяти?

— Да вроде все нормально, — ответил Вахтер. Задумчиво отпил вина из бурдюка. — Я еще полежу тут, с мыслями соберусь, ага? А вы идите уже, дела не ждут, требуется обратно в Краснотал трогаться, да побыстрее. Там Мараш остался с весьма подозрительными боярами. Чует мое сердце, повесят они его на пару с Восолапом, а сами город Ордену сдадут.

— Хорошо, мы пойдем, тебе нужен покой и сон, — согласилась с ним Рекщинэ, увлекая за собой к выходу Страшилу.

— Ищи меч, Баа Ци! — сказал тот строго. — Судя по характеру Проклятия, тебе осталось от силы пара недель до состояния нестояния. Мне тут слюнявый овощ не нужен. Война в разгаре и ты в ней ключевое звено. Ищи меч!

В кои-то веки в главном дворцовом зале Краснотала было многолюдно. На возвышении восседал в дорогих одеждах сам князь Владимир Страшный. Он же попросту Страшила для своих. По правую руку от него занимал свою скамью Мараш, далее за ним сидел Восолап и только потом — Вахтер. Следом взгромоздились на свои места, словно на лихих коней вожди основных племен джелонов. А пошли за Баа Ци многие сильные народности Степи: черные джелоны, белые джелоны, кайсары-джелоны и буги-джелоны. Они больше молчали, выражая достоинство всем видом суровых загорелых лиц.

По левую руку от князя сидела Рекщинэ. Далее целый ряд изящных резных скамей пустовал. Как раз семь штук, после которых занимали места командир стрелков и командир копьеносцев городовых войск. Страшила мрачно глянул на пустующие сидения, подумав, что местная знать решилась проигнорировать военный совет.

— И где же наши почтенные бояре? Отчего не пришли? Где болтаются?

Командиры местных войск весело переглянулись и прыснули в кулак.

— Вот в точку, князь говоришь! Как раз и болтаются! — слегка приподнявшись со своего места, ответил командир стрелков. — Они ж который день на виселицах. Мараш же их повесил!

— Повесил? — удивился Страшила, сразу переведя взгляд на воеводу. В его голосе больше читалось недоверие удалью Мараша, чем порицание. Оттого тот, хоть и покраснев, только кивнул.

— Ну да, а чего они первые начали? Сами предложили Краснотал сдать!

— Повесил и повесил, — успокоил его Страшила. — Пусть себе висят, коли жрать не просят. В назидание. А теперь к делам. Воевода, сказывай, как тут дела творились, покамест мы за подмогой ездили.

Мараш встал с места и скороговоркой изложил все последние события, как защищали они крепость от колдовских и военных сил, как пришел к ним молодой колдун помогать. А когда на город-крепость напали Темные души в виде худощавых девок, он их всех заневолил и по удальскому обычаю перепортил. Всех, кроме Халифа. Правда, при этом из-за таких колдовских разборок полгорода и часть стены разлетелись на куски мелкия и дробныя.

— Ишь какой молодец! И где он сейчас? — спросил Страшила. Мараш развел руками, мол, кто этих колдунов знает. Затем опять же скороговоркой сообщил деловито, кто явил при защите отменную храбрость, сколько человек погибло, сколько убыло по ранениям и хворостям, сколько потерь восполнено, каковы запасы оружия и продуктов. Закончив доклад, он замолк и присел на место. Страшила кивнул на Мараша, обращаясь к Вахтеру.

— Я же говорил, воевода дело знает! Я в людях хорошо разбираюсь. Вот тебе и лавочник.

Сторона городских командиров одобрительно загудела — Мараш при обороне хоть и не отличался гениальными стратегическими решениями, но сделал все, чтобы войска не нуждались ни в пропитании, ни в хороших доспехах, ни в хороших условиях проживания. А что в военные дела не лез — так даже отлично. Еще б не мешало от лавочника советы в бою выслушивать, сами с усами.

С порога раздался голос стражника.

— Гвардия Хорхета прибыла!

— Прекрасно, очень прекрасно! — отреагировал Страшила. Ранее Вахтер подколол его, мол, использует любимую присказку Тейлитэ. На что тот резонно ответил, что это его собственная присказка, а почему дочь ее переняла, так и понятно, оттого что в папочку. — Распорядитесь дать им кров и пищу!

Вестник остался на месте. Мол, новости еще не кончились.

— Шестовики с поклоном пришли, принять просят!

— Кто-кто? — не понял Вахтер, поворачиваясь за разъяснениями к Восолапу. Тот крякнул с недовольством.

— Это продажные бойцы, что военное дело не как призвание и честь настоящего мужчины, а как науку, что им золото приносит держат.

— Ага, наемники, значит, — понял Вахтер. — И чего они шестовики?

— У них самострелы дальнобойные, шестовые, лиственично-дубовые — малопонятно пояснил специалист по колдунам. — Как бойцы сила грозная, но малоуважаемая, поскольку пока им платят — воюют, а кто перекупит, хоть даже враг — тут же перебегут.

В зал уже входили три крепких бородатых мужика в неброской одежде, более походившей на поденную крестьянскую, в которой не жалко и на сенокос, и на забой быка идти — чему там мараться. Остановились, как требовал обычай, в пяти шагах от князя, поклонились. Замерли, ожидая первого слова от хозяина.