– Почему вы не допрашиваете меня? Я знаю, что ей кто-то сказал.

Сара Парнхэм нахмурилась и что-то пробормотала. Я не разобрал ее слов, но если она, как я подумал, намеревалась остановить Эвадну, то потерпела неудачу. Та уже начала монолог и настроилась продолжить его, подпитывая свой эгоизм звучанием собственного же голоса.

– … притворяется будто она ужасно творческая – умеет рисовать замечательные картины и все такое. Но что ужасно с ее стороны, так это то, что она просто копирует их. Иногда она использует копирку, иногда – кальку. Не знаю, как она все это проделывает, но в результате она показывает рисунки всем вокруг и выдает их за собственную работу. Она получила награду за плакат, а Тони сказал, что это – копия с трех других картин, каким-то образом соединенных между собой. Тони поймал ее за этим, или что-то вроде того. Его это не заботило, но ему нравилось поддразнивать ее из-за того случая. Он думал, что это хорошая шутка. Он не видел в этом ничего ужасного, иначе, думаю, он не рассказал бы мне об этом. Он просто случайно проболтался мне об этом, притом велев мне никому не рассказывать.

Но этим вечером я немного повздорила с ней, и, не подумав, упомянула копировальную бумагу. Признаю, с моей стороны это было дурно. Честно говоря, мне стало ужасно жаль, что я сделала это, ведь я никогда не хотела причинять проблем и постоянно пыталась быть милой и дружелюбной со всеми. Но… На чем я остановилась? А, да. Я не успела произнести ни слова, как она набросилась на меня, словно дикая кошка. Ха, это было ужасно. Она намного крупнее меня. В моей талии всего пять футов и три четверти дюйма, а вешу я чуть больше ста фунтов. Если бы здесь не было мистера Ван Гартера… ну, я просто не знаю, что могло бы произойти. Это просто ужасно – иметь такие нервы, как у нее. Это было просто ужасно, мистер Ван Гартер, разве не так?

– Ну, я бы не стал использовать слово «ужасно», – ответил я, пытаясь приуменьшить ее рассказ до повествования о детской шалости. – Два котенка потеряли терпение, но тут же нашли его. Пролилось несколько слезинок, но никто не пострадал.

Думаю, Вики смогла бы исправить ситуацию. Я же слишком толст и тяжеловесен.

– Вы присутствовали при их драке? – спросил лейтенант Уирт.

– Вы ошибаетесь, – поправил я. – Это ни в коем случае не было дракой. Всего лишь ссора. Просто небольшая вспышка. И я не понимаю, как это может относиться к… основной теме дискуссии.

– Какой теме? – переспросил лейтенант Уирт.

– Мы говорим об убийстве или суициде, разве не так?

– Полагаю, что так, – неуверенно ответил лейтенант.

– Если больше нет вопросов, то я собираюсь подняться к себе, – заявила Сара Парнхэм. – Эвадна, пошли.

– Нет, – отказалась Эвадна. – Этой ночью я не собираюсь подниматься наверх. Я хочу остаться здесь – с этими большими и сильными полицейскими, которые защитят меня.

Она распахнула глаза и улыбнулась мистеру Голдбергеру, но похоже, что это смутило его.

– Говоря о копировании, – начал было он, но запнулся.

– Ну, и что с ним? – нервно спросил лейтенант Уирт. – Говорите.

Но мистер Голдбергер все еще мешкал, и Сара Парнхэм воспользовалась паузой:

– Я не верю обвинениям в копировании. Я знаю, что Дот честно рисует. Но художникам часто нужно перенести рисунок на другую поверхность. Должно быть, мистер Шарван обнаружил, что может поддразнивать Дот на этот счет, и делал это довольно часто. Я не понимаю, почему он рассказал об этом миссис Парнхэм; возможно, она не так его поняла и восприняла всерьез то, что сам он считал шуткой.

– Вот так дела! – ощетинилась Эвадна. – Я не настолько тупа, чтобы не понять шутку, если я ее слышу. Позвольте сказать…

– Тише, тише, – попытался успокоить ее мистер Голдбергер. – Думаю, в любом случае, это не имеет никакого значения. Момент, насчет которого я хотел бы расспросить вас, не имеет никакого отношения к копированию. Просто еще немножко информации.

Он вынул стихотворение на вырванной из книги странице, и, когда он протянул его Саре Парнхэм, я хорошо вспомнил дрожащие линии в подписи Энтони Шарвана.

Я наблюдал за тем, как взгляд Сары Парнхэм преодолел тот же маршрут, по которому прошли и мои глаза: она бегло просмотрела напечатанные слова и задержалась на надписи под ними.

– Неужто! Но… – ее голос сперва был приглушен от шока, но затем возвысился и стал резким от возбуждения. – Это же подтверждает самоубийство, не так ли? Почему вы не сказали о нем раньше? Он оставил это сообщение?

Пол Кизи прошел через всю комнату и выхватил бумагу из рук Сары Парнхэм. Он также сначала прочитал напечатанные слова, затем на мгновение задумался и медленно прочитал стихотворение.

– Послушайте! Я… я не могу этого принять. Это не Тони. Я… – он отвернулся, а Эвадна скользнула к нему и вынула страницу из его пальцев, а он даже не заметил этого.

Вернувшаяся миссис Бейли начала было извиняться, но Сара Парнхэм отмахнулась от нее:

– Хелен, они нашли сообщение, оставленное Тони Шарваном. Я не знаю, почему эти люди[42] не рассказали об этом раньше. Кажется, теперь не остается никаких сомнений – он совершил самоубийство.

Миссис Бейли успела пробормотать лишь какое-то восклицание, и ее перебил Пол Кизи:

– Он не убивал себя. Он любил жизнь. Он не стал бы. Эти стихи… где они? Я хочу прочесть их еще раз. Я знаю, что они не выражают ничего из того, во что он верил или что чувствовал. Я знаю это.

– Нет, – сказала Эвадна Парнхэм. – Я также не думаю, что он сделал это сам. Я не думаю, что Тони Шарван убил бы себя.

В ее тонком голосе звучала искренняя убежденность Пола, и эти слова самым неприятным образом сочетались с трагедией, так как напоминали легкий и воздушный танец.

– Кроме того, – продолжала она, – если он убил себя, то как пистолет оказался во дворе? Сам собой?

Мистер Голдбергер перебил хотевшего что-то сказать сержанта Кэмпбелла.

– Вернемся к этим стихам. Леди, дайте их мне. Кто-нибудь из вас знает, из какой книги вырвана эта страница?

– Можно взглянуть? – спросила миссис Бейли, а Сара Парнхэм заявила с авторитетом школьного учителя:

– Это из сборника стихов Леоноры Спейер «Прощание скрипача», вышедшего несколько лет назад в издательстве «Кнопф».

– Хм. Так это вырвано из вашей книги?

– Нет. Я думаю, что этот экземпляр принадлежит мисс Ван Гартер. Она давала его мне в прошлом году. Точно так же она могла одолжить его и мистеру Шарвану.

– У меня есть эта книга, – сказала миссис Бейли. – Мисс Ван Гартер отдала ее мне. Когда-то я одолжила ее, но когда попыталась вернуть, она настояла, что на моем столе должно быть что-то в синих тонах, так что она отдала мне свою, а себе купила другую.

– В синих тонах? – недоуменно переспросил мистер Голдбергер.

– У нее красивый темно-синий переплет. Имелась в виду палитра на моем столе – что-то должно было дополнять обилие меди.

– Этим вечером вы случайно не заметили, не была ли из вашей книги выдернута страница?

– Нет, не заметила. Но я предполагаю, что книга на месте. Мы можем сходить и посмотреть. Но я заметила кое-что еще, когда я только что была в своей комнате…

– Только что! – рявкнул лейтенант Уирт. – Только что вы были в вашей комнате!

– Я не должна была туда входить? Извините. Я не знала. Я видела навесной замок на двери, но поскольку он был не заперт, я решила, что вы запрете его перед тем, как уйти. Мне нужно было взять что-нибудь из вещей и перенести в комнату дочери. Я…

– И вы еще распространялись о том, что все залапано, – прервал ее лейтенант Уирт, обратившись к ошеломленному мистеру Голдбергеру. – А зачем, по-вашему, я повесил туда замок? Для красоты? И вы так торопились, чтобы перейти к гаражу, где было нечего искать (а также нечего смазать), что не побеспокоились запереть за собой дверь. Так вы и работу потеряете.