А в другой витрине.

— О боже мой! — визжу я. — Неужели это…?

— … платье Риты Хейворт из сцены ночного клуба в «Гильда», — отвечает за меня Джейк, явно впечатленный моими эмоциями. («Ги́льда» (англ. Gilda) — фильм-нуар, снятый в жанре любовной мелодрамы в США в 1946 году режиссёром Чарльзом Видором. Один из нашумевших кинофильмов «золотой эпохи» Голливуда, в котором Рита Хейворт, знаменитая кинозвезда 1940-х годов, исполнила свою коронную роль. В 2013 году фильм вошёл в Национальный реестр фильмов Соединённых Штатов Америки.)

Я сейчас просто упаду в обморок. Вон белое вечернее платье Грейс Келли из фильма «Поймать вора» Хичкока, и, говоря о Хичкоке, механические птицы выстроились в другой стеклянной витрине, их глаза-бусинки, впившись, смотрят на меня. («Поймать вора» (англ. To Catch a Thief) — романтический детектив Альфреда Хичкока, снятый в 1955 году. Действие фильма происходит на Лазурном берегу. Во время съёмок фильма исполнительница главной роли Грейс Келли познакомилась с монакским князем Ренье III; вскоре они сыграли свадьбу и актриса объявила о завершении своей короткой кинокарьеры. Фильм снят по роману Дэвида Доджа «Поймать вора» (1952). Сам Хичкок признавал данный фильм, почти полностью снятый во Франции, своей творческой неудачей, называя его «легковесной историей». Постоянный оператор режиссёра Роберт Бёркс был удостоен премии «Оскар» за свою работу.)

— У вас действительно есть настоящие вороны из «Птиц» Хичкока? — Спрашиваю я, придвигаясь ближе. — А это та самая печально известная картина маслом из «Лауры» на дальней стене? («Пти́цы» (англ. The Birds) — кинофильм Альфреда Хичкока, снятый в 1963 году по мотивам одноимённого рассказа Дафны Дюморье. В жанровом отношении сочетает элементы фантастического триллера, апокалиптического фильма-катастрофы, фильма ужасов и традиционной мелодрамы. Был выдвинут на премию «Оскар» за визуальные эффекты.)

(«Лора», или «Лаура» (англ. Laura) — американский кинодетектив режиссёра Отто Премингера, вышедший на экраны в 1944 году. Экранизация одноимённого романа Веры Каспери. Ввиду неувядающей популярности этого фильма-нуара Библиотека Конгресса в 1999 году включила «Лору» в Национальный реестр фильмов, а Американский киноинститут относит ленту к числу лучших детективов в истории Голливуда. В некоторых странах фильм шёл в прокате под названием «Головокружение».)

— У тебя наметанный глаз, дорогая. — Дэнфорт хихикает.

Я готова упасть и умереть прямо здесь в этой комнате.

В дальнем углу комнаты на металлических полках аккуратно расставлены контейнеры с пленками, я подхожу к ним, рассматривая названия, у меня глаза расширяются, когда я читаю названия фильмов. Вот оно, я вижу перед собой оригиналы постеров почти всех известных голливудских фильмов с двадцатых до пятидесятых годов. Здесь столько всего на этом гигантском пространстве, что я даже не знаю, с чего начать. Я поворачиваюсь к Джейку, чувствуя себя так возбужденно, как ребенок в кондитерской лавке.

— Нам очень многое нужно из этого, — шепчу я, наблюдая, как Макс осторожно ходит по огромной комнате. — Некоторые экспонаты из этого сделали бы выставку просто абсолютно великолепной.

Он кивает, и по удивлению в его глазах я замечаю, что он тоже потрясен увиденным.

Я подхожу к портрету Джины Тирни в «Лауре» и смотрю на ее прекрасное лицо, погруженная в таинственность ее улыбки.

— Это был любимый фильм моей жены, — говорит Дэнфорт, когда я поворачиваюсь к нему, он стоит рядом со мной. — Она обожала Тирни, которую в Голливуде недооценили как актрису, если хотите знать мое мнение. Милая женщина.

— Ваша жена или Джин Тирни? — Шучу я.

— Я имел в виду Тирни, — говорит Данфорт с улыбкой, — но моя жена была такой же милой, если не больше.

— Вы знали ее? — Недоверчиво спрашиваю я. — Я имею в виду Джин Тирни.

— О, да. — Он улыбается, с нежностью глядя на портрет. — Вообще-то довольно хорошо. В те времена она довольно часто приходила к нам на ужин. Поэтому, когда несколько лет назад этот портрет был выставлена на аукционе Сотбис, Я просто обязан был его купить.

— Он прекрасен, — выдыхаю я, впитывая портрет Джин. — «Лаура» был одним из первых фильмов, благодаря которому я влюбилась в классику Голливуда, — говорю я. — Это был своего рода мой наркотик.

— Это у нас общее. Тайна, очарование… — Его голос задумчиво замолкает. — Вы знаете, что я встретил свою покойную жену на старой площадке «Парамаунта»? Она работала в сэндвич-баре. Я приходил туда каждый день только для того, чтобы увидеть ее улыбку. У нее не очень хорошо получались сэндвичи с тунцом, но для меня это не имело значения. В тот день, когда она согласилась пойти со мной на свидание, я никогда еще не был так счастлив или напуган, — добавляет он со смехом.

Я вижу по его лицу, что он погружен в воспоминания.

— Конечно, в те дни я был всего лишь мальчишкой на побегушках, — добавляет он. — Разносил сообщения большим шишкам в главном офисе. У меня не было даже двух десяти центовиков в кармане, поэтому в выходные мы проникали на дневные сеансы и всю ночь пили кофе в закусочной напротив. Все звезды заходили после работы выпить кофе, — добавляет он. — Мы там с ними заодно общались, чтобы получить немного звездной пыли, как сказала бы моя Мойра.

Я слушаю, как зачарованная.

— Наверное, это было невероятно, — говорю я. — Вокруг вас творилась история.

— Тогда мы этого еще не понимали, — хихикает он. — Но да, там действительно была своя магия. Мы любили кино, это и свело нас вместе. После того как моя жена умерла в 73-м, я решил начать собирать эту коллекцию. Чтобы сохранить все наши общие воспоминания такими же свежими, как и тот день, когда она была еще здесь.

— О. — Я делаю паузу. Судя по тому, что он сказал, я думала, что его жена умерла совсем недавно, но оказалось почти пятьдесят лет назад!

— Вот именно… прекрасно.

— А сейчас ты должна это увидеть, — говорит он, просияв. И тянет меня через всю комнату с удивительной силой. — Это редкий экземпляр оригинального сценария для «Касабланки» с пометками самого Хамфри Богарта!

Три часа спустя у меня голова идет кругом. Я обнаружила по крайней мере десять экземпляров, которые хотела бы включить в показ, и была согласна почти на все, на что угодно лишь бы их заполучить. Но даже несмотря на то, что Макс провел большую часть утра, радостно показывая нам свою сокровищницу, он решительно уклонялся от согласия сможем ли мы хоть один, из мной перечисленных экземпляров, выставить в «Метрополитен».

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, — тепло говорю я, пожимая ему руку у двери. — Если мы можем как-то вас успокоить, просто скажите как. Я была бы счастлива пробежаться по транспортным договорам или договориться с нашей командой в Нью-Йорке о хранении реликвий и показать их…

— В другой раз, моя дорогая, — говорит Данфорт. — Боюсь, я переутомился. Мне пора отдохнуть.

Джейк тянет меня за дверь.

— Большое спасибо, что позволили нам посмотреть вашу коллекцию, — почтительно говорит он. — Это было очень впечатляюще и уникально.

— Я рад, что тебе понравилось, — говорит Макс. Он начинает закрывать дверь, умом я понимаю, что должна быть вежливой, позволив старику отдохнуть, но глядя на его дверь, ловлю себя на мысли, будто перед моим носом навсегда закрывается дверь к потрясающей коллекции классики Голливуда.

Это все равно что смотреть, как закрывается дверь в эту коллекцию навсегда.

— Подождите! — Я выставляю ногу в дверной проем, придерживая дверь открытой. — Простите, но я не могу уйти, не попросив вас в последний раз. Я знаю, что это невероятно сентиментальная коллекция для вас, но именно в этом смысл нашей выставки. Именно это я и пытаюсь показать людям. Через все эти вещи — фильмы, реквизит — это ведь не просто вещи, не так ли? — Уверенно говорю я. — Просто некоторые не понимают, они смотрят на предметы и видят прямо перед собой только предмет. — Я бросаю взгляд на Джейка. — Но мы же с вами знаем, что это не так. Как вы сказали, на всех этих вещах имеется отпечаток звездной пыли. За каждым предметом есть своя история, которая очень важна для каждого из нас в такое время. И именно такие истории — единственное, что удерживает нас в этом мире. Поверить в магию кино, даже когда мир, кажется, полон решимости доказать обратное.